ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

   Стар он был и мудр. И умел терпеливо ждать.
   Сезон дождей ожидался не еще скоро. Обмелели реки, обнажив засохшие, порытые глиняной коркой русла, спряталась живность в зарослях вечнозеленого финбоша; лишь на самом краешке саваны, у далекого горизонта медленно перебирала ногами стайка молодых жирафов. Да черные грифы искали спасения в тени величественных скал, дремля на поросших жухлой травой уступах.
   Знойно и жарко.
   Две мышки-полевки да юркая ящерица, не успевшая скрыться в спасительной щели – вот и вся его добыча за прошедшее утро. Если лететь прямо на солнце, то вместе с сумерками услышишь далекий рокот водопада, где можно поживиться оглушенной рыбешкой и почистить перья в ледяной прозрачной воде. Но лететь не хотелось – стар он был. И мудр. И потому парил сейчас в безоблачной вышине под палящими лучами африканского солнца, зорко вглядываясь в длинную змейку каравана, ползущего по высохшей степи.
   Это была еда. Столетний опыт и безошибочное чутье хищника подсказали ему это. Караван двигался к поселению чужаков, что появились на этих землях две зимы назад. И луна не успеет сменить солнце, как они доберутся до цели. И начнется великая битва.
   Старому ворону нравились чужаки. Когда они сетями доставали рыбу из реки, ему всегда перепадала жирная трепыхающаяся на берегу мелочь; когда охотники чужаков разделывали туши горных баранов и степных зебр, он лакомился потрохами и сгустками запекшейся крови. Они были с ним одной крови. Чужаки сражались с ненавистными черными людьми, коих ворон помнил, сколько и себя. И им так же охотились за маленькими прозрачными камушками, ковыряясь в песке и глине. В его гнезде хранилось несколько таких находок. Он часто любовался ими, когда багряные лучи заходящего солнца отражались от граней, рассыпаясь сверкающей радугой.
   Но сейчас чужакам придется несладко. От текущего по земле каравана поднимались волны азарта кровавой битвы. И их намного больше, чем чужаков. Ну что ж, здесь он ничем не сможет помочь. Ему остается только ждать. Пиршество обещает быть обильным, ради этого можно и пренебречь мелькнувшей в невысокой траве спинкой детеныша варана.
   Ждать он умел, но что-то не давало ему покоя. Еще раз окинув взором ползущую змейку людей, старый ворон с хриплым карканьем устремился в сторону далекого поселения чужаков.
   Сигнал – это все, чем он мог отплатить за доброе соседство.

                                                                  ***

   -  Что-то Черный сегодня раскаркался с утра пораньше. Не к добру это, дзябол ему в печенку!
   Пан Ляшко, жмурясь от яркого солнца, задрал голову к небу, наблюдая  за полетом чем-то встревоженной птицы.
   -  Со стороны дальней заставы прилетел, - озабоченно произнес Лисица, вытирая пот со лба. – И смена запаздывает, еще вечор должны были вернуться.
   Друзья озабочено переглянулись.
   -  Давай-ка к Даниле, не нравится мне все это! – Пан Ляшко хлопнул по плечу казака и широким шагом направился к штабу.
   Адъютант-секретарь Марыся встретила друзей у входа в кабинет роскошной неприступной грудью.
   -  Их превосходительство заняты! – безапелляционно заявила она. – Пущать не велено… даже вас, господа полковники!
   -  Панночка моя сладкая, - проникновенным тоном воскликнул шляхтич. – Ты когда пойдешь за меня замуж? Сколько можно ждать?
   Синие очи прекрасной полячки затуманились слезами.
   -  Люб он мне, - глухо обронила она. – Хоть и холоден стал, и не нужна я ему боле, но милей для сердца никого нет.
   Бросив вороватый взгляд на Лисицу, наблюдавшего за чем-то в открытое окно с показным интересом, пан Ляшко наклонился к уху девушки.
   -  Не охладел он к тебе, а верность блюдет, - не мог не вступиться за друга шляхтич. – Не ведал он, что отыщет государыню… - и, понизив голос до трагического шепота, добавил: - И благодари деву Марию, что она ничего не прознала. Не то висеть тебе на суку… и Даниле кое-чего лишнего отрезали бы.
   -  Так, господин полковник! – слезы высохли моментально, и тон стал сухим и бесстрастным. – Если вы по делу, то прошу с докладом после полудня. Приказано не беспокоить без крайней нужды.
   Мягко отодвинув девушку в сторону, пан Ляшко открыл дверь, сделал шаг вперед и бросил уже через плечо:
   -  Она самая и есть… - и замолк, изумленный открывшейся глазам картине.
   Генерал-атаман Данила Палий сидел на коленях в углу кабинета и увлеченно ковырял стену узорчатым клинком черкесского кинжала. Рядом высилась горка штукатурки, мундир, волосы и руки покрылись тонким слоем известковой пыли. Подняв веселые глаза, он с гордым видом протянул раскрытую ладонь:
   -  Смотри, пан Ляшко, что я тут нашел… - среди крепких сабельных мозолей перекатывались три небольших бриллианта. – С какого карьера глину для стройки добывали, знаешь?
   Шляхтич отчаянно помотал головой.
   -  И я не знаю, - тяжело вздохнул Данила и, поднявшись с колен, принялся отряхивать мундир. – Ну да не беда, выясним… рассказывай, с чем пришел? – резко, без перехода приказал он.
   -  Тут такое дело, проше пана, - смущенно затоптался поляк. – Смена с дальней заставы не вернулась и… ворон беспокойно себя ведет. Не замечалось за ним такого ранее.
   -  Ворон, говоришь? – пытливым взором окинув товарища, Данила на мгновенье задумался. – А ну пошли на плац!
   Подхватив развлекавшего Марысю Лисицу, они покинули штаб, находящийся на центральной улице крепости.
   Если бы ворон, прозванный казаками Черным, умел говорить, то с высоты своего полета он описал бы ее следующим образом. Небольшое плато возвышалось посреди зеленой долины между рек Оранжевая и Вааль. Крутые склоны, сами по себе служившие неплохим укреплением, по всему периметру были усилены невысокой стеной, выложенной из известняка. Четыре караульные башенки смотрели на все стороны светы; жерла пушек грозно наблюдали за окрестностями. Само поселение состояло из четырех казарм, где размещался двухтысячный казачий корпус, штаба, войсковой канцелярии, небольшой церквушки и нескольких домов для офицерского состава и женской обслуги.
   Для небольших вооруженных отрядов буров из Капской колонии, пару раз добиравшихся до этих земель, крепость была явно не по зубам. Как и для местных племен бушманов и воинственных зулусов. В нескольких стычках казаки доходчиво объяснили всем любопытным, что незваные гости здесь не привечаются. Пропускали лишь купцов, снабжавших их провиантом, который нельзя было добыть охотой и рыбалкой.
   -  Кто дозорный на башне? – ледяным тоном спросил Данила. Интерес был далеко не праздным: на северо-западе, где и находилась сторожевая застава, к бескрайне-синему небу поднимался черный дымный столб.
   Выругавшись сквозь зубы на недотепу-дозорного и собственную бестолковость, Лисица бросился наверх по крутым ступенькам. Спустя минуту, на плац кубарем выкатился молодой казак, подгоняемый безжалостными пинками. Протирая заспанные глаза, он ошарашено оглядывался по сторонам, не понимая, что происходит.
   -  Повесить! – коротко приказал Данила. Вина была ясна и без слов. Круто развернувшись на каблуках и не обращая внимания на жалостные вопли караульного, он направился обратно в штаб.
   -  Гонта как? – на ходу спросил он у шляхтича.
   -  До сих пор в горячке, - грузный пан Ляшко, с трудом поспевая следом, ответил запыхавшимся голосом.
   Атаман слег от малярии, болотной лихоманки, как звали ее казаки.
   -  Отправь дозор в разведку.
   -  Уже сделано.
   На минуту остановившись на крыльце, Данила проводил взглядом парящую в небе птицу. Слабая улыбка тронула обветренные губы.
   -  Надо бойца поставить на постоянное довольствие. Хватит ему крошками перебиваться.
   Спустя полчаса крепость превратилась в растревоженный муравейник.

                                                           ***

   Задача представлялась простой: десятитысячному экспедиционному корпусу предстояло выбить русских из алмазоносных земель и – заодно, раз уж так легла карта – взять по свой контроль мыс Доброй Надежды. Претензии голландцев решено было не принимать во внимание. Колония буров серьезным препятствием не являлась, а вот русские представлялись крепким орешком. Слухи о новом, грозном вооружении уже поползли по Европе. Впрочем, особо внимания на этом никто не акцентировал – британская армия уже начала свое победное шествие по миру, и дух и доблесть ее сомнению не подлежали.
   Приказ генералу вручил лично премьер-министр. На званом приеме. И долго разглагольствовал об интересах империи и короны. А чуть позже его отозвал в сторону глава Ост-индской Компании и без всяких экивоков намекнул, что в случае успешного завершения экспедиции на счет генерала будет переведена кругленькая сумма. Долго тряс руку, выражая свое почтение, и громко восхищался талантом полководца и его славным именем. Но наблюдателя от Компании отправил. На всякий случай.
   Сэр Генри Бернард-младший опустил подзорную трубу и презрительно усмехнулся. Торгаши! Боятся за свои сокровища и уже делят добычу. Ее еще надо добыть. Впрочем… Он вновь поднес монокуляр к глазам.  Если северные варвары считают это сооружение крепостью, то он – мать Тереза. Высота стен меньше десяти футов, пушек – едва с десяток наберется на одну сторону. Да не пушки это, а легкие мортиры, абсолютно непригодные для обороны. Его солдатам на один зубок.
   -  О’Коннори!
   -  Слушаюсь, сэр!
   Начальник штаба, прошедший с ним не одну войну, вытянулся в струнку.
   -  Отдай приказ к атаке!
   -  Мой генерал… - ветеран слегка замялся. – Рекогносцировка не проведена, артиллерия не развернута, солдаты с марша… Может, отложим штурм на утро?
   -  Пустое! – генерал пренебрежительно отмахнулся. – Отправим Уэльский и Второй Ирландский полки прямо в лоб. Остальные ударят с тыла. Их всего две тысячи и больше часа они едва ли продержатся… - он коротко хохотнул. – Я хочу ночевать в мягкой постели. Походный бивуак мне порядком осточертел. Надеюсь, что кровати у русских имеются.
   -  Есть! – не рискнул вступать в дальнейшие пререкания полковник.
   Четверть часа спустя пронзительные звуки горна разнеслись над долиной. Безупречно отлаженный механизм работал без сбоев: солнце еще не коснулось верхушек деревьев, а королевские знамена и полковые штандарты уже трепетали на ветру. Под барабанную дробь штурмовые колонны, вздымая пыль и печатая шаг, двинулись к стенам крепости.

                                                             ***
   -  Десять полков, - закончив подсчет штандартов, Лисица присвистнул: - Многовато.
   -  Вижу, - процедил Данила. – Когда Ламбро ожидать?
   -  Давно уже должен быть. Все сроки минули.
   Казачье войско было оснащено новейшими винтовками едва ли на треть. У большей части были обычные мушкеты - единственный оружейный завод Заморья не поспевал за спросом. Большой войны в Южной Африке никто не ждал, и корабли адмирала флота Каччиони пополняли арсенал экспедиции по мере возможности. Но винтовки еще полбеды, а вот с патронами и порохом дело обстояло совсем туго.
   -  От силы на три дня хватит, - высказал вслух мучившую его мысль Лисица.
   Данила промолчал, лишь мрачно кивнув в ответ.
   -  Передай приказ: патроны беречь, стрелять по команде. Беглый огонь разрешаю лишь в крайнем случае – когда пойдут на приступ.
   Лисица исчез.
   Зрелище было потрясающим по красоте. Идеально ровные прямоугольники штурмовых колонн молча шли в атаку под торжественную дробь барабанов. Красные мундиры британской пехоты неведомым образом гармонировали с зеленой травой долины и багровым предзакатным небом. Блестели алебарды сержантов, искорками молний сверкали обнаженные палаши офицеров.
   Горнист поднес трубу к губам. Высокий звук пронесся над полем и затих, потерялся в далеких скалах. Полки перешли на бег, выдвигая штурмовые лестницы.
   -  Огонь! – Данила взмахнул саблей.
   Слитный залп притормозил на мгновенье устрашающий бег. Басовито ухнули пушки, шрапнелью выкашивая стройные ряды.
   -  Пли!
   В винтовочный треск вплелись звонкие выстрелы штуцеров. Британцы сбились с шага, теряя темп, и огрызаясь беспорядочной стрельбой. Долина окуталась пороховым дымом; крики раненых смешались с жалобным ржанием лошадей.
   Самый лучший английский стрелок делал пять выстрелов в минуту. Запорожцы стреляли безостановочно, словно косой прореживая атакующих. Численное превосходство спасовало перед скорострельностью многозарядных винтовок. Через четверть часа прозвучал сигнал отбоя.
   -  Какие потери? – с крепостной стены осматривая поле битвы, спросил Данила у подбежавшего шляхтича. Вопрос прозвучал резко – давала знать о себе горячка боя.
   -  Думаю, небольшие, - пан Ляшко пожал плечами, виновато пряча глаза.
   -  Что еще случилось?!
   -  Беда, Данила! – хрипло выдохнул поляк. – Вода из колодцев ушла.
   Засушливое жаркое лето, какого не помнили даже аборигены, нанесло подлый удар в спину.

                                                          ***

   -  Сведения точные? – сэр Генри возбуждено вскочил со стула, отбросив в сторону штабную карту, и стремительным шагом покинул палатку. Полковник О’Коннор выскользнул следом.
   -  Да, мой генерал. Два негоцианта бежали из крепости, бросив свои товары. Запасов воды у русских
нет, а к реке мы их не пропустим. Больше двух дней они не продержатся.
   Пнув подвернувшийся по ноги забытый кем-то котелок, генерал радостно потер руки. Далекая неприступная крепость,  едва различимая в ночной мгле – лишь факелы караульных мельтешили перед глазами – вдруг стала близкой, податливо доступной.
   -  Предложим им сдачу? – деловито осведомился полковник.
   Секунду поразмыслив, генерал задал встречный вопрос:
   -  И что будем делать с пленными? Корабли уже ушли.
   -  Будут работать на шахтах.
   -  Не пойдет, - сумрачно покачал головой сэр Генри. – У русских бунтарский дух передается с молоком матери.
   О’Коннор вытянулся во фрунт.
   -  Какие будут приказания, сэр?
   -  Они еще не знают, что нам известно их бедственное положение, - сорвав травинку, генерал с задумчивым видом перекатывал стебелек губами. – Утром сделаем следующее…
                                                                  ***

   -  Издеваются, - мрачно кивнул головой Лисица в сторону вражеского лагеря.
   -  Угу… - подтвердил пан Ляшко, машинально облизав сухие губы. Острый кадык судорожно дернулся под черной щетиной.
   Десяток английских солдат усердно таскали воду и поливали двух полуголых лейтенантов из деревянных бадей. Довольные возгласы без труда долетали до стен крепости.
   -  Что будем делать, брат? – вопрос вырвался одновременно у обоих. И прозвучал с безнадежной тоской.
   -  Объяви построение! – неизвестно кому адресовав приказ, Данила спустился со стены.
   Илистую жижу выскребли до дна и тщательно процедили через ткань. Набралось два неполных ведра драгоценной влаги. По чайной ложке на каждого. Всю ночь, сменяя друг друга, казаки долбили скалистую породу, пытаясь добраться до воды. Тщетно.
   -  Слушайте меня внимательно, братцы! – оглядев неровный строй, негромко начал Данила. В задних рядах зашикали, вытягивая шеи. – С больными, ранеными и женщинами прорваться мы не сможем. У англичан два полка тяжелой конницы против нашей легкой сотни. В чистом поле не уйдем – сомнут в мгновенье ока. И выбор у нас невелик: либо сдаться… - выдержав долгую паузу, он глухо обронил: - Либо погибнуть в неравном бою.
   Строй молчал. Гнетущая тишина прерывалась лишь легким покашливанием, да жужжанием мух.
   -  Негоже ты молвишь, батько атаман, - выйдя вперед, Метелица плюнул на широкую ладонь и пригладил седой оселедец. – Не за то нам матушка-государыня чины дарила, да казной щедро одаряла, чтоб мы труса праздновали, врага узрев. На печи и завалинке каждый хоробр, а настоящий казак биться будет, пока рука саблю держит, да порох в рожке не закончится. А коли сложим буйны головы в схватке удалой, так честь свою воинскую сохраним незапятнанной … - и обернувшись назад, он зычно крикнул: - Верно я баю, братья-запорожцы?!
   -  Сечь!!! – единым вздохом отозвался строй. Еще секунду назад тусклые глаза казаков заполыхали мрачным огнем. – Веди нас, батько!..
   -  Пан Ляшко, ты остаешься в крепости, - дрогнувшим голосом приказал Данила. Предательская слезинка повисла у края глаза. – Ударим по штабу, авось и паника начнется, а там и до победы недалеко. Пойдем пешими, против наших штыков конница бессильна… - боднув тяжелым взглядом возмущенно вскинувшегося шляхтича, повысил голос: - И не перечь – это приказ! Если поляжем, обменяешь алмазы на свободу, женщин спасешь и раненных. Пригрозишь взорвать - согласятся… - и, не слушая протестующих возгласов, он вытащил саблю из ножен…
   Ворота распахнулись. Бегом покидая крепость, казаки торопливо строились в каре. Извлеченный из кожаного чехла триколор, перечеркнутый золотистым «Z», весело развевался на ветру, радуясь долгожданной свободе. Данила взмахнул саблей. Грозное каре, ощетинившись штыками, в молчании, мерным шагом двинулось на противника.
   Полверсты показались вечностью.
   Топот копыт за спиной заставил обернуться. Тоненькая фигурка соскользнула с коня, горячие руки обвили шею.
   -  Данила! – жаркий шепот ударил по натянутым нервам. – Я с тобой! Не оставляй меня одну, любимый!
   -  Ты с ума сошла! – с трудом освободившись от объятий, он беспомощно оглянулся. Ближние казаки прятали ухмылки в густых усах. – Черт с тобой… - времени на споры не было ни минуты. – Только держись в середине.
   Победно сверкнув бесовскими очами, Марыся юркнула в разомкнувшийся на мгновенье строй.   
   
                                                                   ***

   -  Они храбры! – в голосе седого ветерана слышалось неподдельное уважение. – И умны. Бить будут в центр, единым кулаком. Если дальние полки вовремя не подтянутся, нам придется туго.
   -  Отдать приказ коннице?
   -  Посмотри, - сэр Генри протянул подзорную трубу полковнику. – Видишь ножи у мушкетных стволов? О таком оружии даже я не слышал. Эти русские дьявольски хитры… Нет, конница бессильна против такого каре. Мы только зря положим людей. Сделаем по-другому. Как только они бросятся в рукопашную, подашь сигнал к отступлению – основной удар придется в пустоту. Сомкнем фланги и разобьем их строй. Нам нужно продержаться четверть часа, пока не подоспеют основные силы.
   -  Но конница может их задержать! – возразил О’Коннор.
   Генерал покачал головой.
   -  Это последняя битва в их жизни. Русские достойны уважения. И они его получат.
   Страшен штыковой удар. Еще страшней он для тех, кто противостоит ему впервые. Дрогнули британские войска, дрогнули и побежали.
   -  Гик! – боевой клич запорожцев пронесся над южно-африканскими землями.
   Но слишком поздно поняли казаки, какую ловушку уготовил им опытный генерал, воевавший на нескольких континентах. Подался центр, прогнулся, и до штабной палатки рукой подать, но растянулась оборона, охватывая кольцом нападающих, и сдвоенный удар флангов превратил стройную атаку в бестолковую свалку. Где каждый сам за себя, и вся надежда на товарища, что вовремя прикроет спину и отведет в сторону предательский удар.
   -  Ну, вот и все, - удовлетворенно произнес сэр Генри, оглядывая с пригорка поле боя. Трем полкам, спешащим на выручку, оставались считанные метры. – Можете готовить отчет для Компании… - брезгливо добавил он.
   Трясущийся наблюдатель от торговой корпорации облегченно кивнул головой.
   -  Что это?! – О’Коннор резко обернулся назад. Земля под ногами дрогнула, отозвалась далеким гулом. – Кто это такие, дьявол их побери?!
   Многотысячная конная лава, вынырнув из холма, стремительно заполняла горизонт.
   -  Это русские, - после минутной паузы, меланхолично отозвался генерал. – Мы проиграли, мой верный полковник.
   Достав из кармана камзола серебряную табакерку, он с невозмутимым видом опустился на походный стульчик.

                                                                    ***

   -  Генерал-аншеф Григорий Орлов! – голубоглазый богатырь, спрыгнувший с коня, весело скалился белоснежной улыбкой. – А ты, надо полагать, и есть войсковой атаман Палий?
   -  Он самый, - настороженно ответил Данила, крепко пожимая протянутую руку. Окровавленная сабля повисла на темляке  – Благодарю за подмогу. Без вас нам пришлось бы несладко.
   -  Матушка-императрица жалует тебя чином генерал-поручика русской армии, - Орлов небрежно щелкнул пальцами. Молодцеватый адъютант торопливо протянул запечатанный сургучом свиток. – В твое распоряжение велено передать пять пехотных полков. Дальнейшие инструкции узнаешь в письме.
   -  У меня есть своя повелительница, - Данила охнул от боли. Лисица, перевязывающий льняной тряпицей раненую руку атамана, виновато захлопал глазами.
   -  А от нее тебе особый указ, - усмехнувшись, Орлов достал сложенную вчетверо записку. – В нем то же самое, почти слово в слово.
   «Данила! Срочно отправляйся в Индию» - липкий пот заливал глаза и дальнейший текст расплывался перед глазами. Лишь последние строчки нахально пролезли вперед, вызвав непроизвольную улыбку: «И не пропадай надолго! Я соскучилась!»
   -  Господин генерал, - незнакомый лейтенант козырнул Орлову. – Разрешите обратиться к господину атаману? - Получив в ответ молчаливый кивок, он почтительно тронул за разорванный рукав Данилу: - Прошу следовать за мной. Вас просят безотлагательно поспешить.
   Стараясь не наступить в кровавые лужи, обходя изрубленные тела и обломки сабель, Данила поплелся за офицером, держа на весу так и не забинтованную руку. Через пару десятков метров взгляд наткнулся на Метелицу. Он сидел на плоском камне, баюкая на коленях Марысю. Из-под расстегнутого мундира выглядывала шелковая рубашка с маленькой дырочкой пониже левой ключицы и быстро набухающим красным пятном.
   -  Данила… - синие глаза озарились радостью. – Наклонись ко мне.
   Без сил опустившись на землю, он ласково провел рукой по волосам. Бескровные губы дрогнули в слабой улыбке.
   -  Поцелуй меня, любимый… в последний раз! – прерывистым шепотом попросила девушка. Судорожный ком перехватил дыхание. – И пообещай, что будешь помнить меня всегда…
   Слов клятвы она уже не услышала.