ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

   Зима в этом году выдалась отменная. Намело сугробов едва ли не с колокольню, встала Нева аршинным льдом, жалобно трещали деревья под тяжестью снега; дворцовый парк утонул под белым пушистым покровом, искрящимся в лучах холодного солнца. Кляли нелегкую судьбину дворники, откапывая занесенные подъезды, чертыхался столичный люд, продираясь по утрам узкими тропками, раздолье было лишь детворе. Ледяные горки и снежные крепости возникали в самых неожиданных местах.
   Впрочем, нашлось развлечение и для императорского двора. Закончилась унылая дождливая осень, с ее тоскливыми вечерами и скучными балами, пришла иная пора. Забава, еще Петром привезенная из Европы, раскрасила серые будни петербургской аристократии. Первый ледовый бал давал Разумовский, созвав гостей в Аничков дворец. Каток с оркестром и фейерверками, теплыми шатрами, блинами с икрой, пышущими жаром кулебяками и горячим глинтвейном, ярким пятном сверкал на голубом льду Фонтанки.
   -  Что скажешь, Гришенька? – потирая ушибленное колено, поморщилась Екатерина. Мимолетно отметив, что удобно иметь любовников с одинаковым именем. Не перепутаешь в порыве страсти.
   -  Ты о чем, Като? – лениво осведомился Потемкин, наблюдая за кружащимися в танце парочками.
   -  Я про Юлию, мою фрейлину, - отбросив в сторону коньки, государыня с наслаждением опустила ноги в теплые валенки.
   -  Умна и осторожна… И языком дерзка, - минуту помолчав, фаворит усмехнулся: - В постель ко мне не лезет, протекций для родни не просит.
   -  Не о том речь веду, - с легким раздражением отмахнулась Екатерина. – Ты странного в ее поведении ничего не замечаешь?
   -  Танцует хорошо, таких фигур даже французы не знают, - пожав плечами, Потемкин кивнул головой в сторону катка. Там, в окружении поклонников и зевак, Юлия показывала очередной элемент фигурного катания. Придворные дамы старательно – кто-то лучше, кто-то хуже – пытались повторить сложное танцевальное па. – Ишь стоят, рты раззявив! Ехали Русь лапотную умением поразить, ан нет… иначе вышло, - закончил он со злорадным торжеством.
   -  На, почитай! С посольской почтой пришло. – Екатерина рассержено сунула ему сложенный вчетверо листок бумаги. Легковесность ответов вывела ее из себя. – Муженек ее нашелся. Глянь, что пишет.
   Потемкин поправил повязку на глазу и неторопливо развернул письмо. Мелкие неровные строки прыгали, словно писано было на коленке, впопыхах.
   «Мой маленький чертенок! Сейчас закончу маленькое дельце и скоро буду у тебя. Извини за короткое послание и скверный почерк – пишу на ходу, в карете. Люблю, целую, всегда твой – великий вождь Сладкий Язык».
   Фаворит озадаченно крякнул, прищурив единственный глаз:
   -  Какой вождь? Что еще за черти с языками?
   -  Вот и я о том же. Слишком много загадок в ней сокрыто,  - пригубив глинтвейн, задумчиво ответила Екатерина. – Самое интересное, что этот вождь индейский представляет Заморье в Европе. Но и не это главное. Князь Барятинский отписывает, что Версаль хочет признать самозванку.
   Светлейший нахмурился. Отослав взмахом руки безмолвную служанку, он прикрыл полог шатра.
   -  Это нам в пику. Турецкую карту можно считать битой и Людовик ищет иные пути. Мой верный человек доносит, что барон Брейтель получил секретный указ на прошлой неделе. О чем – пока неведомо.
   -  Все, что может погрузить ее в хаос и прежнюю тьму, мне выгодно, ибо я не заинтересован в развитии отношений с Россией, - по памяти процитировала Екатерина одно из перехваченных посланий и в сердцах добавила: - Когда ж он сдохнет, этот самодовольный индюк?!
   -  Что еще пишет Иван Сергеевич?
   -  Сладкий Язык… - императрица усмехнулась краешком губ, - сколотил недурной капитал на Амстердамской бирже. Когда все, сломя голову, скупали акции новой британской золотопромышленной компании, он играл на понижение. И едва весть о разгроме англичан у Лысой горы достигла Европы, в выигрыше остался он один… По Версалю гуляют слухи, что Людовик предложил Заморью войска в обмен на половину концессии.
   Потемкин зябко поежился, плотнее закутываясь в шубу.
   -  Против англичан у него кишка тонка. Но если наша самозванка согласится с предложением, то Лондону я не позавидую – противостоять ее пушкам и винтовкам крайне тяжело. Даже той малой партии, что она прислала нам в дар, хватило выбить османов из Крыма.
   -  А ведь права оказалась Юлия, - Екатерина в раздумьях покосилась на блюдо с остывшими кулебяками.  – Стоило нам войти в Бахчисарай, Европа сразу заговорила о мире. Боятся, что и Порта окажется под нами.
   Фаворит не терзался сомнениями: ловким движением забросив в рот икорный блинчик, неторопливо прожевал его, запил глинтвейном и спросил:
   -  Вот скажи мне, Катя, как так получается. Войск у самозванки кот наплакал, собственной земли – Рязанская губерния и та поболе будет…
   -  Бостон к ней присоединился, Нью-Йорк петицию подал о протекторате. Наш славный корсар, а ныне адмирал ее флота Ламбро Каччиони разгромил в заливе эскадру с гессенскими наемниками, - напомнила государыня. – Англичан колонисты американские бьют в хвост и в гриву. Не все ладно у нашего монаршего друга и в Индии – принцесса отметилась и там.
   -  Вот и я о том же, - подхватил светлейший, машинально отметив, что Екатерина впервые назвала самозванку «принцессой». – Она за несколько лет сделала столько, что иным за столетия не добиться. Войском у нее атаман казачий командует, спекуляции дикарь безграмотный творит… Тут волей неволей в бабкины сказки поверишь про ведьмаков да леших.
   Разговор прыгал с пятое на десятое, но августейших особ смущало не это – морозец под вечер крепчал нешуточно, постепенно забираясь в теплый шатер.
   -  Умна она, родственница моя самозваная, и удачлива - усмехнулась Екатерина, вставая и отдергивая полог. – Давай-ка, Гриша, домой собираться. Загостились мы ноне, пора и честь знать.
   Снаружи, изрядно промерзший, поджидал, переминаясь с ноги на ногу, Разумовский. Расплывшись в улыбке, подскочил, придерживая завесу.
   -  Довольна ли, матушка? Все ли по нраву пришлось?
   -  Благодарствую, граф, - императрица милостиво кивнула головой. – Не серчай, что уезжаю столь рано, дела срочные покоя не дают… - и, уже прощаясь, обронила: - Вели моей статс-даме поспешать следом.
   О ком идет речь, Разумовский уточнять не стал: с недавних пор фаворитка в свите у государыни была только одна.
   В карете ехали молча. В Петергоф прибыли с заходом солнца и сразу проследовали в Малый кабинет. Екатерина, разлив кофе по крохотным чашечкам, неожиданно спросила:
   -  Знаешь, какой ребус она мне загадала вчера? Я весь день голову ломала. Когда рассказала Эйлеру, он хохотал до упаду.
   Потемкин молча ждал продолжения. Под словом «она» государыня обычно подразумевала либо свою фаворитку, либо заокеанскую принцессу.
   -  Слушай внимательно, - оживленно начала императрица, предвкушая развлечение. – Три студиозуса решили купить экипаж вскладчину. У каждого было по 10 рублей. Они заплатили купцу, забрали покупку и уехали. И тут торговец вспомнил, что по случаю рождения наследника он побожился всем покупателям делать подарки. Отдав приказчику 5 рублей, он велел догнать молодых людей. Служка догнал их, но решил подзаработать. Два рубля он оставил себе, а студиозусам раздал по рублю. А теперь смотри… - торжественно воздев палец, Екатерина сделала паузу. – У них было по червонцу у каждого, то есть – тридцать на всех. По рублю им вернули обратно. Значит, экипаж им обошелся в 27 рублей. Два рубля осталось у приказчика. Куда пропал рубль?
   Фаворит беззвучно зашевелил губами, пытаясь найти решение. Через пару минут он попросил повторить условие задачи. Екатерина наблюдала за ним с довольным видом, с наслаждением смакуя кофе. Ребусами увлекалась вся Европа, но этот был в диковинку. Через четверть часа светлейший сдался, сокрушенно покрутив головой:
   -  Мистика какая-то. А Эйлер решил?
   -  И минуты не прошло, - смеющимся голосом ответила Екатерина. – На то он и математик… А ты, дружок, помучайся, не мне одной голову ломать.
   Взяв в руки самописное перо, Потемкин принялся переносить задачу на бумагу. Неожиданно, словно о чем-то догадавшись, он поднял голову и требовательно вопросил:
   -  Ты, матушка, и ей какой-то ребус удумала в ответ?
   Государыня рассмеялась.
   -  Что касается интриг, ты соображаешь куда быстрей. – Пододвинув кресло к камину, она протянула руки к огню и, не оборачиваясь, произнесла: - Сдается мне, что и наш вождь – ларчик с двойным дном. Все, что касается Заморье, окутано тайнами, как золото Бирона. Вот и думаю отправить ее в наше посольство с инспекцией. Красотами парижскими полюбуется, с муженьком встретится... Очень мне любопытно знать, откуда у простой русской девки, за околицу деревенскую нос не совавшей, друг сердешный из-за океана вдруг объявился.
   -  Соглядатая приставишь? – догадался Потемкин, яростно чиркая по бумаге. -  И кого думаешь отправить?
   Екатерина с усмешкой взглянула на увлеченного ребусом фаворита и ехидно предложила еще одну загадку:
   -  А ты догадайся!

                                                                              ***

   Бесконечная заснеженная равнина, череда застав, хуторов и почтовых станций; раболепные городничие уездных городков, угодливые вельможи губернских управ… все слилось в одну тусклую вереницу дней и ночей, когда теряешь ощущение времени и пространства. К концу второй недели мягкие подушки превратились в камень, сбился комками пух в одеялах, а запах мохнатых шкур сводил с ума, превращая карету в берлогу.
   А когда-то давно путешествие в спальном вагоне из Петербурга в Москву казалось долгим.
   Юлька вздохнула. Молоденький адъютант светлейшего вскинулся, ловя взгляд и пытаясь угадать очередной каприз. Хороший мальчик, в лепешку расшибется. И стихи замечательные пишет. Может, попросить почитать? Или взять лошадь у офицеров эскорта и промчаться версту-другую, чтоб морозный ветер в лицо и разбойничий посвист в ушах? И потом выслушивать княжеские нотации, покаянно пряча глаза. Зачем только ее государыня отправила в Париж? Когда-то это обещал Денис. Вот и сбылась мечта.
   Прозрачная слезинка скользнула по щеке.
   Вздохнул и Потемкин. Его одолевали иные думы. Встреченный под Ревелем курьер торопливо доложил последние вести. Неспокойно в Европе, готовится что-то: то ли смута зреет, то ли заговор. Кто-то невидимый дергает за ниточки, путая хитросплетения политик Старого света. Права государыня, что отправила его во главе инспекции. Не близок путь от столиц европейских до Петербурга - пока доскачет гонец, не одна неделя пройдет. Лучше ему быть в гуще событий.
   -  Застава! – громкий возглас оживил сонное купе экипажа.
   Радостно всхрапнули усталые кони, почуяв близость жилья, веселый свист нагаек прогнал остатки дремоты. Пригороды Парижа пролетели в мгновенье ока.
   Костры на заметенных улицах, мрачные гвардейцы короля, толпы горожан с факелами в руках. Бравый караул, вытянувшийся при виде высоких гостей, обледенелые ступеньки посольского приказа, заспанный секретарь, испугано протирающий красные глаза.
   -  Где Барятинский? – с порога рыкнул светлейший, не вслушиваясь в положенный по протоколу приветственный лепет.
   -  Они с визитом отбыли, - заблеял дежурный.
   -  На ночь глядя? К кому?
   -  К Денису Ивановичу.
   -  Это кто еще такой?
   Секретарь замялся на мгновенье и отчего-то шепотом пояснил:
   -  Который вождь… Сладкий Язык.
   Потемкин покачнулся от внезапного бесцеремонного толчка, сделал шаг в сторону и в гневе оглянулся. Сказать он ничего не успел. Мелькнула светлая шубка, тонкие ручки вцепились в отвороты камзола, голова посольского дежурного затряслась из стороны в сторону.
   -  Повтори! Повтори, что ты сказал!
   Секретарь, опешив от безумного натиска, бросил растерянный взгляд на светлейшего и хрипло выдавил:
   -  К вождю отбыли.
   -  Как его зовут?!
   -  Денис Иванович.
   -  Едемте, ваша светлость! - Бросив жертву, умоляющим голосом  произнесла Юлька. – Едемте, скорее… Я чувствую, что это он!
   Потемкин хмыкнул, снял шапку, промокая шелковым платочком вспотевший лоб, и добродушно сказал:
   -  Погоди, Юлия, не торопись. Мы даже не знаем, куда ехать.
   -  Это рядом, в двух кварталах, - вздохнув с облегчением, услужливо ввернул секретарь. И мысленно перекрестился, в надежде избавиться от ночных гостей.  – Бывший особняк графини д’Эстрэ, что на улице Гренель.
   -  А что творится в Париже?
   -  Смута, - секретарь безразлично пожал плечами. – Кто-то чернь подстрекает к бунту, воззвания и памфлеты едкие на плацах разбрасывает.
   -  Так что же князь в пору смутную по ночам разъезжает? – искреннее возмутился Потемкин. – Жизнь его империи властна и матушке-государыне, а не ему лично. Не дело посла шпагой орудовать, иные цели перед ним ставлены.
   -  Граф д’Аранда, посол гишпанский укрытия просил, - вступился за шефа секретарь. – У нас гостил, почитай, неделю, но инквизиция ноту прислала, вот и решили от греха подальше его перепрятать. А в приказ посольский, что от Заморья, они не сунутся – от обмена верительными грамотами сами отказались. И караул там грозный, не чета нашему…
   Обещанный грозный караул у чугунной ограды отсутствовал. Но стоило выйти из кареты, как пятнисто-серые тени, невидимые доселе на фоне гранитных стен особняка, материализовались словно из воздуха. Угрожающий лязг затворов и бездонные зрачки стволов послужили приветствием для незваных гостей.
   -  Кто такие и к кому? – широкоплечий офицер с резкими чертами взирал бесстрастно и холодно. На ощетинившихся гвардейцев светлейшего он даже не взглянул.
   -  Его светлость князь Потемкин с частным визитом, - с вызовом в голосе доложил адъютант.
   Бросив резкую команду на английском, офицер сделал шаг в сторону и коротко кивнул головой.

                                                                    ***

   Пламя камина играло тенями на парчовых обоях уютного кабинета. За кофейным столиком под настенным светильником сидело трое мужчин: русский посол князь Барятинский, шевалье Ив Костилье и полномочный резидент Заморья славный вождь по прозвищу Сладкий Язык.
   Мерцал гранатом маслянистый коньяк в пузатых бокалах, тлела забытая сигара на краешке черепахового панциря, запах свежесваренного кофе щекотал ноздри, отвлекая от беседы. Впрочем, Денис особо и не вслушивался в спор собеседников. Беглому кабальеро из испанского знатного рода места в раскладах не находилось. Пока не находилось. А что будет дальше, одному творцу ведомо. Но раз князь просит о помощи, то почему бы и не удружить?
   Мысли вождя витали далеко. Это эпоха поразила его до глубины души. Здесь наемный убийца предлагал дуэль, здесь дворяне – русские, французские, английские – в первых рядах карабкались на крепостную стену и первыми получали мушкетную пулю или каленый клинок в грудь. И лезли не за чинами и наградами, а лишь потому, что они лучшие. Они – дворяне, благородная кровь. И они должны быть лучшими во всем. Даже в смерти.
   Да, покупались должности и звания, кто-то искал протекции у августейших особ, не брезгую подношениями, процветало мздоимство, но… Но были и другие. Те, кто трудился на благо отчизны не из-за имений, поместий и крепостных душ, а по велению сердца и души. И к богатству относился спокойно и даже равнодушно. Рвался во власть не за жирным куском, но за славой для родины. И таких было большинство.
   Золотой телец еще не воцарился над миром.
   Даже девятнадцатый век отличался от этой эпохи. Про более поздние времена не было и смысла говорить. Дениса поразила Злата с ее Заморьем. И у нее были казнокрады, преступники и бездушные чинуши. Но те, кто служил ей верой и правдой, знали одно железное правило. Это правило было вбито в голову и высшему советнику судейского корпуса и низшему чину полиции. Вбито, выжжено каленым железом. Есть всего один закон – справедливость. А все остальное – лишь комментарии к нему.
   Как это удалось сделать молоденькой девушке, он не знал. Но и французы, и сербы, не говоря уже о запорожских казаках, твердо верили в одно – за своей государыней они как за каменной стеной. Значит задача его усложнялась многократно. Уничтожив одно, он должен сохранить другое. Тот слабый росток нового мира, создаваемого в Заморье, должен дать побеги, окрепнуть и разрастись по всему миру.
   Дверь приоткрылась с легким шорохом, выводя из раздумий. Мелькнули рыжие космы, и тихий шепот взорвался в голове:
   -  Денис Иванович, там Юлия Васильевна приехали. – Алексашка радостно ухмыльнулся и еще тише добавил: - Злые-е!
   На секунду показалось, что он сидит у себя в офисе на Невском проспекте. Лишь на секунду. Потому что в следующее мгновенье тяжелые створки с грохотом распахнулись и нежные руки обвили шею, не давая вздохнуть.
   -  Я так и знала, что ты в Париже! Опять на француженок потянуло?
   Ухо отозвалось привычной болью. Отстранившись от девушки, Денис жадным взором оглядел ее. Ехидный вопрос не замедлил себя ждать.
   -  Нравлюсь?
   -  Очень!
   -  А ты мне – нет!
   -  А сейчас?
   Он прикоснулся к ждущим губам легким поцелуем.
   -  Ну, так немного лучше, - сварливым тоном произнесла Юлька и смущенно обернулась. Усмехался Потемкин, наблюдая за любовной сценой,  с открытыми ртами взирали Костилье и Барятинский, округлив любопытные глаза, глуповато улыбался Алексашка.
   Первым пришел в себя русский посол. Растерянность не конца покинула его, и протокол оказался несколько скомканным, но церемонию приветствия важного гостя он сумел довести до конца. Чем и выручил хозяина, в чьи обязанности, собственно, это и входило.
   Встретившись с изучающим взором одноглазого вельможи, Денис неожиданно для самого себя попросил:
   -  Господа, вы не могли бы нас оставить наедине с Григорием Александровичем? Буквально на несколько минут.
   -  Начинается, - недовольно пробурчала Юлька, обижено надув губки. Но длилось это лишь пару мгновений. Озорно блеснув глазами, она весело спросила: - Кто из вас будет меня развлекать?
   Раздался дружный смех. Костилье галантно подал руку, Барятинский предупредительно распахнул дверь.
    -  Спрашивайте, князь, - пододвинув кресло, предложил Денис.  Дождавшись, когда гость усядется, налил коньяк в бокалы . – Вижу, что у вас много вопросов ко мне.
   Потемкин помолчал минуту, размышляя, осадить ли наглеца за панибратский тон или оставить это без внимания. Не найдя, к чему приравнять статус хозяина, он решил отплатить той же монетой.
   -  Вопросов много, вождь. Но главный – один.
   Денис рассмеялся. Прижав руку к груди, признал:
   -  Туше… - и спросил уже серьезно: - В чем он заключается?
   Фаворит, с одобрением отметив про себя, что в собеседнике нет и тени раболепия, ответил не менее серьезно:
   -  Нам неизвестны ваши истинные цели. Пока что наш союз выгоден и приносит определенные плоды, но чего нам ожидать в дальнейшем? Хотя бы в ближайшее время… Любой ваш неудачный шаг рикошетом ударит по нашим интересам.
   Денис прикурил сигару, пустил колечко и усмехнулся.
   -  Это несложно. Ближайшее время я буду занят спекуляцией.
   -  Хотите подзаработать? – с оттенком брезгливости спросил Потемкин.
   -  Чуть-чуть… - усмешка стала язвительной. – Миллион-другой. Может и больше… как масть пойдет.
   Светлейший поперхнулся, недоверчиво покачав головой.
   -  Такое возможно?
   -  И не особо сложно. Если знать где и что произойдет.
   -  Парижская смута ваших рук дело? – подозрительно прищурился Потемкин.
   -  Моих, - не стал скрывать Денис. – Но это лишь одно из звеньев.
   -  И вы подстрекаете чернь к бунту лишь из жажды наживы?
   Аристократия этой эпохи ко многим вещам относилась с болезненной щепетильностью. И вопрос прозвучал с явным осуждением.
   Денис тяжело вздохнул.
   -  Это лишь предварительная операция и цель ее состоит в ином.
   -  Поясните! – потребовал фаворит.
   -  Я хочу показать всем, что можно заработать огромное состояние исключительно биржевой игрой. Мне нужно признание.
   -  Вы тщеславны?
   Светлейший злился. Он не мог просчитать ход мыслей этого странного молодого человека и раздражение выплескивалось наружу помимо воли.
   -  Отнюдь. Но я должен стать путеводной звездой для всех спекулянтов, банкиров и финансистов. И когда добьюсь этого, начнется основная операция.
   -  В чем она заключается?
   -  Этот разговор несколько преждевременен, но я привык играть честно. – Внимательно посмотрев на светлейшего, Денис дождался ответного кивка. – Я знаю о вас, Григорий Александрович, не понаслышке. И может быт больше, чем вы сами знаете о себе. Догадываюсь о ваших замыслах в Тавриде… - светлейший заметно вздрогнул. Планами о Новороссии  он делился только с государыней, но даже ей не говорил название будущей губернии… - знаю и о «греческом проекте». У меня нет шпионов в Петербурге, но вам придется поверить мне на слово.
   Потемкин до боли прикусил губу. Этот загадочный вождь только озвучил имперскую тайну. «Греческий проект» предполагал уничтожение Османской империи и воцарение на престол внука Екатерины (к собственному сыну государыня относилась весьма прохладно). И об этом не мог знать никто – сама идея существовала лишь в головах – не на бумаге.
   -  Основную операцию я могу провести и без посторонней помощи, - продолжал, как ни в чем не бывало Денис. – Но дальнейшая судьба и Заморья, и Российской империи будет зависеть от одной единственной вещи.
   -  От какой? – внезапно охрипшим голосом перебил Потемкин.
   -  Престол Порты должен быть передан Ее Высочеству Злате Заморской, - твердым голосом возвестил Денис.
   -  Мы оба с вами знаем, что Ее Высочество – самозванка, - ровным тоном произнес светлейший после небольшой паузы. – И августейшей крови в ней нет ни капли.
   Денис нетерпеливо отмахнулся:
   -  Да какая разница? Все мы слеплены из одного комка глины. Я не тороплю вас с ответом – время у нас есть. Но чтобы понять всю серьезность вопроса, вам необходимо побывать в Заморье. Все познается в сравнении.
   -  Не в моей воле принимать решения. Почему вы обратились ко мне, а не к государыне?
  Да потому что на хер пошлет, не задумываясь! – едва не сорвалось у Дениса с языка. Ответил он, естественно, иное:
   -  Вы, ваша светлость, видели жизнь не только из окон дворцовых палат. И можете отличить явь от лубка. Не мне вам говорить о нуждах простого народа. Еще раз повторюсь – я не прошу немедленного согласия. И отказ дать никогда не поздно. И прошу лишь об одном – задуматься о судьбе наших потомков. Тяжело создавать величие державы, но очень легко обратить в прах труды многих поколений. История знает немало таких примеров. И от того, кто находится на престоле, зависит очень многое.
   Потемкин покрутил бокал с коньяком в руке и согласно кивнул головой. Просьбу он услышал, времы для раздумий есть. Сделав небольшой глоток, он напомнил:
   -  Вы говорили об основной операции.
   Ответ прозвучал спокойным и уверенным тоном.
   -  Я знаю о деньгах все. То, о чем спорят сейчас ученые мужи всех ведущих держав мира, для меня – открытая книга. Я напишу трактат о финансах, и каждый банкир получит его в подарок. Тысяча и один способ, как делать деньги из воздуха. Как обогатиться за короткий срок. Я расскажу им без утайки – все, что знаю сам. Не пройдет и года, как Европа сойдет с ума. Денежный дождь прольется на каждого. И еще через год-другой мир решит, что пришла пора благоденствия и процветания. Экономики начнут расти невиданными темпами и богатые станут богаче многократно.
   Светлейший скептически изогнул бровь.
   -  Если будет так, как вы говорите, то в чем смысл этой операции? Я лично его не вижу. Вы только укрепите могущество врагов – и своих, и наших.
   -  Иного выхода нет, - Денис с сожалением развел руками. – Я должен породить дракона, чтобы его убить… - многозначительно усмехнувшись, он добавил: - Но есть один нюанс: деньги из воздуха могут построить замок богатства. Но стоять он будет на песке. И чтобы удержать его от разрушения, нужен опыт многих поколений… Горький опыт. Но противоядием я делиться с ними не намерен.
   -  И что потом произойдет?
   Вопрос из уст светлейшего вырвался помимо воли – где-то глубоко внутри росло убеждение, что собеседник знает, о чем говорит. Он даже не обратил внимания на оговорку.
   - Что потом произойдет… - задумчиво повторил Денис. Раскурив потухшую сигару, он помолчал минуту и хищно сощурился. – А потом к ним приду я!