Ермилов выбрался из большого дома на Лубянке. Оглядел площадь, бросил взгляд на табличку на доме, улыбнулся.
- Ничего в этом мире не меняется.
Площадь носила название – Троцкого. На месте, где в его реальности сначала стоял памятник Железному Феликсу, потом одинокий пьедестал, а когда отправлялся в прошлое, был черный камень, установленный в память жертв политических репрессии, сейчас была разбита клумба. Цветочки мелкие, не иначе – анютины глазки да львиный зев. Через площадь, на привычном для Игорька доме все та же знакомая до боли вывеска – «Детский мир». Отсюда и до Кремля рукой подать.
«А интересно, кто там сейчас у руля государства?» – Подумал Ермилов.
Он вновь посмотрел на здание Госбезопасности. Страшное место. Первоначально дом принадлежал страховому обществу «Россия», но в тысяча девятьсот девятом был отдан Центральному аппарату ВЧК. Тогда-то за ним и закрепилось название «Госужас». Сколько же народу погибло за его стенами. Игорь помнил имена известных заключенных, среди которых были: Борис Савенков, Сидней Рейли, Николай Бухарин, Осип Мандельштам и Александр Солженицын. Правда, арестованными они были в его реальности. Интересно, а постигла ли их такая участь в этой? Скорее всего – да! Вот только не всех.
В начале тридцатых голов двадцатого века, к дому был пристроен корпус в стиле конструктивизма. Затем в сороковых годах, в той Игоревой реальности, он был перестроен. Но война, там помешала сделать симметричное здание, вполне возможно, что здесь оно было достроено за один раз.
Возвращаться на Лубянку не хотелось. Поэтому по подземному переходу он перешел дорогу, и, смешавшись в толпе москвичей и приезжих (все же удивительно, но это тоже в этой реальности не исчезло), вошел в магазин.  Руководство страны, верно, рассчитало, заставив построить торговую точку именно в этом месте. Пусть хоть у детишек слово – Лубянка вызывает радостные  и  светлые ассоциации.
Если находясь в кабинете Заварзина, Игорь понял, произошло что-то из вон выходящее в истории только по портрету Левушки, то в универмаге все так и кричало. Обходя отдел за отделом в поисках литературы, Ермилов невольно почувствовал разницу. Во-первых, исчезли все трансформеры, роботы (китайского производства), которые в его реальности просто наводнили магазин. Вместо них непонятные железные дровосеки и прочие персонажи из «Волшебника Изумрудного города», изготовленные не иначе где-нибудь под Тулой. Во-вторых, отсутствовали напрочь черепашки-мутанты и различные американские супергерои. В витринах, где они обычно стояли, теперь были оловянные солдатики. Игорь минут пять стоял, любуясь миниатюрой. В  основном это герои гражданской войны. Среди прочих Ермилов разглядел фигурку Чапаева. Вот только тот был не в бурке, да и рядом стояла не тачанка. 
В-третьих, хоть игрушечные железные дороги и продавались, были они явно российского производства. ЖД занимали около пяти столов. В основном старинные паровозы. Чуть подальше виднелись столы (явно предназначавшиеся для девочек) с мягкой игрушкой.
Китаем тут явно не пахло. Игорь да же на секунду задержался, чтобы полюбоваться всем этим разнообразием.
Кроме ассортимента изменились и продавцы. Они были совершенно другими. Лица у них серьезные, и казалось, что в место привычного: «Вам помочь?»  сейчас услышишь: «Что стоишь, покупать будешь? Али нет! Тут тебе не музей!»
У Ермилова по спине пробежали мурашки. Полицейское государство?
С огромным трудом Игорь нашел отдел продававший литературу. Тот затерялся в самом дальнем углу магазина, куда редко заглядывали мамаши с детьми. Почти пять минут путешественник простоял зачарованным, разглядывая карту Евразии. Да и было отчего попасть в оцепенение.  На ней, большим розовым пятном была изображена незнакомая Игорю страна. И в которой, если ему не удастся отыскать точку перелома, предстояло жить.
   - Союз свободных пролетарских республик, - прочитал вслух Ермилов
Игорь огляделся. Внимание он, по крайней мере, не привлек – и то хорошо. В отделе народу немного, но им не до него книги выбирают. Если и есть хвост, приставленный Заварзиным, только вот так вот сразу не определить. Когда по магазину бродил к покупателям Ермилов не приглядывался.
Игорь подошел к кассе и спросил у продавщицы:
- Мне бы учебник истории!
- За какой класс?
- Тот где можно прочитать об истории страны, - ответил путешественник. Он надеялся, что именно в учебнике «Истории», найдет ответ на свои вопросы. Как бы те недоделывались под мнения правителей, всю правду все равно не исказить и не утаить. Что-нибудь, да и всплывет. Игорь был просто уверен, что назначение Троцкого начальником ВЧК не останется обделенным. Все равно пару строк да напишут. Сейчас же Игорек не знал только одного, в каком классе преподают именно этот период. Сколько лет здесь ребенка учат? Восемь, десять? А может быть все двенадцать?
Продавщица удивленно покосилась на Ермилова, но ничего не сказала. Ушла в вглубь отдела. Минуты две ее не было. Вернулась она уже с книжкой в невыразительной серой обложке, с цифрой десять на обложке.
- С вас двадцать копеек, - улыбнулась она.
Неестественно вышло, отчего Игорь вздрогнул.
«Неужели все! – подумал он, - Как же мне в голову не пришло посмотреть содержимое кошелька. А что если там…»
Игорь не боялся, что там может не оказаться денег. Не будет денег – не будет покупки. Тут дело в другом. Сейчас он откроет кошелек, извлечет из него деньги, и тут же будет схвачен.
«Эх, надо было заглянуть в него, когда брал с комода», – думал Игорь, доставая из кармана кошелек. Открыл его и, несмотря на купюру, протянул ту девушке. Она расправила ее, и путешественник вздохнул с облегчением (надеясь, что она не заметила этого). Рубль был с портретом все того же Троцкого.
Пока девушка отсчитывала сдачу, Игорю удалось разглядеть и остальные купюры из кошелька. Вместо привычных российских рублей с городами, в нем оказались несколько рублей, трешник с портретом неизвестного Ермилову политика, червонец и четвертной с портретами Ленина.
   Игорь сгреб мелочь рукой, пихнул в карман пальто, книгу запихнул за пазуху и, не оглядываясь, поспешил на улицу.