Переделаная версия...

Уральские горы невольно в этой реальности стали границей между двумя могущественными государствами: Третьим Рейхом и по-прежнему сильной, но уже теперь Советской Сибирской Республикой, со столицей в городе Красноярск. Именно здесь, благодаря унизительному миру, и воплотилась мечта фашисткого руководства. Огромные статуи воинов-арийцев устремились в небо, своим устрашающим видом пугая Восточносибирские народы. Но как бы то ни было, именно сюда, в Красноярск осенью сорок первого года эвакуировалась правительственная верхушка из осажденной Москвы. Здесь на берегах полноводного Енисея развернулось широкомасштабное строительство новой столицы.
Игорь вот уже минут десять стоял в тамбуре и курил. В окно он разглядывал заснеженные сопки и размышлял о судьбе подпольщиков, оставшихся в оккупированной Москве. А ведь ему еще предстояло вернуться туда. В голове уже созрел план. Игорь погасил папироску, когда дверь открылась и  проводник произнес:
- Скоро Красноярск.
Ермилов кивнул и поспешил в купе. Собираться ему было не нужно. Из вещей только чемодан, да и то для вида.

Когда спустился из вагона на перрон, то тут же разглядел нескольких человек в штатском. В голове Игоря проскочила шальная мысль, что поступил глупо. О провале подполья, скорее всего, уже стало известно в центре. А там уж догадаются, как свою ошибку приписать другому. Ермилов вдруг почувствовал, что вот-вот станет крайним. Нужно было что-то делать, и делать немедленно, но вот что? Прыгнуть в прошлое? Или наоборот, попытаться совершить скачок в будущее? Последнее как раз Игоря и не устраивало. Кто знает, на какой срок оцепят вокзал, чтобы поймать предателя. Ведь офицерам из НКВД в голову не придет, что человек не спрятался, а всего лишь переместился в будущее.  Оставалось одно - скачок на пару дней в прошлое, в тот самый момент, когда Игорь преспокойно пересекал границу. Двух дней, вполне возможно, что и хватит, чтобы исследовать обстоятельства поражения под Москвой.
Игорь достал из кармана флэшку, чем тут же привлек внимание особистов. Подкинул ее вверх и нажал на кнопку управления на машине времени. Ему повезло, он появился из ничего за спиной военнослужащего. Еще чуть-чуть, и о нем никто и никогда бы уже не вспомнил.
Ермилов обошел его и направился к зданию вокзала. Недолго думая, заказал билет на этот же день уже в обратную сторону. Затем пошел в буфет, где плотно пообедал, и только после этого, наняв такси, выехал к центральному архиву. Ему самому было интересно, сколько времени он сможет проработать без отдыха, в полупустом помещении.
Расплатившись с шофером, он не спеша вошел в здание. Полюбопытствовал у вахтера, до которого часу работает учреждение. Получив четкий ответ, сдал пальто в гардероб и направился к туалету. Там Игорь выставил время на машине и переместился как раз в тот момент, когда закончился последний обход. После чего вышел из помещения и прошел в зал, благо дверь была не закрыта. Отыскал  стеллаж с книгами, посвященными войне середины двадцатого века. Нашел столик  и стал читать.
Где-то к утру путешественник понял, что за все время ему в книгах так ни разу и не встретилась фамилия прославленного военачальника маршала Жукова. Игорь взглянул на часы. Пора было совершать прыжок. Он вернул книги на стеллажи и…
Следующую ночь он посвятил поискам информации о полководце. Чуть ли не наизусть выучил описание боя на реке Халхин-Гол. Именно в этом сражении впервые, как помнил Ермилов, прозвучала фамилия Георгия Константиновича. В июне тридцать девятого, когда был отозван в Москву Фекленко, на его место и был назначен Жуков. Именно он предложил свой план боевых действий, связанный с подготовкой сильного контрудара по группировке Квантунской армии. В этой же реальности идея принадлежала комбригу Богданову.
Игорь захлопнул книгу. Закрыл лицо руками и задумался. Вот она, задача с двумя неизвестными. Одну неизвестную нашли. Ей оказался маршал Жуков, теперь нужно было отыскать, почему его имя не вошло в историю? Что с ним случилось такое до боев на реке Халхин-Гол? Задачка еще та. Ермилов окинул взглядом архив.
- Нет, тут искать что-то бесполезно.
Он попытался вспомнить, что лично ему было известно о Жукове. Не так уж и много. Да почти ничего. Разве что тот был четырежды Героем Советского Союза, кавалером двух орденов «Победы». Но эти ордена и прочие награды ничего не могли ему дать.
- Ордена, медали, - прошептал Игорь, - вы бы могли бы мне помочь, да вот только…
Он замолчал. Неожиданно вспомнилось, что до революции Жукова награждали. Ермилов попытался вспомнить. Выругался.
- Вот я идиот. Чем простого солдата и унтер-офицера в царской России могли награждать? Конечно же, Георгием. Будем надеяться, что об этом найдутся хоть какие-нибудь упоминания.
Он вернул книги вновь на место. Отыскал списки по награжденным. Долго рылся. Среди многочисленных записей отыскал только одно упоминание. Георгий Жуков, унтер-офицер десятого Драгунского новгородского полка, получил в сентябре тысяча девятьсот шестнадцатого года Георгиевский крест четвертой степени. Отличился молодой боец, когда взял в плен немецкого офицера.
- Хоть какие-то сведения, - молвил Ермилов. – Хоть какая-то веревочка, потянув за которую, мне вполне возможно, удастся распутать клубок.
В голове Игоря начали создаваться схемы, логические цепочки, и вдруг он непроизвольно на всю аудиторию крикнул:
- Эврика!
Зажал себе рот рукой. Прислушался. Тихо.
- А ларчик-то просто открывался. – Прошептал Ермилов. – Нужно перемещаться почти на сто лет назад. В Петроград семнадцатого года, - рассуждал вслух он, - в тот период, когда власть принадлежит временному правительству. Ну а там… Там действовать по обстоятельствам.
Вариант первый – отыскать сведения, где находился Драгунский новгородский полк. Вариант второй – попытаться просмотреть все сведения об убитых с октября шестнадцатого года. Может так случится, что Жукову просто забыли вручить второй крест. Кто знает, как его судьба сложилась после пленения немца.
Ермилов даже прибирать за собой не стал. Беспорядок заставит людей из этой реальности наладить хорошую охрану архива. А то любой может попасть на секретный объект, и к тому же беспрепятственно изучать военные документы. Ермилов последовал в туалет и вновь переместился. Игорь подошел к вахтерше. Подал номерок и пожаловался на боли в желудке. Старушка-божий одуванчик пожалела его. Посоветовала какое-то народное средство. Ермилов пообещал воспользоваться им и вышел из архива.
Вечером он был на вокзале, и уже через час поезд увозил его в заснеженную Москву.

Отредактировано Pretorianes (10-10-2010 18:00:40)

Лето 1917 год.  Петроград.

Ермилов медленно брел по Петрограду. Летнее солнце несчастливого для России тысяча девятьсот семнадцатого года играло в голубых водах Невы. На Троицком мосту он остановился, достал из кармана пачку папирос, купленных недалеко от Петропавловской крепости, закурил. Казавшееся простым в Красноярске, две тысячи тринадцатого года, дело по предотвращению изменения реальности на самом деле оказалось сложным. В первую очередь требовалось отыскать списки погибших в Первой Мировой Войне, затем изучить их и постараться обнаружить некоего Георгия Жукова, и лишь только после этого отправиться в тот год, когда погиб будущий военачальник. Первое на данный момент было самым сложным. В будущем было бы куда проще. Зашел в интернет ввел адрес http://history.h15.ru/ и смотри. А еще проще фамилию нужного человека забил в поисковую строку, и вся информация тут же на экран выскочит. Но сейчас, в начале двадцатого века, никакого интернета не было, а списки, если и существовали, в чем Игорь не сомневался, были только на бумаге.
Попытался было поискать в газетах, но купив несколько экземпляров, понял, что это бессмысленно. Большевистские  кричали об империалистической войне. Складывалось впечатление, им была глубоко безразлична судьба солдат, что гибли в пекле этой ужасной мясорубки. Эсеры с помощью стихов пытались поднять боевой дух в народе, призывая вести войну до победного конца. Правительственные вывешивали списки, но они были короткими, и чтобы узнать обо всех понадобилось бы скупить все номера газет, начиная с четырнадцатого года. А если Жуков не  попал в статистику?
- Нужно идти в редакцию, - проговорил Игорь, выкидывая окурок в речку. – Да вот только где искать ее?
Честно признаться, он в последнее время скучать начал. Из Красноярска в Москву без приключений добрался. Пришлось, правда, несколько скачков в прошлое совершить, но стали они теперь для Ермилова какими-то обыденными. Затем дорога до Санкт-Петербурга. Игорь надеялся взглянуть на город в той искаженной реальности, рассчитывая увидеть его таким, каким он стал после того, как оккупировали немецкие войска. Просчитался. В том мире блокада была, да вот продолжалась она недолго. Город пал в середине сорок второго, и уже через год фашистами была совершена неудачная попытка затопления. Но кроме воды нашлись и другие средства, чтобы стереть самый красивый город с лица Земли. Задерживаться не стал, сразу прыгнул в прошлое.
Теперь вот брел по Троицкому мосту, покуривая папиросы. Остановил мальчонку, купил газету. Попытался отыскать адрес типографии. К своему удивлению нашел, да вот только спешить туда не хотелось. И хоть Санкт-Петербург в его реальности не сильно изменился, не считая стеклянного небоскреба Газпрома на Охте.
- А этот небоскреб все же лишний, - молвил Игорь.
Мимо него прошествовали сначала строем матросы, у половины из них красные повязки на рукавах. Затем солдаты. Ермилов взглядом проводил проехавший грузовик. На углу купил пирожок с требухой, по крайней мере, такой ответ он получил на свой вопрос:
- С чем пирожки, бабуля?
Перейдя на другую сторону набережной, остановился и отыскал в самом низу газеты адресок редакции. Идти было недалеко. Сначала подумал извозчика нанять, но решил, что лучше своим ходом прогуляться. Архитектурой полюбоваться. Если бы в родное время вернулся, да к тому же не в искаженную реальность, так с удовольствием сфотографировался бы с каким-нибудь ряженым. Будучи в Питере по делам в году две тысячи девятом, когда служба в армии казалась страшным сном, он видел таких у собора. В один вечер это был здоровенный мужик в Преображенском мундире. Знай Игорь тогда, что самому выпадет возможность облачиться в голландский кафтан, так сделал бы пару снимков. Потом наблюдал мужика, изображавшего из себя Петра Великого. Как теперь знал Ермилов, с государем Московским - ни с тем, что скоропостижно скончался под Парижем, ни с тем, что правил потом Россией - этот артист не имел ничего общего. Жаль, что когда в прошлое, в семнадцатый век, отправлялся, фотоаппарат цифровой не прихватил. Хотя как бы он объяснил Меншикову и обоим Петрам, что это за вещичка такая. Да и сейчас мыльницы с ним не было. Оставить пришлось у подпольщика Заварзина. Спас на крови, Казанский и вот, наконец, издательство. Огромные буквы на вывеске, дворник во дворе. Тот на Ермилова сперва косо посмотрел. Игорь испугался на секунду, что работник метлы и лопаты направится к ближайшему жандарму и доложит о подозрительной личности, крутящейся возле издательства, поэтому решил, что лучшая зашита - это нападение, и направился к нему. Дворник на удивление оказался человеком общительным, особенно когда узнал, что Игорь ищет одного человека…
- Мать опасается, что погиб Георгий, - проговорил Ермилов. – Новости-то в деревню поздно приходят. Может, похоронка где-то в пути затерялась? 
- М-да. Тяжелую тебе задачку мать задала, - пробормотал дворник, - ох тяжелую. Помогу чем смогу. Как-никак простой солдат, а не офицер какой. Этих-то в первую очередь печатают. Ты уж здесь постой. Когда последний раз от него весточка была?
- В октябре шестнадцатого. Писал, что Георгиевский крест четвертой степени получил.
- О, да он я посмотрю не простой солдат. О таком и упомянуть могли. В противном случае тебе легче в полк, обратиться в котором он служил.
- Если бы я знал, - вздохнул Ермилов тяжело. – Брат об этом умалчивал.
- Понимаю, - проговорил дворник, - то, что ты сказал вполне достаточно.
Он оставил метлу с Ермиловым и ушел и вернулся обратно через полчаса.
- Нашел я сведения о вашем брате, ваше благородие, - проговорил он. – Служил в десятом драгунском полку. Если бы не Георгии… Вряд ли о нем написали в газете, а так слушай, или можешь даже записать, если конечно бумага и карандаш есть.
Ермилов кивнул. Тех нескольких слов, что произнес дворник, ему уже хватило, чтобы понять - Георгия Жукова нет в живых. Вот только где и как? Он хотел было задать вопрос, но дворник сам выложил все сведения.
- Как раз осенью, в октябре. В тот самый момент, когда к вам пришла от него последняя весточка. Жаль, что никто в редакции не знает подробностей.   
Ермилов снял картуз. Уже что-то. Оставалось отблагодарить как-то дворника, потянулся Игорь в карман, но тот остановил.
- Не надо.
Теперь нужно было остановиться в гостинице, хотя бы в той же Астории. Собраться с мыслями и решить, как поступать, но для начала нужно было выяснить, где находился драгунский полк, в котором служил будущий командарм, осенью тысяча девятьсот шестнадцатого.

Осень 1916 год.  Украина.

Первая Мировая Война шла уже второй год. Только что на Юго-западном фронте было крупное наступление, вошедшее в историю под названием Брусиловский прорыв. Талантливому генералу Брусилову удалось то, что до него безуспешно пытались сделать германцы, австро-венгры, англичане и французы. Успех был достигнут благодаря только новому методу наступления. Ермилов понимал, Жукову просто повезло, что он попал именно на этот участок фронта. Ему было, у кого поучиться, но сейчас молодой офицер окончил унтер-офицерскую школу, и теперь вовсю старался применить полученные им навыки. В сентябре ему удалось взять в плен немецкого офицера, за что тут же командованием был представлен к первому Георгиевскому кресту.
Неожиданностью стало появление в расположении полка некоего Михаила Большакова. Тот явился в штаб и заявил полковнику Сергею Прохорову, что направлен в десятый Драгунский новгородский полк по личному распоряжению государя Николая II. И тут же сунул ошарашенному офицеру бумагу за подписью государя императора. Такой наглости мог позавидовать даже Остап Бендер, выдававший себя за сына лейтенанта Шмидта. Игорь Ермилов, а это был именно он, ни за родственника царя, ни за еще кого-нибудь из царского окружения выдавать себя не стал. Да и зачем - полковник со многими офицерами если не очно, так заочно был знаком. Ему никогда не приходилось слышать о  капитане Большакове. Поэтому ознакомившись с бумагой представителя разведки, Прохоров прикрепил его к небольшому отряду, возглавляемому вновь испеченным унтер-офицером. Полковник посчитал, что опыт капитана Большакова пригодился бы молодому и перспективному Георгию Жукову. Ермилов сделал вид, что остался недоволен выпавшей ему ролью, хотя сам к этому стремился. Сейчас, находясь рядом с будущим маршалом, он смог бы сделать все, чтобы во время разъезда, тот не оказался убит.
Вообще-то Игорь прибыл в распоряжение полка два дня назад. Добирался на попутках, прыгать в оккупированную фашистами Россию не захотел. Решил не рисковать. Здесь в конце шестнадцатого года все же было куда спокойнее. Установил, что Жуков находится в распоряжении полка, и стал наблюдать. Повезло, что понадобилось всего пару дней. Рассчитал удачно и уже вскоре наблюдал, как конный разъезд налетел на мины. Георгий умер сразу. Игорь при всем желании не смог бы вытащить его. Оставалось только одно - попытаться заставить Жукова ехать чуть позади. Когда кавалеристы начнут подрываться на минах, он отделается только ранением. Там главное его в госпиталь доставить… Поэтому, вернувшись назад во времени Игорь, тут же направился к полковнику Прохорову, и вот теперь, услышав распоряжение, направился в распоряжение к Жукову.

Будущий полководец, как узнал Ермилов, оказался славным малым. Да и общий язык оба служивых нашли быстро. Игорь полюбопытствовал, захватывал ли унтер-офицер когда-нибудь пленного. Оказалось, что Жуков совсем недавно пленил германского офицера. Георгий даже похвастался первой своей наградой. Путешественник минут пять ее разглядывал, он никогда в жизни в руках не держал Георгиевский крест.  Ермилов тут же заявил, что при первой возможности попытается повторить подвиг товарища.
- Хочу мать-старушку порадовать, - проговорил Игорь.
- Мать порадовать сможешь, если жив останешься, - парировал Георгий. – Сейчас идет война, и выжить в этой бойне очень и очень сложно. Понимаешь, эти баталии нисколечко не похожи на те, о которых говорили в офицерских школах. Тут нет той бравады, которая была в эпоху Наполеоновских войн. Тут не маршируют под музыку. Сейчас предпочитают сидеть в окопах, изредка совершая вылазки. Таких талантливых военачальников, как Брусилов, попросту нет. Все остальные царские генералы, - Жуков выругался, - могут только играть в оловянные солдатики.
Ермилов с ним согласился. Те, кто будут побеждать в Гражданскую войну, носили в данный момент чины младших офицеров. Одним из таких  советских военачальников был Семен Буденный. Игорь прекрасно знал, что тот, как и Жуков, в каком-то драгунском полку, и как и Георгий был всего лишь унтер-офицером. Разглядывая сейчас награду товарища, Игорь вдруг припомнил, что Семен Буденный за храбрость был также награжден Георгиевскими крестами всех четырех степеней. Как выразился до разговора Жуков: Полный бант. И все эти награды Буденному давались с кровью. Игорь, к своему сожалению, не помнил, за какие именно подвиги.
Или, скажем, Василий Иванович Чепаев. Сын крестьянина, он также во время Первой Мировой Войны дослужился до чина унтер-офицера. Также был награжден тремя крестами и одной Георгиевской медалью. Это уже после того как кинематографисты сняли художественный фильм, о том каким был офицер все забыли. Да и фамилия у него, к огорчению наследников стала уже совершенно иной – Чапаев.
- Будущие полководцы, - прошептал Игорь, - все выйдут из крестьян.
- Что? – переспросил Жуков, поправляя уздечку лошади.
- Да это я так. Я ведь из крестьян…
- Из крестьян? – Удивился Георгий. - Так ведь и я не из буржуазии. Родился в деревне Стрелковка Калужской области. Отец сапожничал в городе, мать подрабатывала на перевозке грузов. Нищие зарабатывали больше. Хорошо соседи, добрые люди, выручали. То щи, то каша. В сем лет пошел учиться, а потом, когда тринадцать годков исполнилось, отправил отец к дядьке в Москву. Тот скорняжничал. Ну, вот с его сынишкой и научился между делом писать, считать и в картах разбираться. – Увидев взгляд офицера, пояснил: - Не в игральных картах. – Улыбнулся. - В географических. Знаю, где Москва, где Берлин. Окончил с успехом общеобразовательные курсы, - с гордостью добавил унтер-офицер.
Жуков отошел от лошади, опустился на лавку, что стояла у стены, и продолжил, говорить:
- Я мог бы оказаться в школе прапорщиков. Образовательный ценз, - тут Георгий и сам подивился фразе, которую только что произнес, - эко загнул, по-ученому. Проще говоря, четырех классов было достаточно, чтобы поступить в эту школу. Знаешь, тогда я думал: вот окончу школу и буду, девятнадцатилетний мальчишка, командовать бывалыми солдатами – бородачами. Сейчас с одной стороны неловко, да и душа, признаюсь, противится. Кажется, что не мое это. Не мое!
Переубеждать будущего полководца Игорь не стал. Да и зачем? Главное, чтобы выжил, а там  и сам поймет. Да и история рассудит.
- А я ведь был ранен, - вдруг проговорил Жуков.
- Ранен?
Удивление возникло неожиданно. Игорь даже испугался на секунду. Как же так? Неужели забыл? Почему? Жуков ответил на его вопрос:
- В сентябре. Легкое ранение. Во время конной атаки на Юго-Западном фронте. В горном районе Быстрица. Вот теперь и приходится время коротать в дозорах. 
Ермилов прекратил заниматься своим конем. Полковник уж больно лютого жеребца ему подсунул. Надеялся, наверное, что тот упадет с него и тут же окажется в госпитале. А когда офицер ранен, с командующего и спрос меньше. Подошел к лавке и сел рядом с Георгием. Достал папиросы. Закурил. Протянул портсигар унтер-офицеру, но тот отказался. Ермилов пожал плечами. Честно признаться, он и не помнил, курил ли Жуков или нет?
- А после войны что будешь делать? – Спросил Игорь.
- Наверное, в Москву к дядьке подамся. Там поступлю в военную академию. Небось Георгиевский крест повлияет на приемную комиссию…
- А если революция?
- Революция?
- Ну, да. Народ царем недоволен. Вдруг заставят отречься…
- Ну, заставят так заставят… Это цари приходят и уходят, а войны всегда остаются. Да и государству постоянно будут грозить извне. Кто бы там, на троне, ни сидел.
- Это ты где таких слов-то нахватался?
- Так в офицерской школе.
Потом перешли на другие темы. И лишь потом, ближе к вечеру Жуков сообщил, что вместе с разведчиками они выступают завтра поутру в дозор.
- Уже завтра? -  прошептал Игорь, вспомнив, что завтра маленький отряд нарвется на немецкую мину. Никто не выживет.
- Что? – переспросил Жуков.
- Да, я так.
Ермилов уже знал, что завтра он должен был сделать все, чтобы из дозора, по крайней мере, уцелело двое: он и Георгий.

Отредактировано Pretorianes (15-10-2010 14:03:37)