– Не поздновато для прогулок?
Сордар. Всё с той же палкой и родовым старинным мирренским мечом. Оригинальничает. Вне строя разрешено ношение какого угодно холодного оружия. Или же просто принципиален он? Память о матери... У мирренов ведь тоже есть обычай брать на войну родовые клинки. Хотя, когда к мирренам ходили, он этого меча ни разу не надевал. Хотя, ходил с ним частенько. Теперь вот снова...
– Из госпиталя удрал?
– Почему? Официально выписан. В отличии от некоторых, кто должен быть вовсе не здесь. Тем более, в такое время...
Марина пожимает плечами.
– У нас у обеих отпускные есть.
– С тобой–то, Марина, всё давно понятно, но на месте твоего отца, Эр, я бы голову оторвал тому, кто тебе удостоверение выдал.
– А что, я ничего, – она в точности воспроизводит интонацию Марины, – я попросила Марину, чтобы она попросила для меня отпускное, и она мне его дала. Не надо никого ругать, она хорошая.
Адмирал хмыкнул, он в курсе, что по мнению Эриды, хороших людей на свете чуть больше, чем все. Подмигивает сестре.
– И тут без тебя не обошлось!
– Конечно! – не стала отпираться Марина.
– Я бы вам отпускных не дала бы, – говорит Хейс, – и как раз тебе, Марина, в особенности, хватит с города и того, что бомбардировщики порушили.
– Угу. Сама решила мне помочь что–нибудь разломать?
– Скорее, наоборот, предотвратить излишние разрушения.
– Угу. А я–то уж надеялась тебя сподвигнуть на то, чтобы что-нибудь сотворить. Время сейчас позднее, а я, сама знаешь, девочка не примерная... Время сейчас позднее...
Хейс смеётся.
– Марин, ты забываешь, что в такое время и в моём возрасте и примерные девочки частенько гуляют допоздна.
– Угу, – угрюмо буркнула Марина, – только вроде бы гуляют они в несколько ином обществе...
Хейс снова смеётся.
– А чем моё общество не устраивает? – весело интересуется Сордар, – Как–никак, целый адмирал!
– Всего лишь контр, – снова бурчит Марина, – Не целый. Да и старый уже.
– Это кто тут старый? – адмирал половчее перехватив палку с усмешкой надвигается на Марину. Та ловко отпрыгивает в сторону. Показывает язык.
– Бе–е–е! Ну, не я же!
Хейс неожиданно ловко сдёргивает с неё берет. Не ожидавшая такой подлянки Марина от неожиданности вскидывает руки к голове, да так и застывает с открытым ртом под хохот адмирала.
– Оказывается, и ты попасться можешь!
– Ну, так и что? Даже Кэрдин разбили!
– Ты–то, в любом случае, не она.
– Я – это я. В любом случае.
– С этим и так никто не спорит. Кстати, Хейс, немного и, в самом деле, странно, что для прогулок на Проспекте Грёз не нашлось иного общества.
– А чем так плохо общество двух принцесс и принца? Для выходца со школьного двора результат более чем.
Теперь уже адмирал не нашёл, что сказать. Хейс продолжает уже серьёзно.
– Возможно, дело в том, что со мной сюда и прозвище приехало. Я ведь «Страх–и–ужас», если позабыли. – она невесело усмехается.
– Тебя так не за внешность звали, – неожиданно серьёзно говорит Эрида.
– Я знаю, только вот всё–таки думаю, что так меня зовут, так сказать, по совокупности характеристик.
Сордар шутливо окидывает её взглядом с головы до ног.
– Что–то я не пойму, как по мне, то с ...характеристиками полный порядок!
– Адмирал! Вы, вы наверное, единственный человек, рядом с которым я не испытываю комплексов относительно своего роста.
– О как! Женщины мне стали комплименты говорить!
– Всего лишь факт констатирую.
– Я тоже. Если серьёзно, то, возможно, просто некоторым людям не нужны некоторые вещи. Есть такое выражение: какая разница между девушкой и машиной? Одна – нравится, другая – необходима. И каждый сам делает выбор. Я предпочитаю выбирать, а не служить объектом выбора.
– Сонька говорит тоже самое, – интонация Марины ей самой не понятна.
– Она не так уж и неправа... – замечает Сордар.
– Угу. – угрюмо соглашается Марина.
Только Эр о чём–то своём думает. Однако, именно она первой замечает – на Проспекте что-то не так.
– Смотрите, как много полиции!
Марина присмотрелась.
– Это не полиция.
– Внутренние войска. И даже, Безопасность чуток. Интересно, по чью честь их сюда принесло? – что–то в голосе адмирала изменилось. Марина знает– военные с Безопасностью не ладят – это раз, армия и флот тоже конфликтуют – это два. Впрочем, сами армейцы от подчинённых Кэрдин тоже не в восторге – это три. Да ещё сама Марина не очень понимает, что они все между собой не поделили.
– Сзади меня держитесь, – бросает он неожиданно резко, – похоже, на дезертиров облава.
– Не бунт? – интересуется Марина, старясь заглянуть ему в лицо.
– Нет. Я же сказал, сзади держись!
– А почему?
Брат смерил её взглядом, вполне способным убить.
– Они не только дезертиров и уклонистов, они сейчас весь криминальный элемент шерстить будут... Ночных бабочек в том числе. Их тут до... Скопление, в общем.
– Ты же не похож на дезертира!
– Зато ты временами кошмар похожа!
Идут. Проверяют документы у всех встречных без различия пола, возраста и звания. Большинству тут же возвращают. Марина соображает, что Проспект – совсем неплохое место для облавы. Длинный. Перекрывается с двух сторон – и всё, никто никуда не денется. Сквозных проходов почти нет, да и те в это время закрыты уже. Через помещения различных ресторанов да магазинов не очень–то уйдёшь.
Некоторым предлагают пройти к стоящим у оцепления машинах. В основном, задерживают молодых мужчин. Но ведут и женщин. Пока всё вроде тихо–мирно. Ничего похожего на мирренские газетные репортажи. Хотя, почему здесь должно быть как там?
Впервые в жизни Марина испытывает какой–то неприятный холодок при виде людей в форме Безопасности. Те–то разы она видела только тех, кому по–определению было известно, кто она такая. А тут... Какое-то нечеловеческое безразличие. Всё в порядке – дальше пойдёт. Что–то не так – тут же превратится в зверя чётко с чётко прописанной в зависимости от ситуации, агрессивностью.
Офицер так и смотрит. Чин немалый, возможно, один из командиров облавы. Куда больше Марине не нравятся сопровождающие его сержанты. Если он – зверь, боевая машина, нечто вроде киношного Линка. То они напоминают каких-то хорьков. Тоже хищников, но сильно других. Тех, кто убивают получая от этого удовольствие. Очень Марине не нравится, как они на них, особенно, на Хейс, смотрят. Эр до боли стискивает Марине руку.
Шепчет.
– Мне страшно.
Марине так не особо, скорее просто сосредоточенность, как перед серьёзной дракой.
Хейс смотрит бесстрашно: с одной стороны, считает, что законы в стране скорее работают, чем нет, но с другой – вспоминается, что отец, как и любой крестьянин, слегка оппозиционный любой власти, Безопасников зверино ненавидел. Говорил только очень сильно по–пьяни. Она и не знала, что так кого-то ненавидеть можно. С войны накипело. По обмолвкам поняла, что отец участвовал в солдатском бунте, подавленным Безопасностью. «По своим стреляли, скоты». Хейс для себя так и не решила, кто в тех бунтах был прав.
Когда так смотрят как те двое, Хейс не нравится. Даже ни как на вещь, а как ни пищу, которую можно сожрать, не интересуясь её мнением.
Офицер представляется. Просит предъявить документы. Марина мысленно хихикает. Сордар всю жизнь пользовался только одним именем и фамилией, хотя и того, и другого у него не меньше, чем у неё.
Козырнув, возвращает. Ни один мускул не дрогнул.
– Всё в порядке, господин адмирал.
Пристально смотрит на Хейс.
– Ваши документы.
– Основание. – с интонацией волкодава перед дракой ворчит Сордар.
– Всеобщая проверка. Приказ министра. Проводится по согласованию с МО. Приказ...
– Я не хуже вас знаю номер этого приказа. Здесь нет «лиц, уклоняющихся от мобилизации и оказывающих им содействие».
А эти двое вполне умеют ощупать глазами, так что почти физическую боль ощущаешь. Хейс ощущает словно грязью облили. Но они не только достоинства фигуры не проигнорировали. Кажется, заметили, что у неё кобура. Сордар невозмутимо продолжает.
– Моё имя вполне достаточная гарантия.
– Так точно, вполне.
Эр только сейчас руку отпустила. Молчала, пока через оцепление шли. Потом только сказала.
– Они страшные. Я их боюсь.
– У них работа такая, – всё–таки у них Кэрдин главная. Совсем плохое говорить неохота, но и врать не следует.
– Вот не пойму, работа у них сволочная, или сами они такие конченные мудаки, – через плечо бросает Сордар.
Хейс не знает, что сказать. Со всех сторон как–то всё было неправильно.
– Сордар, а вообще, дезертиров много?
– Раз такую облаву устроили, то сама подумай.
– Не факт, что тут вообще их ловили. Вернее, они, наверное, поводом были. Тут ведь и контрабанду, и наркотики найти можно, надо только знать, где искать.
– Ты неисправима. Но осторожнее надо быть.
– Попробовали бы они два кода взять! Я бы им такое устроила!
– Ты–то, может, и да. Но у неё-то никаких кодов нет.
– Я вообще–то ничего не нарушала, документы и разрешение на оружие у меня при себе были.
– Они явно тебя проверить хотели. Этот бы им не дал бы, конечно, но ведь они могли быть одни... Я не очень верю, что туда одних принципиальных берут.
– Точнее, не веришь вообще.
– Просто, я немного знаком со спецификой их работы. Их что–то слишком много в тылу развелось. Слишком! И либо я чего-то не знаю, либо кому-то пора чистку в аппарате устраивать. Кстати, – он поворачивается к Хейс, – телефончик запомни, – диктует номер. Если и правда в историю с ними влипнешь, позвони. Там легко и изящно объяснят глубину их ошибки. Там в курсе, что ты под моей защитой.
– Чей это номер?
– Прямой Кэрдин. Сама понимаешь, это как оружия.
– Вам НИКОГДА не придётся жалеть о сделанном, принц.
– Да я и не сомневаюсь.
– Я, кстати, тоже номерок этот запомнила. – победоносно заявляет Марина.
– Ты и так его знаешь. Сейчас несколько не время для твоих розыгрышей.
– Уж и пошутить нельзя.
– С некоторыми вещами – нельзя. Здесь жизнь, а не «Сордаровка». Жизнь бьёт. Временами – сильно.
– Я знаю, – вздохнув говорит Эрида, – мой День Рождения и смерть Мамы – один и тот же день. Он и сейчас тоскует о ней. Не говорит мне, но я всё равно знаю. – звучит в голосе известная только Сордару спокойная беспощадная уверенность Херта. Он на смерть посылал с такой интонацией. Посылал на смерть, зная, что иначе нельзя. Если не погибнут эти, где–то умрут другие. Кого гораздо больше.
Здесь вы можете обсудить фантастическую и историческую литературу.
