Подумал, и решил, что, может, и она. При милитаристах у власти и в одежде обычных людей будет хватать военных ноток

Продолжение Главы 16.

– Всё-таки, Марина, как-то странно здесь. Словно скрывается тут... Нехорошее что-то. Пусть, и не дело так говорить, ведь это же твой дом.
– Ха! Так почти про каждый старый дворец по мрачной легенде есть, а то и не по одной. Да и знать бы должна: это место домом быть не может. Ни моим, ни твоим. У нас есть право пожизненного пользования Приморским как у члена императорского или соправительского дома. Вздумай твой отец в отставку выйти – право пользования этим местом ты потеряешь.
– Какая же ты занудливая иногда!
– Я знаю.
– А мой дом. Я тоже потерять его могу?
– Его – нет. Насколько я знаю, там оба участка оформлены как неотчуждаемые майораты на твоё имя. Передать по-наследству ты их сможешь любому из своих потомков, но только передать. Продать эти участки нельзя.
Эр как-то грустно вздыхает.
– Что такого?
– Нет будет у меня, скорее всего, потомков этих. Я последняя, что в своём, что в отцовском, Доме.
– Хм. Что-то рано ты решила, насчёт того, что должно только через несколько лет быть.
– Я не решила, я просто, как ты,  решила порассуждать логически. Моя мама нездорова была. Я тоже, не слишком крепкая. Я на неё очень похожа, и, возможно, имею те же проблемы со здоровьем. Я отцу не говорила никогда, но мне иногда кажется, что я её убила своим появлением на свет. И это ужасно нехорошее ощущение. Не хочу такой смерти. Просто боюсь ужасно. Она ведь даже увидеть меня не успела. Не хочу, чтобы со мной было так же.
Я ведь знаю, у меня, как и у тебя, имя из другого мира. Знаю, чьё это имя. Та ведь Эрида ничего-ничего хорошего не сделала, и одновременно, не могла быть другой. Перессорила богов, что породило величайшую войну среди людей. Да, я знаю, что богов никаких нет, да и воевали за тот город люди совершенно по-другому. Но ведь всё равно, живёт вражда между людьми, и тот город всё равно кто-то захватил и разрушил. Пусть и не те, что в мифах. У меня злое имя, Марина, и, мне кажется, отец намекал на что-то, называя меня так.
– Угу. – угрюмо бурчит Марина, – Настроение у него плохое было по понятным причинам. Вот и взял первое, что на ум пришло. Имя менять не принято, но у тебя же в титуле имён куча. Это не нравится – бери другое и пользуйся. Я ведь могу подписаться Дина дерн Оррокост – и ни слова не совру при этом.
– Я про другое, Марина. Мне будущее страшит. И своё, и вообще. Я  боюсь детей, и, одновременно, хочу, чтобы они были. Хотя и знаю, что это меня может убить. Смотрю те фотографии, ну где женщины с детьми маленькими. Нравится. И страшно. Отец с матерью любили друга. Но эта любовь убила её. Я не хочу так!
Нет, Эр со своими страхами, действительно, нечто. То людей боятся начинает, причём опасается зла от них. Ладно, насчёт человеческой злобности она не так уж от истины далека. Но ей-то, особенно здесь, опасаться нечего. Потенциальные самоубийцы, способные что-то против неё замыслить, где-то в другом месте живут. Или не живут уже. На опережение Херт играть  умеет. Кэрдин же просто обожает.
Теперь эти страхи начались. Ладно, допустим на селе и сейчас браки между людьми не сильно старше Эр. Но то на селе. В городах замуж выходят несколько позднее. Да и медицина на месте не стоит. Но над подобными страхами логика не властна, это Марине уже известно. Напридумывала себе опять невесть чего на почве и в самом деле, не слишком весёлой, истории родителей. Виноватой себя ощущает. Разумного тут в ответ не придумать ничего. Жизненный опыт слишком разный. Отцу зачастую не до Марины, матери на неё откровенно наплевать. Привыкла быть одна в том смысле, что и поговорить не с кем. Эр тоже привыкла одна быть. Только совсем по другой причине. Слишком уже её отец любит . Потому и вырастил фактически в теплице.
Говорит о вроде бы важных для неё вещах, не представляющих особого значения для Марины. Но Эр она будет слушать. Та ей доверяет, Младшая Херктерент слишком хорошо знает, как это, когда элементарно не слышат слишком погружённые в свои проблемы, или просто, от природы равнодушные, люди. Херт не таков, но его здесь. Хотя, о некоторых страхах Эр бы ему точно не скажет ничего. Скажет Марине, а той вовсе неохота признаваться, что далеко не всезнающа. Вроде, совета просят. Только, что ей скажешь?
– Ты взрослее становишься, старше, раз начинаешь думать о таких вещах... Только... Ведь у нас годы впереди. Не скоро ещё появятся новые жизни или придут новые смерти. Люди всегда родятся или умирают вовремя. На войне – чаще, в другие времена реже. Но так было и будет всегда.
– Я не хочу смертей.
– Я знаю. Это просто вечный круговорот. Жизнь и смерть. Смерть и жизнь. Всегда так было. И всегда будет.
– Но кто-то же это закрутил!
– Никто. И все мы. Эта война выросла из прошлой. Как раз твой отец и сказал при подписании Договора: «Это не мир, перемирие лет на двадцать пять не больше». Прошлая война... Если уж совсем глубоко копать,  то самая отдалённая её причина – один мирренский принц, в детстве читавший чуть больше книг, чем его братья. Звали его Тим...
– Великий Тим I.
– Он самый. Даже мы его Великим зовём.
Не похоже, что ответ Эр удовлетворяет.  Сейчас опять придумает, и сказанёт что-нибудь разэтакое. Придумает, она такая.
Оглушительный свист чуть не сбрасывает Эриду в воду. Удержав её, Марина лишь флегматично поворачивает голову в сторону берега. На такие шуточки в этих краях только Софи и способна. Она на берегу и красуется. Только, на этот раз, на коне. Из классического костюма для верховой езды присутствует только пресловутая круглая мирренская шапочка с козырьком. Всё остальное на ней практически полностью отсутствует. Только отсутствует иначе, чем в те разы. Хе, говорят, лошадиный пот очень едок и вреден для кожи. Правда, тут и расстояние небольшое, и попона имеется.
Сапог со шпорами не имеется, босая. Неужели, так умеет управляться? Марину-то ездить учили, она даже пару раз каталась по паркам с императором. Но тот ездит как кирасир, соответственно, так же научена и Марина. Кирасирские шпоры вещь настолько общеизвестная, что даже на  мирренские карикатуры угодила.
Марина, состроив самую скучную физиономию, медленно машет сестре рукой. Нечастый случай, когда она появляется как нельзя вовремя, ибо откровенно неохота продолжать заходящий куда-то не туда разговор с Эр.
Интересно, что там Сонька задумала? Уж вряд ли кавалерийскую атаку. Конь по таким камням не скорость наберёт, а ноги переломает. Интересно, для кого сей выезд устроен? Берег почти пуст, да и то тут одни девочки.
Софи с кошачьей грацией прыгает с камня на камень. Ну, просто, кошка водоплавающая! Есть, говорят на островах такие. Хотя, они не от рождения такие. Мать котят плавать учит. Если совсем маленького забрать, просто обычная кошечка, любящая воду не больше прочих. Сейчас Марина сестрёнкиной грации не завидует совершенно. Знает уже, что её саму  за глаза рысью звать стали. Пусть, в основном, за шальной взгляд, но и за ловкость тоже. Видели же, куда она по скалам забирается.
Пока Софи там камушки пересчитывает, Марина угрюмо косится на Эр. Ну, почему она даже на пляж умудряется так одеваться, что никто не замечает – её фигурка ничуть не хуже, чем у признанной первой красавицы. Вот бы на их ссору из-за стандартной девичьей ссоры на почве подсознательной ревности и ненависти к более симпатичной. Напрячь, что ли способности да поссорить их? Просто из тех же соображений, что и сама девочка и тоже не слишком любишь тех, кто красивее.
Да и убеждать кого-то в том, что недостатки внешности во многом придуманы, она не умеет. Вот в обратном... Да и развлекалась она так в этом году куда меньше, чем прошлом. Удовольствие не то какое-то, высмеивать неспособную стукнуть в ответ на колкость. В лучшем случае, натравливающую приятелей. Ну, их Марина регулярно поколачивала.
– Софи, а что, тут конюшня есть? – Эр спрашивает с вроде бы привычным добродушием и удивлением, но Марине кажется лёгкая, чуть заметная фальшь. Похоже, дочка соправителя тоже поскорее хочет увести разговор от неприятной темы. Софи или ничего не замечает, или виду не подаёт.
– Есть, конечно, ты что, не знала?
– Нет. У меня лошадей нет. Я конного сблизи только сейчас увидела.
– А ведь точно! Я не помню ни одной его конной фотографии, да и парады он на машине всегда принимает.
– Марин, не спрашивала, ты ездить умеешь?
– Умею, – нехотя выдавливает, чуть не сцепив зубы, – даже саблей владею немного.
– Насколько я помню, ты ездишь как кирасир, а у них не сабля, а палаш должен быть. – небрежная и привычная шпилька сестрицы.
– Зато ты ездишь как и в том же виде, как степнячка, кого эти кирасиры стольких порубили...
– Так добили-то их всё равно лёгкие кавалеристы, – не  стала спорить с очевидным Софи,  – правда ведь, Эр?
– Наверное. Я быстро забываю по истории, кто где кого добил. Не люблю я про это. Что вы обе в этом находите? Ах да, очень часто разбивали и прибивали кого-то ваши предки.
– Твои при этом тоже активно отмечались, – ехидно подмечает Софи, – своего любимого Рэндэрда вспомни, или Людоеда-кирасира. Да и отец твой человек немирный... – Марина пихнув её в бок прижимает палец к губам. Чуть заметный кивок в ответ. Нет – так нет, Херт много чего сделал, в книги не попавшего,  о чём его миролюбивой дочери знать пока не обязательно.
– Чего вы там? – спрашивает не поворачиваясь, продолжая смотреть на океан.
– Ничего.
– Тогда, ладно. Далеко не факт, что Рэндэрд был моим предком, – вздыхает, – я вот не знаю, был ли он жесток, или просто жил в великую, но очень уж недобрую, эпоху. Кем бы он стал, живи в другую эпоху?
– Рэндэрдом был остался. Идеальным штабным работником  и талантливым офицером–исполнителем. Генералом, что никогда не станет Верховным. Я читала его дневники, когда у Пантеры гостила.
– Свозишь меня как-нибудь к ней?
– Конечно, – безо всякой задней мысли отвечает Марина, – Софи, что с тобой!