Марина только сама себе и признается, всё больше и больше запутывается в происходящем. Путч, протесты эти, непонятные процессры среди тех, кто по идее, должен быть всем доволен. Война, похоже, лишь ускорило то, что накапливалось как бы не с времён той войны, а то как бы не раньше.
И ведь, непонятно, что делать. Общество расколото изнутри. Она даже не знает, в силу естественных процессов, или злого умысла. Может, играет роль причудливая комбинация всех этих факторов?
Ей-то самой к кому примкнуть? Раз уж даже Хейс колеблется.
Эр, пожалуй, права. Новая Война Верховных – именно то, чего стоит опасаться. Слишком уж богатый опыт у грэдов разрешения внутренних конфликтах путём ожесточённой драки друг с другом. Пусть, то было сотни лет назад. Но и сейчас в журнальных статьях нет–нет, да и мелькнёт. «Твои предки за кого были? За Север? Или за Юг?» Спрашивают зачастую так, будто где-то недалеко солдаты Дины или наёмники Безглазого собираются в поход.
Многие хорошо помнят, за кого сражались их предки. Иные считают, выбор был сделан в корне неверно. Приходилось читать – неправы были обе стороны. Надо было поддержать третью силу – государство Меча, или какое-нибудь объединение степных племён. Мол, они бы внесли в дряхлеющий организм некую гармонию.
Интересно, интересно, особенно, про дряхлость организма, благополучно существующего по сегодняшний день, и недавно выпустившего юбилейную монету как раз в память о очередной годовщине Великого Степного похода Чёрных Еггтов.
Какую можно предложить альтернативу? Что, есть что-то совершеннее раскинувшейся на трёх континентах Империи? Кучка мелких государств, отчаянно делящих земли и ресурсы? Какие-то, никогда не существовавшие в реальности «самоуправляющиеся общины»? Почему бы не оставить всё как есть?
Несправедлив слишком сложившийся порядок по отношению очень ко многим. Вот потому он и не может оставаться неизменным. Только ведь, менять – совсем не значит разрушать. Или всё–таки, значит? Марина не знает. Вопросы, на которые очень трудно, может и вовсе невозможно найти однозначный ответ.
Искать придётся. В том числе, и Марине. Девочка чётко теперь знает. Другого пути просто нет и быть не может. Ведь если не она, Еггт Императорской крови, то кто же? Если считаешь себя лучшим, то и ответственности несёшь больше всех. Будь готов держать ответ за слова и дела. Иначе, зачем кичиться знатностью и гербами, не тобой на клинки полученными?
С другой стороны, сейчас главное – война. Коснулась в той или иной степени практически всех. Дальше вряд ли будет лучше. Практически равны силы сражающихся гигантов. Победить можно только массово применив какую–нибудь новинку. Но в не слишком давние времена массовое применение химического оружия, танков и самолётов так и не позволило ни одной из сторон обрушить фронт. Более того, аналогичные конструкции почти сразу появлялись и у врага.
Даже на море только-только появившиеся линкоры не смогли переломить ход великого противостояния. Мирренский флот снизил активность. Даже не поймёшь, что сыграло главную роль – недавний разгром, или новые корабли грэдов. Уцелевшие броненосцы и достраивающиеся линкоры отстаивались, укрытые рядами минных полей и батареями. Потом уже выяснилось – миррены за полгода выставили больше мин чем обе стороны за несколько лет войны до этого.
В итоге, сами миррены после войны потратили много сил и средств на ликвидацию заграждений. Некоторые стояли у самых южных портов, куда не забирались даже самые нахальные грэдские рейдеры и подводные лодки.
Опасное соревнование продолжилось после войны, с началом новой только войдя в новую фазу. Конца не предвидется. Миррены потерпели поражение, но и у победителей хватает потопленных кораблей. Да что говорить, «Владыка морей» стоит на ремонте в отгроханном специально для него доке. И, как Марина поняла из письма Сордара, возникли некие технические проблемы, затягивающие ремонт ещё на несколько месяцев.

Продолжение поста 566.
Собственно, зачем она вообще за ними скачет? Отец, вроде, говорил: «любопытство сгубило кошку». Может, раз что-то прячут именно от неё, этого и не стоит стремится разузнать особо? Как знать, как знать. И без бинокля их замечает с горки. Дальше, в принципе, можно и не спешить особо. Всяко первой будет.
Пускает коня вскачь, хотя тут только зверюшек и можно поразить кавалерийскими навыками. Эта часть парка считается нехорошей, гулять тут не любят, Марине наплевать, раз здесь срезать путь можно. При прошлогоднем весеннем исследовании местности, Херктерент тут было не слишком уютно.
А, без разницы, ей вообще, мало где бывает хорошо. Тут же... Да наплевать ей на Софи, да и на подружек её. Сегодня, во всяком случае. Не обязана планы осуществлять, тем более, только ей и ведомые.
Перемахнув очередную канаву, останавливается, озираясь по сторонам. Точно, не то тут что. Не с лесом, с камнями этими. Ещё в том году заметила. Много их, лежат слишком уж правильно. На первый взгляд, странного ничего нет. Руин, с разным успехом претендующих на старинные, в парке много.
Эти отличаются только большей стариной. Известняк весь изъеден дождями и временем. Не лучший материал для построек, зато дёшев. Карьеры в столичном округе чуть ли не с догрэдских времён работают. Руины появились, похоже значительно раньше самого.
Глянуть надо повнимательнее, раз сама сдуру сюда залезла. Заняться, всё равно, нечем. Спешивается.
Наверное, тут всё-таки крепость была. Марине кажется, видит остатки стен и башен. Интересно, что здесь было когда? Грэдские линии никогда чрез эти земли не проходили. Замок безвестного участника Войн Верховных, разрушенный кем-то более удачливым? Возможно, только камни смотрятся куда более старыми. Куда уж старее, камням-то самим по-себе миллионы, иным – даже миллиарды лет. Люди всё привыкли мерить своим коротким веком. Вон та ель стояла задолго до Марины, и будет стоять после неё. Если при ней на дрова не пойдёт, хе-хе.
Херктерент усаживается на торчащую из земли гранитную плиту. Закурить хочется, а сигарет нет. Спички только из тех, что и в воде горят. Костёр развести? Зачем, сучья эти собирать лениво. Костёр, если надумает, Марина и без спичек разведёт.
Проводит по торцу плиты. Хм. Углубления какие-то. Барельеф? Встав на колени, начинает копать ножом. Вскоре становится ясно – барельеф опоясывает всю плиту. Понятно и чей он, и предназначение, и заодно, чего он тут валяется.
Бодронская плита. Любимый ими орнамент из черепов. Первое из разгромленных Новой Империей, государств. Самая жестокая из Войн Становления. Бодронский император хотел взять у недавно высадившихся, грэдов всё, включая жизни.  Грэдам, в свою очередь, нужны были земли, где жить. Бодронские им вполне подходили. Сторонам терять нечего. Одни полагались на свою многочисленность. Другие – на великолепную выучку и железную дисциплину. Ополчение, занимавшееся в основном сбором дани да ритуальными поединками против не вылезающих уже который год из битв со всеми и вся, начиная от наводнений и заканчивая им подобными, профессиональными вояками.
Бодроны, во многом благодаря своей глупости, стронули с тормозов великолепную, пусть и потрёпанную, военную машину. Первыми в неё и угодили. Только кровавые ошмётки полетели. Осталось от них, после того, как машина прокатилась, крайне мало. От народа, как такового – практически ничего.
Военная аристократия бодронов, затеявшая этот конфликт, первой же и поплатилась. Надо отдать им должное – на страшные ряды в рогатых шлемах они бросались первыми. Первыми и ложились. В плены их грэды не брали. К ним тоже было лучше не попадать.
Главным образом из–за бодронского же жречества. Им грэды нужны были как пленники для жертвоприношений. Тогдашний бодронский император почему-то возражал против принесения подданных в жертву. Но ничего не имел против, вырывания сердец данникам и чужакам.
Грэды к покорённым, особенно, в то время, тоже гуманизмом по отношению к покорённым не отличались. Но у них никто не ходил в накидках, сделанных из человеческой кожи. Зачастую, содранной ещё с живого, и так и носившейся, пока не сгниёт.
Марина знает – в Приморье не говорят «вонять, как свинья», говорят «вонять, как бодрон». Хотя уж где-где, а уж там бодронов уж точно нет.
Сердца сжигали во имя какого-то бога. Черепами украшали храмы. Делали поделки всякие с инкрустированными глазами, золотыми зубами и языками из горного хрусталя. Марина, кстати, думает, что довольно распространённую в прошлом привычку делать из голов поверженных врагов кубки и прочую посуду, победители подцепили у побеждённых.
От тела, оставшегося после жертвоприношения, отрезались различные части, шедшие аристократам в зависимости от ранга и заслуг. Торговать этим мясом было нельзя. Следовало готовить ритуальные блюда и есть всей семьёй.
Неужто у бодронов с мясом так плохо было? Да, вроде, нет. Порода бодронская овца и сейчас существует. Да и кавалерия у бодронов вполне была. Вон свиней они, действительно, не ели, считая проклятыми богом животным.
Грэды за время проведённое на побережье, приноровились есть всё, хотя бы относительно съедобное из бегающего или произростающего на суше. Всех обитателей моря они научились употреблять в пищу ещё на погибшей Родине. Коней только не ели исключительно из-за высокого значения как оружия и малого количества у высадившихся.
Черепа складывали у жертвенников. Грудь вскрывали обсидиановыми, как у предков, ножами. Опять же, зачем? Металл они знали, железо и сталь производить умели.
Марина на жертвеннике сейчас и сидит. Узнала плиту. Даже черепа не пугают. Что ей эти камешки, да ещё и стилизованно изображённые, сделают? Она в Древней Столице, стоящей на руинах бодронской, расколотый алтарь из Великого храма видела. Вот тот производил впечатление! Куда больше этого, из порфира, вроде бы, самого сложного в обработке, камня. Словно облитый кровью. Легенда даже есть - камень изначально был чёрным. Цвет поменял от впитавшейся крови бесчисленных жертв. Раскололся не сам – Император грэдов разрубил алтарь мечом, ворвавшись в храм. Символически уничтожил центр бодронского мира.
Насчёт того, что камень расколотили грэды, Марина ничуть не сомневается. Вот только, Император умер до штурма столицы. Теоретически, расколоть камень мог Сордар I. Но тот, хотя и был огромного роста, просто сломал бы меч. Сама Марина, придись ей такой камень колоть не имея взрывчатки и соответствующх свёрел, приказала бы долго поливать камень зажжённой нефтью или ещё какой смесью горючей, а потом полила бы то место водой. Камень, скорее всего, именно так и взорвали.
Марина откидывается спиной на алтарь, держа в вытянутой руке нож. Интересное ощущение! Удавалось ли кому–нибудь удрать отсюда?

Действительно, неужели существует память места? Здесь неуютно из-за того, что тут убили многих? Так и не встав, снова бросает и ловит нож. Атмосфера, похоже, всё-таки действует.
Что ощущали те, кому приходилось лежать на этом камне когда-то?
Кроме страха, конечно. Хотя, и со страхом не всё так уж однозначно. Добровольно шедшие под нож тоже встречались. Они ведь многие искренне верили в ужасных богов.
Жертва есть жертва. Даже, если она не смирилась. Покопаться тут вокруг как-нибудь потом? Может, что интересное найдётся. Ну, там маска из лицевой части черепа сделанная. Перепугать всех как следует... Впрочем, такую маску и самой можно сделать. Вовсе не из таких жутких материалов.
Тут, пожалуй, искать бесполезно. Топографической карты этой части парка Марина не помнит, но уверена – руины обозначены. Крепость тут была когда-то, но найти что-нибудь на территории – дохлый номер. Крепость незначительна даже по старым временам. Ничего значительного тут не происходило. На карте только стрелка нарисована с указание, кто из военачальников действовал в этом направлении. Взяли штурмом, разрушили и разграбили. Свою поставили в другом месте (сейчас там один из районов столицы). О старой крепости забыли.
Вспомнили спустя много лет, когда дворцовый комплекс с парками строили. Может, и камень этот тогда притащили откуда-то. Больно уж на виду он лежит. Сомнительно, что после штурма не порушили храм. Обычно, с этого начинали. Точнее, с разрушения алтаря. Этот же не повреждён.
Бодроны к тому времени уже стали жутковатой экзотикой из древних времён. Как и всё старинное, вновь обрели определённую популярность. Настоящие потомки побеждённых давно уже перемешались с потомками победителей. Забыли язык. Мода на бодронское была кратковременным увлечением пересыщенной жизнью столичной аристократии. Потом мода прошла.
Эта часть парка пришла в запустение, так и не приведена в порядок до настоящего времени. Марине вот вечно неймётся. Вот и нашла не пойми что. Интересно, кроме камня тут ещё что-нибудь интересное есть?
Сомнительно, что когда тут приводили местность в порядок, тут ограничились углублением рвов да доставкой или расчисткой жертвенника этого.
Что-то тут ещё должно быть обязательно. В то время любили так делать – вроде, одно изображено, а на самом деле – совсем другое, только по незначительным деталям и догадаешься, что именно. Вроде, районы парка должны были олицетворять различные чувства. Радость, грусть и так далее.
Где «Радость», там сейчас основные корпуса школы. Тут же, что район «Ужаса» или «Смерти» был? Или оба сразу? Ну, да старинными статуями пугать можно кого угодно, только не Марину. Вот не помнит она, какого именно размера должна быть чаша, куда вырванные сердца складывали. Нет, с минимальным размером понятно. Недалеко от алтаря должна быть обязательно. Тут ничего подобного не видно вроде. Да и если найдёшь, тащить потом эту каменюгу. Звериные морды на ней обычно страшные, но если не вглядываться в узор, а там ещё понять надо, что эти штуки с глазами – сердца человеческие, то будет просто экстравагантный цветочный горошочек. Марина даже цветочек какой-нибудь с колючками купит. Сначала всем показывать будет. Потом расскажет, что в «горшочек» этот раньше складывали. Даже ухмыляется, представив, какие у некоторых физиономии будут.
Марина усаживается на камне, скрестив ноги. Озирается по сторонам. Тут всё-таки не джунгли, где руины так заростают – в метре пройдёшь и не заметишь. Точно, вон голова какой статуи в кустах просматривается.
Поглядим! Кто это у нас такой? Мифология почти всех сколько–нибудь значимых народов знакома неплохо. А у этого уж больно головной убор да костюм характерны. Рожа с четырьмя губами. Это он разрезал сам себя, предлагая людям свою плоть в качестве пищи. Потом сбрасывал старую кожу, становясь золотым. На этой статуе процесс линьки зашёл уже достаточно далеко. Разрезы по всему телу. С локтей свешиваются «перчатки» из сошедшей с кистей кожи. На поясе, впрочем, имеется какая-то юбочка, а то интересно было бы глянуть, что и как там слазит или, наоборот, вылазит.
Из озорства залезает на статую. Встав на плечи, достаёт бинокль. Подносит к глазам.
Блин! Ну, точно Эр надо было с собой взять. Точнее, не столько её, сколько фотоаппараты. Такой кадр пропадает!

Собственно, во время бодронских войн под Империю и была заложена мина, столетия спустя рванувшая  в виде Первой Войны Верховных. Приверженцы монотеистического не ладили со всеми, кто этот культ не поддерживал. Между собой тоже грызлись неплохо, выясняя, какое толкование священных книг более правильно. Но решение императора  начать войну поддержали, ибо с их точки зрения, бодроны поклонялись антиподу их бога, называемого «враг рода человеческого». Ни во что, кроме своего меча, не верящий Император, в их глазах выглядел меньшим злом, чем приносящие человеческие жертвоприношения, бодроны. Император был доволен. Грэдов в то время по сути объеденяла только общность врагов. Монотеистов, равно как и представителей иных культов, Император переносил с трудом. Но тут довольно опасный внутренний враг по своей инициативе стал союзником. Лишних солдат на войне не бывает. Против бодронов святоши воевали храбро. Правда, и зверствовали в захваченных городах как никто другой. С особым старанием уничтожались храмы, изображения божевств, храмовая утварь. По изощрённой жестокости в казнях жрецов монотеисты переплюнули самих бодронов. Император и генералы были не против. Сами они священников тоже уничтожали весьма активно. Циничный прагматизм – они уже понимали чтобы по-настоящему покорить народ его необходимо обезглавить, уничтожив элиту, в данном случае, военную аристократию и жречество. Тем более, у бодронов жрецы отвечали за обучение письму и чтению. Бодронские языки исчезли. Не потому, что грэды всех перебили. Специалист и сейчас назовёт имена бодронского происхождения. Уцелевших грэды ассимилировали. Детей разрешалось учить только на грэдском языке. Собственно бодронских книг сохранилось несколько десятков да и то половина написана уже после завоевания двуязычными полукровками, всячески старавшимися подчеркнуть всё грэдское в себе.
Монотеисты за храбрость получили свободу вероисповедания и проповеди своего учения. Против захвата бодронских храмов Император, тем более ничего не имел.
Со временем монотеисты усилились настолько, что стали считать  «Закон о вероисповедании» касающимся только их. Более того, их вера единственно правильно, и с не принадлежащими к ней, стоит поступать как они сами поступали с бодронами. Собственно, попытка монотеистов сделать свою веру единственной разрешенной в Империи и привела к Первой Войне Верховных. Видимо, Эрендорн Старый под конец жизни действительно тронулся умом. Сам по себе, запрет полигамии таким уж вредным не назовёшь. Но при этом объявлять незаконнорожденными взрослых детей, имеющих под рукой большое количество вооружённых сторонников – не самая умная идея. Вдобавок, при несовершеннолетнем наследнике.
Войны Верховных до Первой Мирренской были самыми ожесточёнными из всех войн, в которых доводилось участвовать грэдам. Даже завоевания Дины II или Сордара III и то не были столь кровавыми.
Монотеистов истребили далеко не всех. К тому времени их единство было только внешним. Противоречий между разными ответвлениями накопилось предостаточно. Некоторые секты единоверцев ненавидели больше, чем не верящих в бога вообще. Есть даже легенда, что некоторые генералы Эрендорна и Кэрдин были приверженцами.
В Приморье, к примеру, преобладали секты, резко выступавшие против церковной иерархии. Они считали, свяшенные тексты каждый верующий должен изучать самостоятельно. Никакие посредники между людьми и богом не нужны. Жёсткая церковная власть им претила. В разразившейся войне они поддержали Рыжую Ведьму. Та пусть и донимала налогам, во внутренюю жизнь общин не вмешивалась.