Интересная тема - «Город нашего детства». Прочитал. Задумался. И вдруг стало интересно, а какое самое яркое воспоминание из времени, когда жил в городе моего детства? Парадоксально, но факт – жирная грязь на стенках большой чугунной облупленной ванны, когда мать отмывала меня после прогулки по зимней улице. Парадоксально потому, что зима ассоциирует у нас с белым, пушистым, искрящимся под лучами зимнего солнца (уличных фонарей) снегом. А мои воспоминания рисуют этот снег грязно-серым от копоти, летящей из бесконечных труб домашних печей, кочегарок, котельных предприятий. Серым от золы, которой посыпают тротуары дворники, от золы, раскидываемой мрачными и грязными рабочими с лопатами из кузовов грузовиков на дорогу вместо песка.
     Да, забыл сказать, что город, в котором я жил в те счастливые годы, был «Уральской Кочегаркой» - шахтерским городом. Символом города были терриконы, копры, отбойные молотки и уголь, уголь, уголь. Черный, жирный, он был везде. А там, где не было угля, была порода, тоже жирная и черная. А еще была река, протекающая через город. Оранжевая река. Нет, не Южно-Африканская, а натуральная оранжевая река. Буро-коричневая вода и оранжевый ил на берегах. Такой ее делали сточные воды из шахт. Мертвая река с вонючей водой. Грязно-серые дома, утопающие в грязно-серых сугробах снега и угрюмые люди в темной зимней одежде.
     Светлым пятном на этом фоне всплывают воспоминания о маленькой новогодней елке в крохотной двенадцатиметровой комнатке коммунальной квартиры, где мы жили втроем – я, мать и бабушка. Конфеты на елочных ветках. Я всегда искал шоколадные, аккуратно вынимал сами конфеты, а обертки оставлял висеть. Зимние каникулы, во время которых гонял на лыжах и санках с горки, которая была недалеко от дома и выходила на берег реки. Вспоминаю санки с истертыми до толщины бумаги алюминиевыми полозьями. Попробуйте кататься на санках по угольному шлаку, который действует не хуже наждака!
     И снова – улицы города. Большая деревянная горка на центральной площади, залитая льдом. Детвора, разгоняющаяся по склону и пролетающая под визги и хохот почти квартал по улице, спускающейся к реке и идущей вдоль нее железной дороге. Все воспоминания окутаны зимней атмосферой. Потому что летом город оставался все таким же серым, грязным, да еще и пыльным. Из летних воспоминаний – дороги. Да, да, именно дороги! Представьте себе улицы, мощеные брусчаткой. Но не той, что мы привыкли видеть на Красной площади или на улицах германских городов. Брусчатка уральская представляла собой кирпичи из сталелитейных шлаков с острыми краями и плоской, шершавой поверхностью. Вот эту брусчатку каждое лето укладывали в дорожное полотно бригады ремонтников. А с каким шумом по ней проезжали неторопливые машины тех годов! Помню подстриженные тополя вдоль этих дорог с темно-зеленой пыльной листвой. Несколько парков – городской, железнодорожный и возле ДК «Шахтер». Особенно запомнился возле железной дороги. В этом парке стоял памятник Сталину на каком-то интересном постаменте, который спиралью обвивала лестница. По ней мы, детвора, любили залезать к подножию монумента.
     Еще два ярких воспоминания - железнодорожный вокзал и управление лагерей. Масса железнодорожных путей, засыпанных вездесущим углем, громкие команды диспетчеров, лязг вагонной сцепки, грязно-ржавые вагоны, черные, маслянисто поблескивающие маневровые паровозы, запах сгоревшего угля, мазутные лужицы и паутина контактной подвески над головой.  Вокзал запомнился длинным одноэтажным деревянным грязно-коричневым зданием. Чуть дальше от него находились пакгаузы с высокой платформой, по которой коротким путем все ходили к вокзалу. В разрыве пакгаузов была площадка, на которой к приходу поездов дальнего следования подъезжали «воронки», выстраивался караул с собаками и высаживались ЗК в черных бушлатах. Подходил поезд, возле платформы останавливался «столыпин» и происходил обмен этапами. Если подниматься от вокзала в сторону моего дома, то обязательно пройдешь мимо управления лагерей. Большое желтое здание с колоннами, постоянно много машин, много военных с грязно-красными петлицами и околышами фуражек. И женщины с угрюмыми лицами, узелками и сумками в ожидании чего-то.
     К счастью, в девятилетнем возрасте я с матерью переехал жить в рабочий поселок. Но это – отдельный рассказ и совершенно другая жизнь! Чище (во всех смыслах), душевнее и намного интереснее.

Отредактировано SVTSAR (08-02-2010 17:45:04)