Слоники

Не для трактата сюжет, не для хроники.
Маленький фарс со злодеем и жертвой.
Жили да были стеклянные слоники,
Мирно паслись на хромой этажерке.

Были ценимыми, были любимыми…
К влаге привычны и к пыли терпимы,
Гордо вздымали могучие спины,
Солнце держа золочеными бивнями.

Не по размеру была иерархия,
Каждый – особенный. Воздух и камень.
Лунные блики ловили боками,
С блика на блик мотылек перепархивал.

И, вдохновляясь нечастыми встречами
С феей-тряпицей из темного фетра,
Хором читали, причастные к вечности,
Рунные знаки на старой салфетке.

Каждый другому – питомец да баловень,
Каждый другому – наставник да ментор,
Мудро взирали на мелочи палые
С дивной горы высотою в два метра.

Да, в нарушение норм соционики
Жили в ладу Дон-Кихот и Есенин,
Гамлет с Габеном. Стеклянные слоники
Мирно над пропастью общей висели,

Над суетой и домашними сварами,
Над непонятной, невнятной эпохой…
…Трех детвора отнесла в антикварную.
Младшего папа по пьяни разгрохал.

Не для трактата сюжет, не для хроники.
Маленький фарс со злодеем и жертвой.
Жили когда-то стеклянные слоники,
Мирно паслись на хромой этажерке.

Дом

Дом.
Четыре стены, пятый угол.
Вместо стёкол в окне - зеркала.
Лён. Хрусталь.
Домовой меня нынче застукал:
я чужие идеи из книжек без спросу брала.
И побрёл обсуждать-осуждать:
дескать, гляньте, соседи,
повезло нам с хозяйкой - отбилась от рук и хандрит...
нам никто не звонит и тем более - в гости не едет...
вот и я одичал: не смотрю новостей и небрит.
И вздохнул тёмный эльф, позабывший двузначный свой лэвел
и нашедший призванье навек - виртуальные грядки полоть:
все дороги ведут не вперёд и не вверх,
а назад и налево,
и над духом всегда торжествует ничтожная плоть.
И заплакала старая кукла, от пыли седая,
потерявшая веру, что снова начнется Игра:
сон, собравшийся в путь, навсегда для друзей пропадает,
и дорожную пыль, а не сказки приносят ветра.

Что-то в мире не так. Что-то дети мои разболтались.
Что-то мысли мои разболтались, сорвало резьбу.
Даже рыжий пруссак перестал отзываться на имя "Виталик",
А и Б, из ругательства сдёрнув, полезли в трубу.
Но я здесь - у себя.
Я хочу и - без спросу! - летаю
меж льняных занавесок, игрушек и ваз баккара.
А за дверью - весь мир,
все слова, все печали, беда и
тот, кто мне почему-то - вот странно - желает добра.

Вдруг как-то очень отчетливо, на уровне образов, вспомнилось, как из года в год сопровождала юнармейцев в экскурсионных поездках и солько замыслов и впечатлений привозила из этих поездок. И вот - с натуры.

Это просто...

Это просто раздолбанный старый "Икарус".
Из динамиков плещет несвежей попсой.
Путь как путь. День как день, а не Божия кара.
Кто-то сдуру воскликнул: "Мгновение, стой!"

И стоим мы теперь между Чернью и Плавском,
ищем знаки судьбы на морозном стекле.
День как день. В меру праздничен, в меру неласков.
Небеса - кружева, а дорога - букле.

Вот такая вот швейно-фабричная тема,
никаких тебе сказок, загадок и тайн.
А водила бубнит: что-то там полетело,
и дела наши швах. И врубает "Раммштайн".

Ну а я, раздобыв в багаже Буссенара,
пью не чай - жидкий лед (Дед Мороз подшутил),
согреваюсь душой. Не подарок, не кара
этот день, этот миг. Просто - время в пути.