И снова личное.

КРОВНОЕ
1.
А каждый второй – это Каин.
Не кается. Сыто икает
над хрупким израненным телом.
В полях чечевица поспела.
На смену кулачному праву
приходит бесправье Исава.
Цена первородству – похлёбка.
Зов крови стихает. Но робко
звучит и мольбой, и проклятьем:
«Вы – братья! Вы всё-таки братья!»

2.
Нераскаянно и неприкаянно,
не…
Обрыв.
Это сбилось дыхание.
Трудно жить, городя отрицания.
Каин смотрит спокойно и царственно
на тебя. На свое альтер-эго.
Снова – двое.
Века – не помеха.
Это значит, что снова пролиться
крови – в траву.
И в суп- чечевице.
Этой ночью созвездия серы.
Чечевицы две полные меры –
меру братской любви он получит…
Тускло светят вам Кастор с Поллуксом.

3.
Эта роза изогнута фертом.
И не мёртвая и не живая.
Что ж ты смотришь, усталая Герда?
Что не ищешь озябшего Кая?
Что ж каморка твоя на засове?
(Разве Каин боится засовов?)
Голос крови – предательской крови –
он слабее сердечного зова.
Не каморку – себя открывая,
одолеешь снега и проклятья.
И с небес на тебя и на Кая
поглядят лучезарные братья.

ДРУГУ
Я не знаю, что это такое – блаженная карма, настигшая кара:
разболеться вдвоем и друг друга держать за дрожащую ручку.
Крылья нам не нужны – есть «Икарус» для хрупких Икаров.
Размечтался о крыльях? Да мало ли как вдохновенно проглючит?
Ну а ты всё ворчишь: мол, какого сатира Пегас недостаточно пегий,
мало шума и гама, и цвета в весенней предутренней гамме,
ну а где-то текут не ручьи, а молочные реки,
и гордятся кисельными, будто младенческий сон, берегами.
А на сетке москитной опять трепыхается глупая дикая муза,
и стремится не к нам, а к теплу, тишине и заботливым людям.
Ну а мы всё спасаем чужой Карфаген и свои Сиракузы,
Мы болеем. Мечтаем. И держим друг друга. И любим.
    19 октября 2013 года

Отредактировано Цинни (19-10-2013 22:26:51)

Давненько не обращалась к свободному ритму...

ШТРИХИ К АВТОПОРТРЕТУ

Я, увы, недостаточно женственна.
Женственность - хрупкая грань между жертвенностью и совершенством,
гармония компромисса.

Пенелопа в трудах и молитвах дождется Улисса,
сохранив красоту и соткав не покров, а судьбу -
хлопотливую, тихую...
для него, для Улисса? для мифа ли?

Совершенству не нужен ни критик, ни льстец:
романтичная сказочка стОит разбитых сердец,
романтичная правда - тоски и домашнего плена...
Никакая дорога не стоит разбитых коленок?
Ну а мне?
Ну а мне, если вкратце, -
и карабкаться, и разбиваться,
мне скитанья милее, чем скит.
Да, тихонько реветь от обид,
рассыпаться осенней листвой, потерпев пораженье,
а потом, будто паззлы, собраться... И стать совершенней?
Научиться беречь, что имею?
Да вряд ли.
Осторожность надежно в котомку упрятав,
Извлекаю упрямство на свет - и иду.
Компромиссы для мисс, вы со мной не в ладу.
В паланкине - уют. Но я выбрала ралли.
Постараться ли быть пасторальней?
Нет, не выдержит хрупкая грань.

На окошке увяла герань.
Ей - беда.
Ну и мне - поделом.
Полон кактусов временный дом.

* * *
Звезда упала.
Первый вымолвил: «На счастье».
Второй едва взглянул – и ну делиться в чате.
А третий хмыкнул: и у звезд бывает старость.
Четвертый сосчитал: а сколько ж их осталось?
Разулыбался пятый: «Прелесть как красиво!»
И звездная болезнь шестого поразила.
Седьмой воздел ладони к небу: «Мало! Мало!»
Звезда упала…
И пускай себе упала.