Глава 8, исправленная.

Не могу сказать, сколько времени и сил я потратил на то, чтобы надежно захоронить тело незнакомца, чья судьба переплелась с моей самым неожиданным образом. Не смотря на то, что он чуть не убил меня, я его простил, зная, что на смертном одре не врут, и его раскаяние искренне. Иначе и быть не может. Я не мог оставить тело на растерзание диким зверям: даже мертвый, он заслуживает лучшей доли.
Когда, возведенный курган, выложенный из камней и битого кирпича, показался мне достаточно надежным, восточная сторона неба окрасилась багрянцем. Скоро рассвет. Пора было искать место для отдыха.
Ноги дрожали от напряжения: перетаскать пару тонн камней – дело не шуточное, тем более для неокрепшего организма. Подхватив с земли сумку с документами. Ради нее готов был отдать жизнь, но она забрала две чужие. Стоили ли ее содержимое таких жертв? Это мне и предстояло выяснить.
Выбрав подходящее место для привала, раскрыл сумку. Денег, конечно, не было, но письма были на месте. Все двенадцать. И все вскрыты. Большая сургучная печать на каждом взломана. При таком раскладе их возвращение не играло особой роли в моей дальнейшей судьбе: я отвечал головой не за бумагу, а за информацию. Так, или иначе – виновен.
Теперь мне нечего было терять.
Открыл первый конверт и, пробежав глазами текст, отбросил в сторону: обычная бухгалтерия. Второе и третье – туда же: переписка главного казначея ГГО с инспектором по сбору налогов. Ты мне, я – тебе. Хотя даже за эту невинную переписку обоих можно было смело поставить к стенке. К счастью для них, должностные злоупотребления меня сейчас мало интересовали.
Четвертый извлеченный из сумки конверт оказался пуст. Я покрутил его в руках и отправил вслед предыдущим, подозревая, что кроме наличности там ничего раньше  и не было. Об этом я догадался, прочитав имена отправителя и получателя. Вот так разрушаются привычные жизненные устои – стоило раньше прочитать хотя бы одно из писем, ради которых я рисковал своей задницей и… да ничего бы, наверное, не было. Смиренно выполнил бы свои обязанности, получив награду и, благополучно забыл, решив, что не моего ума дело.
Следующее письмо оказалось довольно любопытным:
“ Уважаемый Анатолий Иванович! Получив ваше письмо, я сразу же решил проверить информацию о тоннеле, но посланная туда разведка до сих пор не вернулись. Это тревожит меня больше всего. У меня не столько много верных людей, что бы разбрасываться ими налево и направо. Егерям же не доверяю, считая их фанатиками. Работать с ними неудобно. Не понимаю, почему вы до сих пор не прижали всю свору к ногтю? Подожду еще несколько дней и в случае неблагоприятного исхода потребую от вас дополнительных инструкций.
Кстати, среди населения ходят панические слухи о появлении новых, неизвестных ранее мутантов. Если вам что-то известно об этом, дайте знать, иначе это может сильно осложнить наше дело. Г.Н.”
Так то. Неудобные фанатики - вот вся благодарность Главной государственной общины за пролитые ради нее кровь и пот. Меня замутило от отвращения к самому себе. Надо же быть таким ослом.
Только теперь, когда прочитанная переписка власть предержащих раскрыла мне глаза на реальное положение дел, понял, что уже ничего не удерживает меня на службе. Все, поишачил и хватит. С голоду не пропаду.
Как ни старался бодриться, на душе все равно будто кошки скребли. Такое ощущение, что отобрали что-то родное и очень любимое, к чему был привязан. Еще бы: когда вырывают сердце – отбирают жизнь. Вот и у меня, отобрав полжизни, отданной службе в клане егерей, украли половину сердца. Смысл жизни, ради которого я столько трудился и терпел лишения, обернулся обманом.
Еще долго размышлял о превратностях судьбы, строя планы на отмщение и грозя всей верхушке различными карами небесными. Казалось даже, что я отчетливо вижу будущее, в котором все злодеи будут наказаны по заслугам, а я, и еще множество честных, но забитых жизнью людей идем к светлому “завтра”. Дорога эта была широка и длинна, а мы шли посредине под лучами солнца почему-то  вдруг ставшего другом, ярко освещающим путь. Затем мы спускались по бетонным ступенькам, круто уходящим вниз.  Мы свободно вышагивали, не боясь никого и ничего, зная, что впереди ждет светлая и счастливая жизнь…
Проснулся я от странного шума; будто кто-то волок лист ржавого металла по земле. За окном было темно и… сыро. Прислушавшись, я вдруг понял, что это шел сильный дождь. Редкое и долгожданное явление в наших краях – начался сезон дождей.
Выскочив на улицу, и подставив лицо под его теплые струи, наслаждался редким ощущением; когда воды много и не надо думать о ее экономии.
Хотя кое-кто и утверждал, что дождь таил в себе опасные вещества, мне сейчас не было до этого дела. Я скинул с себя промокшую насквозь одежду и стоял, омываясь им, словно душем: благодатное чувство после длительной засухи. Казалось, что дождь не только смывал с давно немытого тела грязь и пот, но и прочищал душу и мысли, закопченные и запыленные в бесконечных путешествиях по древнему городу.
Вернувшись к ночлегу чистый и обновленный, я вспомнил привидевшийся мне сон. Чувство “что это уже было”, неожиданно захлестнуло меня с головой: вспомнил бомбоубежище в странном здании под названием “Министерство внутренних дел”, упоминание о неком тоннеле в письме к Анатолию Ивановичу и самоубийственное стремление двух незнакомцев из заводской общины к центру города. Некие колесики и пружинки провернулось в моей голове, что-то щелкнуло, и…все сложилось в определенную картину: где-то существует гипотетический проход, ведущий куда-то. Стали понятны суетливые движения, замеченные в древнем городе в последнее время: кто-то что-то усиленно искал. Ко всему этому можно было привязать повышенную активность мутантов, явно потревоженных в своих глубоких берлогах. Вот только куда вел этот неизвестный тоннель?
Вот это я и решил разузнать. Терять, кроме головы, было уже нечего.
Но для этого нужно было хотя бы примерно знать, в какую сторону двигаться. С предположением насчет центра города я мог и ошибиться, хотя логика подсказывала именно этот вариант. Ситуация зашла в тупик: не обыскивать же весь город. На это могла потребоваться целая жизнь, а может и не одна. В поисках приемлемого решения я переворошил все пыльные полки своего подсознания, но так ничего и не нашел. И вот, когда я готов был уже сдаться и подойти к вопросу другим путем, услужливая память подкинула мне подарок в виде воспоминания о недавней схватке с черным монстром. В голове отчетливо всплыла картинка; двое мужчин остановились посреди улицы, чтобы рассмотреть карту, на которой вероятно был проложен нужный мне маршрут. Впрочем, и тут я мог ошибаться: еще неизвестно что на самом деле искали эти двое. Хотя, намек раненого был вовсе недвусмысленным.
Теперь, когда хоть какой-то ориентир был получен, я спокойно собрал вещи и вышел на улицу.
Дождь лил как из ведра, но я не обращал на него внимания, надеясь только на то, что брезент, из которого был сделан рюкзак еще достаточно крепок и не пропустит влагу. Не хотелось, чтобы отсыревшие патроны подвели в самый неподходящий момент. Хотя по идее сырости они не должны бояться, но кто его знает, как они поведут себя после длительного хранения в данной ситуации.
Так как идти было недалеко, вскоре оказался в нужном месте: темное пятно мертвой  “кляксы” я заметил еще на подходе.
Остановился. Дальше переть на пролом было чревато: опустившаяся на город ночь и проливной дождь были идеальными условиями для хищников, привлеченных запахом разлагающийся плоти. Еще неизвестно, что они предпочтут больше – черную, холодную тухлятину или живого и теплого человека. Поэтому я благоразумно спрятался в знакомой уже обстановке полуразрушенного двухэтажного дома, и принялся наблюдать.
Я ожидал появления любых существ, но только не двуногих “гомо сапиенс”, вооруженных под завязку.
Они неожиданно вынырнули из одного из темных и узеньких переулков, во множестве вливающихся в широкий простор центральной улицы. Трое или четверо. На егерей не похожи. В темноте, сквозь пелену дождя трудно было угадать точное количество. Еще парочка могла скрываться за углом на подстраховке. Я бы наверно их и не заметил, собравшись уже покинуть временный наблюдательный пункт, медленно спускаясь по насыпи из битого кирпича, если бы неожиданный разряд молнии не осветил на мгновение все окрестности. Оглушительные раскаты грома прокатились над головой. Я упал на землю, надеясь, что и меня  не заметили.
На этот раз мне повезло, и я остался в тени.
Между тем троица (а их именно столько и было), собралась вокруг мертвой кляксы, что-то обсуждая между собой. Я не мог слышать их разговора за шумом дождя, но по поведению и жестам догадался, что они собираются устроить тут привал до утра. Я посчитал это плохой затеей, так как рассчитывал быть единственным обладателем информации валявшейся под ногами, да и лежание на острых осколках кирпича не приносило особого удовольствия. Ждать пока они забьются в какую ни будь нору не имело особого смысла: наверняка выставят наблюдение за объектом и обыскать пространство вокруг будет не так-то просто. К тому же темнота и проливной дождь не способствовали поискам.
Когда конкуренты (так я их назвал), немного повозившись у мертвой туши, скрылись в одном из противоположных зданий, я смог немного расслабиться. Но, только немного. Предстояло очень-очень медленно, практически не шевелясь, покинуть точку моего нынешнего местонахождения и словно таракан, забившийся в щель, ждать удобного момента.
Я следил за улицей с одной стороны, конкуренты с другой. У кого на дольше хватит терпения. Похоже на старую игру “кто кого пересмотрит”. Только в данном случае – кто дольше выдержит утомительное созерцание дождливой ночи. Я надеялся выйти из нее победителем.
В то время, пока мы боролись друг с другом на невидимом фронте, жизнь брала свое. Глухое урчание послышалось в нескольких метрах от небольшой ниши в развалинах, где я укрывался. Я напрягся, надеясь, что источник этого звука почувствовал вовсе не мое присутствие, а явился на праздник, где главным угощением было мертвое существо по прозвищу “клякса”. Впрочем, так оно и было.
Несколько теней прижатых к земле устремились в сторону туши, лежащей посреди улицы, и начался пир горой. Решив, что это зрелище не стоит внимания, закрыл глаза, чтобы немного отдохнуть перед предстоящим противостоянием. Нужно было выиграть его, во что бы то ни стало.