Разумеется, это оказалась самая настоящая сборная солянка из самых разнокалиберных машин – японских, американских и даже британских. В отличие от нашей армии, практически полностью перевооружённой на немецкие машины с незначительными вкраплениями советских, мятежники не упустили шанс нажить себе дополнительной головной боли в виде обеспечения боеприпасами и запчастями целой кучи образцов бронированной и не очень техники. Впрочем, проклятые капиталисты с их производственными мощностями, что в пору ещё единой Империи, были сосредоточены в основном на юге архипелага, могли позволить себе такую роскошь…
С экономической точки зрения. Но уж никак не с военной. Обеспечивать наступающие или обороняющиеся части парой-тройкой десятков типов патронов и снарядов? Увольте…
…Идущий в головном охранении «стэгхаунд» подвела самая банальная наглость. Ну, и, если честно, неистребимая привычка всех колёсных бронемашин переть в первую очередь по дороге, ибо на пересечённой местности они проигрывали танкам по проходимости, и проигрывали здорово.
Взрыв пары десятков килограмм тротила под передним левым колесом буквально подбросил не такую уж и лёгкую машину в воздух, мигом скинув её с дороги. Мехвод второго броневика резко отвернул в сторону, и по невероятному стечению обстоятельств «стэгхаунд» умудрился проскочить передними колёсами при развороте ещё пару вкопанных на дороге мин… Чтобы в следующее мгновение ещё один взрыв сорвал литую резину с заднего правого колеса. Броневик сполз в кювет, ткнувшись носом в землю.
Колонна техники южан мгновенно рассредоточилась, не решаясь, впрочем, продвинуться вперёд, опасаясь новых сюрпризов от наших сапёров.
Увы, но их опасения были практически напрасны – всего наличного запаса противотанковых мин, завалявшихся в загашнике у пехотинцев, едва хватило, чтобы надёжно перекрыть дорогу и воткнуть пару подарочков по обеим сторонам трассы.
Но своё дело мины сделали – минус две машины у врага, плюс мятежники замешкались и потеряли темп. Им бы сейчас развернуться, разогнаться и тупо смять нас массой превосходящих сил, но нет – замешкались, испугались новых подрывов…
Так платите же за свою трусость, твари!..
- Всем – огонь!
Коротко рявкают замаскированные до поры до времени наши 75-миллиметровки, басовито ухает крупнокалиберный миномёт. К своим собратьям по оружию присоединяется и башенное орудие танка Иори, превратившегося на время в неподвижную огневую точку. На фоне такой хоть и крайне жидкой, но всё-таки артиллерийской канонады короткие сухие выстрелы из трофейных противотанковых ружей практически не слышно.
Плохой бой, плохой! Мало снарядов, да ещё и огонь приходится вести на максимальную дистанцию – паршивый расклад. Очень.
Но иначе никак.
Пока южане не очухались – нужно выбить у них как можно больше «коробочек», чтобы они не подобрались поближе и не устроили нам тут «последний день Помпеи».
Из пушек – по средним танкам, из ружей – по лёгким, из миномёта – по пехоте! Нет нужды уничтожать всех южан до единого – нужно просто так им врезать, чтобы они потерялись и растерялись.
И дали нам столь необходимое время на подход подкрепления.
Все первые выстрелы пехотных орудий и миномёта естественно ушли в «молоко» - впрочем, сложно ожидать чего-то другого от второсортной заштатной роты. Не подвёл Иори – всего лишь третьим выстрелом он подбил вражеский «чи-ха». Неожиданно порадовали парни с трофейными противотанковыми ружьями – общими усилиями они сумели разорвать гусеницу у ещё одного «чи-ха» и всадить крупнокалиберную пулю в смотровую щель мехвода у третьего.
Ну и на кого вы вообще рыпаетесь-то? А, южане? Куда вам против тех, кого обучают и инструктируют бойцы, прошедшие с боями половину Евро…
Мысль даже не успела подойти к своему концу, когда на нас обрушился ответный удар.
Южане не постеснялись и вдарили по нам из всех стволов и калибров. Град снарядов обрушился на позиции наших артиллеристов, перепахивая кучи деревянного мусора, оставшиеся от крестьянских хижин.
Расстояние… Расстояние примерно километр – пора бы уже и применить приём «три гвоздя», как мы его называли в батальоне. Три подкалиберных по цели в максимальном темпе – на восемьсот, тысячу и шестьсот метров. За счёт настильной траектории полёта поражение цели практически гарантировано.
Научил я этому приёму и местных. И надо сказать, не без успеха.
Раскатисто рявкает башенное орудие, раз за разом ударяя по ушам грохотом. Летят один за другим подкалиберные 75-миллиметровые снаряды, когда вздымая фонтаны земли, а когда и высекая снопы искр.
Разворачиваются в линию «шерманы» и «чи-ха» южан. Позади на стареньких японских бронетранспортёрах продвигается пехота.
Много их, слишком много. До батальона пехоты почти при двух десятках «коробочек». Столько нам при самом лучшем раскладе не уничтожить. «Четвёрка» - это же вам не «тигр». На фокусы немецких танковых асов, выбивающих по полудюжине врагов и остающихся невредимыми, она принципиально неспособна.
Пехотные 75-миллиметровки делают ещё несколько залпов, выбивают ещё пару танков и замолкают. Похоже, что навсегда – озверевшие от потерь южане буквально перемешивают с землёй позицию артиллеристов. Делают свой самый успешный выстрел миномётчики, с ювелирной точностью положив тяжёлую 120-миллиметровую мину прямо в открытый сверху десантный отсек БТР.
Взрыв разрывает сделанные из тонкой брони борта «коробочки», поднимая к небу столб дыма, огня и кровавых брызг от превращённого в фарш десанта.
На старом заросшем сорняками поле под безымянным городком становится ещё одним чадящим огнём и дымом слитком металла больше. Сколько их уже? Чёрт, и не сосчитать даже… И нет времени на то, чтобы считать.
Бьют орудия «четвёрок» - этот звук я теперь уже ни с чем не спутаю. Бьют… Бьют? А почему только два? Где Иори? Где ты? Сейчас… Сейчас я найду тебя, старина…
Что-то с силой бьёт по касательной в башню моего танка, и тотчас же оглушающий звон буквально наполняет всё моё тело.
Попали? Чёрт, попали… Но вроде бы всё в порядке – пробития нет.
Ничего, сейчас я тебя достану…
Башня дёргается от нового попадания, сопровождаемого помимо звона ещё и отвратительным скрежетом – похоже, что на этот раз ещё и сорвало лист навесной брони.
Проклятье, как ни маскируй танк, а башню нормально не спрячешь! Вот, видать, и заметили её эти твари и теперь садят…
Позицию… Срочно менять позицию…
- Горо, отходим!
Закопанные по самую башню в кучи хлама танки начали сдавать задом, высвобождаясь из объятий импровизированных полевых укрытий.
Ловлю в забранной броневым стеклом смотровой щели место, куда мы отбуксировали танк Иори.
С виду «чётвёрка» полностью исправна – ни следов попаданий, ни огня, ни дыма. Но башня почему-то замерла в одном положении, а длинный хобот пушки слепо пялится в одно и то же место.
Всё понятно…
Пусть смерть твоя будет легче пера, воин Империи.
Оставленные для нашего прикрытия пехотинцы поджигают и разбрасывают одну за другой дымовые шашки, чадящие густым чёрно-серым дымом. Под прикрытием этой завесы мы с Горо отступаем прочь с нашей раскрытой позиции. Рядом поднимают фонтаны земли летящие со стороны противника бронебойные снаряды. Стреляем в ответ. Из-за дыма почти ни хрена не видно, ну да и по барабану – будем считать это чисто беспокоящим огнём.
Или напоминающим.
Напоминающим о том, что мы ещё живы и можем драться! Слышите, южане? Империю не победить, не убив последнего преданного ей солдата!
Отходим. А враг всё ближе и ближе. И разрывы снарядов мятежников ложатся всё ближе и…
Танк Горо, идущий слева от меня, вздрагивает от попадания. А в следующий момент мощнейший взрыв сдетонировавшего боекомплекта срывает башню «четвёрки». Многотонная громада крутясь отлетает прочь от превращённого в исполинский костёр танка.
Прощай, мой соратник.
Разворачиваю башню, ища того, кто мог это сделать…
Будто бы огромная кувалда бьёт по корпусу моей «четвёрки». Что-то резко ударяет мне по лбу, и по лицу стекает тёплое и липкое.
Звон в ушах. Темнота в глазах. Темнота. Темнота…

Не помню, как ушёл из этого проклятого места, не помню... Не знаю я и того, как снова оказался в расположении своей роты – рядом со своим верным стальным зверем. Тем, кто никогда не предаст и всегда поймёт выжженную изнутри душу собрата по оружию…
Я знал лишь только то, что полковник Абрамов был прав - мне не нужно было туда ходить, потому что я больше не могу жить, как жил до того страшного мига. Многое  я повидал, но на фоне опустошения от окончания тяжёлой войны, взял и сломался. Просто потому что на миг расслабился, и решил, что всё кончилось.
Ложь.
Для меня это теперь уже никогда не кончится. Никогда.
Я с кем-то говорил, куда-то шёл, что-то делал… Но в то же время это был словно и не я, а кто-то другой. Или это просто я стал кем-то другим? Кем-то, кто живёт в моём старом теле и смотрит на мир моими глазами, но это не я.
Мгновения размеренно и неторопливо сменяли друг друга, сливаясь в потоке вечности, и вместе с ним приходило понимание того, что всё изменилось.
Я изменился.
Внутри меня как будто бы разлеталось на куски огромное зеркало, в котором отражался я…
Дзыньк, и ещё одна трещина полосует душу на несколько новых частей.
Дзыньк, и в Бездну летит ещё один отвалившийся кусок зеркала, открывая за собой сплошную пелену мрака.
Ничего не остаётся, кроме мрака. Мрака и Тьмы. Не плохой и не хорошей – просто жестокой и беспощадной.
Но знаете…
От этого так легко на осколках души. Всё становится таким простым и понятным…
- …японцев ведут.
Мир замирает.
Я полностью обращаюсь в слух, а глаза словно бы сами по себе начинают искать мишень.
Наведение, захват цели, распознавание.
Колонна низкорослых солдат в потрёпанном камуфляже натовской расцветки под охраной немногочисленных автоматчиков. Непроницаемо-каменные лица, полное равнодушие и отрешённость от всего происходящего – просто-таки образцы этой проклятой восточной невозмутимости.
Наверное, с такими же лицами японцы проводили все свои бойни в любые времена. когда расправлялись с капитулировавшими сахалинскими гарнизонами во время первой Русско-японской войны. Когда устраивали резню в Нанкине и Маниле…
А теперь ещё и в Холмске.
- Дэппару! Дзутто! – слышатся громкие команды на скверном японском с сильнейшим акцентом.
«Вперёд!», «быстрее!» - уж такую элементаршину у нас знают теперь почти все. А то на первых порах многие порывались орать «шнель!» и «хенде хох!». Язык противника нужно знать хоть бы на таком бытовом уровне…
Противника…
Да, противника!..
Говорите – пленные? Говорите – с ними уже воевать нельзя? А почему тогда они «воевали» с нашими пленными, по своим старым варварским законам расстреливая их и отрубая головы извлечёнными из прадедовских тайников катанами?
Да, я знаю, что по их вере плен – это величайший позор вне зависимости от обстоятельств. Что для своих, что для врагов. И кара за такой позор всегда лишь одна.
Смерть.
Думаете, что смогли уйти от правосудия, от заслуженной кары?
Ошибаетесь.
В голове словно бы щёлкает невидимый переключатель, расцвечивая мир лишь на чёрное и белое.
Я знаю, что нужно делать.
Нарочито лениво и неторопливо подхожу к своему танку, краем глаза наблюдая за идущей в полусотне метров лева колонной военнопленных, движущихся по улице портового города. Хватаюсь за скобы, отталкиваюсь ногой от катка и буквально взлетаю на башню Т-80. Несколько мгновений, и вот я уже в командирском люке, а мои руки словно бы сами по себе ложатся на рукояти закреплённого на турели крупнокалиберного пулемёта.
Внутри меня, в разлившейся повсюду чёрной пустоте постепенно зажигается огонь гнева и ярости.
С тихим лязганьем проворачивается турель, направляемая моими руками. Резкий рывок, и затвор передёрнут.
Злая усмешка кривит губы.

Глава 2.

- …Товарищ лейтенант! – дежурный буквально залетел в канцелярию. – Поступил сигнал 101!
Сон как рукой сняло. Мгновенно. Полностью.
- Твою мать, всё-таки началось… - проскрипел я сквозь зубы. – Поднимай роту!
- Рота, подъём! Тревога! Тревога! Тревога! – крик дневального полетел по казарме, рикошетя от стен центрального прохода, а вслед ему нёсся визг сирены.
Всё. Кончилось наше ожидание – наши и японские дипломаты не смогли найти общий язык, и значит…
Значит, теперь пришло время вести переговоры на языке пушек и ракет.
Из спальных кубриков вылетали наспех одетые солдаты, сразу же бросаясь к шкафам с вещмешками, а дежурный в это время спешно вскрывал комнату хранения оружия. Хорошо ещё, что в ожидании возможной тревоги подразделениям разрешили не сдавать на ночь ключи от КХО, а то бы пока дежурный добежал до штаба, пока бы получил их и прибыл в роту… Время, всё это потерянное время, которого у нас и так почти нет.
Сейчас главное – это успеть.
Успеть вывести технику и людей, дойти до района формирования колонн и убыть в зону сосредоточения. Успеть развернуться и подготовить оборону, чтобы хоть что-то противопоставить силам вторжения.
Успеем.
Должны успеть. И хочется верить, что успеваем… Иначе сейчас бы нас поднимал не звонок «тапика», а рушащиеся с неба ракеты и бомбы, нанёсшего первый удар противника. И уже не вероятного или потенциального, а самого что ни на есть реального. Зримого. Ощутимого.
Против которого у нас слишком мало шансов…
Миллиарды американских тугриков, вбуханных в Силы Самообороны Японии, и отлично вооружённая и экипированная армия против ужавшейся до размеров бригады дивизии.
Мало танков, мало артиллерии и почти совсем нет авиации. Аэродром «Сокол» так и не успели восстановить в срок, а больше у нас ничего и нет. Немного транспортных вертолётов и патрульных самолётов погранцов – не в счёт.
Выстоим ли? Не знаю. Но должны. Обязаны! Иначе всё повторится вновь, как сто с лишним лет назад. С одним лишь отличием, что теперь России уже нечем вести «маленькую победоносную войну». Одна надежда на флот и авиацию, что есть на материке – если за узкоглазых не впишутся америкосы, то тогда у нас будут шансы.
Хоть какие-то…
Твою мать, да кто-нибудь выключите уже эту сирену!..
…Несколько минут мне потребовалось, чтобы понять – мои уши рвёт вовсе не вой сирены, а противный писк будильника на мобильнике.
Сгрёб вредный девайс с тумбочки, вырубил его от греха подальше, встал с кровати и, зевая и потягиваясь, поплёлся в канцелярию командиров взводов.
Дневальный с дежурным привычно пялились в телефоны, сидя за столом, поставленным посреди центрального прохода. По идее им нужно было бы сделать замечание… А, ладно. Пускай их.
Вошёл в канцелярию, сел за свой ноут, подключился к инету и запустил «войну».
Пока запускалась игра, подпнул к себе поближе мусорную корзину, достал пачку сигарет и меланхолично закурил.
Нет уж всё и страшно, Игорёк, правда? После всей той хрени, что ты натворил, тебя даже не посадили, а всего лишь услали к чёрту на рога.
Ну да, ты же у нас герой войны, ёпта…
И что же ты получил в итоге, герой ты наш? После всей той грязи и крови, в которой ты вымазался по самые уши?
Звёздочка с погона – прочь, ордена и медали – на хрен, перспектив - никаких, душа - вдребезги.
Превосходно, да.
И всё, что тебе осталось – это забытый Богом гарнизон на Кудыкиной горе, пиво, сигареты и онлайн-игра, в которую ты гасишься сутками.
Не навоевался, да? Всё так же хочется видеть в прицеле силуэт вражеской «коробочки»? Видеть, как тонкий вольфрамовый стержень вскрывает броню врага, будто нож консервную банку? Видеть, как взрыв боекомплекта срывает многотонную башню?
Видеть, но не чувствовать этого кошмарного запаха смерти.
Видеть, и одновременно не видеть лица смерти.
Это то, чего ты хочешь?
Это то, чего ты хотел?
Кто знает…
А тем временем на экране ноутбука уже появилась знакомая заставка онлайн-игры «War» - панорама масштабного сражения времён Второй Мировой. Танки, пехота и авиация Оси и Союзников, сходящиеся в очередной кровопролитной битве. По идее, в этой игре есть несколько платформ, включающих в себя симуляторы танковой, воздушной и морской войны, а также привычную многопользовательскую стрелялку от первого лица, но я как танкист естественно выбрал танковый симулятор.
Далеко мне, правда, пока что продвинуться не удалось, и я до сих пор гонял на модернизированной немецкой «четвёрке». Хотелось бы уже прикупить и чего-нибудь посущественнее, но кредитов на ту же «пантеру», не говоря уже о «маусе» или «аллигаторе» мне катастрофически не хватало. Аховый из меня игрок, наверное…
Тэк-с… Просмотрим-ка мы для начала вкладку с новостями игры… Так, так, так… Ну, на добавление новых моделей в линейке французских танков мне глубоко фиолетово, ибо на этих убожествах я всё равно гонять не собираюсь… Анонс расширения исторических границ вплоть до пятидесятых годов? Здорово. Хотелось бы попробовать в деле что-нибудь типа Объекта 279 или ракетного танка «Дракон»… Впрочем, это ещё не скоро, ага – только через полгода…
Хм, а это ещё что? Прохождение сценарных миссий по увеличенному тарифу зарабатываемых кредитов? Занятно, занятно… Что у нас имеется в распоряжении? Ага… Ага… Халхин-Гол, война в Польше, война во Франции, Великая Отечественная, Западный фронт…
Оп-па… Альтернативно-исторические сценарии? Интересно…
Конфликт между СССР и Союзниками после победы над Третьим Рейхом… Российско-германская война в 1938 г… Столкновение между ФРГ и ГДР…
Тааак…
Операция «Даунфол» - высадка войск США в Японии, в 1946 году.
А вот это мы, пожалуй, возьмём. На чьей стороне там больше бонусов можно получить? А, ну да, за япов – это же разумно. С их танковым хламом даже против америкосов воевать не резон, а чистейшей воды самоубийство…
Да и по хрену. Буду за этих уродов воевать – и амеров постреляю, и в случае чего погибать не жалко. Чего этих ублюдков жалеть-то в самом деле?..
Кого я имею в виду? Да всех!..
Выбор миссии, подключение к серверу, ожидание отклика, загрузка…
Внезапно по экрану монитора побежали какие-то радужные полосы, в ушах зазвенело на невыносимо высокой ноте, а в глазах начало темнеть. И последним, перед тем, как потерять сознание, была стилизованная под иероглифы надпись на фоне старого японского флага.
«Ты готов отдать свою жизнь, сражаясь за Императора и Империю?»