Когда вышли к своим, наступили дни ничегонеделанья Сначала мы расположились возле штаба армии, который стоял в здании школы. Отоспались, а потом, Колычев вызвал меня к себе.
-Ну, давай показывай, что ты там, чертил все время.
Сидя за учительским столом, он напоминал завуча, который сейчас будет иметь хулигана за выбитое стекло. Я так сразу, такого вопроса не ожидал и из меня вырвалось:
- Гусев гад! Сдал все таки.
- Ты на майора не наговаривай!
Иван Петрович пристукнул ладонью по столу
-Он никогда никого не сдавал. За что и уважаю. Он мне просто на плацдарме, все уши прожужжал, если вас обоих убьют, чтоб я эти чертежи забрал. Так что давай показывай- что там у тебя.
Я повздыхал и поплелся за планшеткой, в которой держал записи. Вернувшись обратно, положил ее на стол и сделал шаг назад.
- Ты садись, чего стоишь.
Полковник жестом показал на стул и сам, открыв чертеж начал его рассматривать.
-Это ручной пулемет что ли?
-Автомат. Под промежуточный патрон. Слабее винтовочного , но сильнее пистолетного. Там еще отдельно чертежи этого патрона есть.
Дальше я начал выдавать ТТХ калаша, говоря конечно, что это по предварительным прикидкам. Колычев слушал , кивал , а потом сказал:
- У нас винтовок, уже на всех не хватает. Заводы эвакуируются. А ты какой-то промежуточный патрон хочешь ввести. Я конечно отдам чертежи знающим людям , но сомневаюсь, что что-то получится.
-Так тут даже завода не надо! Пусть небольшой цех вот это шлепать начинает. Хоть в малых количествах. Для нас, для диверсантов! Нам такое оружие очень нужно.
Тут я несколько лукавил. Если кто АК в руках подержит-  никогда его не променяет на ППШ. Главное пусть хоть несколько штук сделают, а там видно будет.
-А это что за головка?
Перегнувшись через стол, я увидел, что Иван Петрович смотрит уже чертеж фаустпатрона.
-Это я придумал, когда мы РСами по танкам долбили. Ручной гранатомет. С надкалиберной гранатой. Можно фугасной, можно кумулятивной. По задумке должен попадать в цель метров с 50. C такими штуками, взвод пехоты, танковую роту остановить сможет.
-А это?
-Это такая насадка на ствол пистолета. Выстрел с ней практически беззвучен получается. И вспышки почти не видно. Для нас очень полезная штука.
Колычев задумчиво покрутил головой, перебирая чертежи.
Я же рассказывая все это ,  чувствовал себя как на экзамене. Вроде и знаешь кое-что, но если препод не в настроении, зуб там болит или спохмелья, завалит вмиг. Полковник же аккуратно убрав чертежи обратно в планшетку неожиданно весело посмотрел на меня и спросил:
-А скажи-ка мне Илья, что за хламиду ты на себя напялил и бегал в ней, пока бои за город шли? Бойцы ведь на тебя глядючи тоже стали подобное мастерить. Даже неудобно перед командирами было. В нашем уставе такой формы одежды нет.
Мда. С лифчиком я возможно погорячился. Просто достало уже, все таскать на ремне. Да и защита неплохая получилась. Я уже на второй день попросил одну бабусю местную, мне его сшить, по наброску, что быстренько ей нарисовал. Бабка не подвела и разгрузка получилась на славу. Без липучек правда, на ремешках , но все равно классная.
Солдаты действительно, глядя на меня тоже стали делать себе жилеты. Особенно, после того как я пулю шальную, на излете грудью поймал. Так, только споткнулся, выругался и на глазах у изумленной публики просто вытащил развороченный магазин из кармашка, и показав его народу выкинул за бруствер. Я тогда с немецким МР-40 бегал, избавившись от ППШ при первой возможности. И десять его магазинов в разгрузке, служили каким никаким, а бронником.
- Это товарищ полковник, разгрузочный жилет. В нем боеприпасы размещаются, гранаты , да все что угодно. Гораздо удобнее, чем на ремне все носить. Плюс он же является дополнительной защитой.
-Тоже сам придумал?
Я кивнул головой и развел руками показывая, дескать, что поделать, так уж получилось.
Полковник, пожевав губами, неожиданно подтолкнул мне по столу лист бумаги и приказал сделать набросок разгрузки. После чего, тоже сунув его в планшетку встал, и пожав мне руку смылся. Полевую сумку так и не вернул, фармазон. Колычев, как выяснилось, покинул нас на целую неделю. И мы начали отсыпаться и отъедаться.

                  На третий день балдежа, произошел примечательный случай. Я свои подозрительные синие галифе, вместе с гимнастеркой и двумя банками тушенки отдал бабке швее. Не то чтоб они ей были нужны, просто я от них избавиться хотел поскорее. Не мой фасон. И теперь ходил в солдатском х\б, поверх которого, был натянут маскхалат. В этот день, я по случаю жары даже хебчик не одевал и скинув верхнюю часть маскхалата, лежал возле стены нашей хаты, принимая солнечные ванны. И тут-то меня засек целый генерал. Худой, длинный, шустрый, он вырулил из–за угла дома и увидев стриптиз, орлом подлетел ко мне.
-  Встать! Это что такое! Что за внешний вид! Кто такой? Почему тут валяешься?!
В его вопле мне послышалось:- И встать, когда с тобой разговаривает подпоручик! Интонации, во всяком случае, были те же. Еще один из генералов мирного времени тоскливо подумал я и поднявшись стал застегивать на себе комбез. Только и может , что нарушение формы одежды пресекать. И везет мне на эти нарушения. То Ходарковский, теперь этот. Пока генерал, раздуваясь от ярости как рыба шар смотрел на меня, к нему подскочил лейтенант. Видимо адъютант. Летеха, слегка отстал и теперь догнав своего патрона, сходу зашептал ему на ухо. Я расслышал только: Люди полковника Колычева.
И генерал сдулся. Даже взбледнул маленько. Было прикольно наблюдать такой резкий переход от начальственной гневной красноты к бледному онемению. Буркнув:
-Извините
Скандалист дал задний ход и срулил так же шустро, как и появился. Меня такой поворот заставил сильно задуматься. Что же из себя представляет наша группа , что с ее бойцом генералы опасаются связываться. До этого на все вопросы о нашем подразделении Серега отвечал шутками, или вообще отмазывался от ответа, переводя разговор на другое. Но сейчас он не отвертится! Гусева я нашел на узле. Он занимался охмурением одной из телеграфисток. Небольшого роста, квадратненькая и некрасивая она хихикала и не отрываясь от работы поощряла майора к продолжению ухаживаний. Вот блин! Еще одна загадка. Сколько в этом времени уже нахожусь, а ни одной красивой барышни не видел. И непонятно чего в них не то. Все какие-то приземистые, на танкетки похожие. Если на мордочку еще ничего, то формы феерические. Если худенькая, то на фейс такая, что глядя на нее хочется прятать овес. Нет, я конечно закрутил однодневный романчик, еще в Могилеве, перед началом крупных боев. Но без души, а так- скинуть давление в баках. По настоящему же красивых девчонок не видел. Толи макияж непривычный, толи покрой одежды не тот. И голоса у всех или писклявые, или как у торговок базарных. В общем, я еще находился в поисках. Поэтому, безжалостно оторвав Серегу от объекта вожделений, я двинул с ним в лесок, для разговора.
-На меня только что наехал дикий генерал. Как обычно, за нарушение формы одежды. Но как только узнал , что мой начальник Колычев, он  моментом отвалил еще и извинился. Как это понимать?
- Ну и что? Колычева здесь уважают. А НКВД еще и боятся многие. Так что ничего особенного.
Серега опять пробовал уйти от ответа, но я в него вцепился намертво и отпускать не собирался. Я напомнил про боевое братство, про доверие между соратниками и про то , что все равно, рано или поздно придется сказать . Гусев постепенно начал сдаваться. Оказывается, мы относились к какому-то хитрому отделу при комиссии партконтроля. Как это вышло и при чем здесь партконтроль , никто  особенно не задумывался. А в задачу входило докладывать о реальном положении дел непосредственно в Москву. Кому именно докладывал Колычев, я даже опасался предполагать. Майор на мой вопрос только показал пальцем вверх. А на вопрос кому подчиняемся сказал:
-Ну, командующий фронтом нас может только попросить о чем-либо. Но не приказать.

            Так что наше непосредственное начальство обитало в таких заоблачных высях, что голова кружится. И этому начальству, надо было знать, что действительно происходит на фронтах. Потому как, до уровня дивизии шли реальные донесения. В армию, уже уходили приглаженные. В штаб фронта, мягко говоря- искаженные. А  в Москву, чуть ли не победные. А уж в сводках Сов.Информ.Бюро, что доносили народу, был полный бред, в корне отличающийся от реального положения вещей. Ну сводки как раз понятно- пропаганда. А во всех других случаях, шла брехня из-за страха. Лейтенанту или майору, бояться было нечего. Они и так, под пулями каждый день ходили. А вот полковнику или генералу , уже было чего терять. За плохую новость, еще у Батыя, гонцу решку наводили, хоть он и был не причем. Поэтому за доклад об отступлении, генерал мог лишиться не только места, но и жизни. Особенно, если он сам участвовал в планировании операций и знал, что отступление - результат его безграмотных решений. А ставке нужны были не приукрашенные сведения. Вот для этого и был создан наш отдел, люди которого терлись всегда недалеко от передовой. Ну и заодно оказывали помощь разведке и контрразведке на нашем участке фронта. Поэтому полковник и мотался по частям безостановочно, выясняя текущее положение дел непосредственно у командиров полков и дивизий. Потом он составлял аналитические записки и отсылал их наверх. А боевики вроде нас с Гусевым нужны были ему для уточнения ситуации в тылах немцев, охраны и вообще, как надежный инструмент для качественного выполнения работы
.
             Очень интересненько все получается. Это я удачно попал. Ситуация нравилась все больше и больше. С этими мыслями, я проводив Серегу обратно к телеграфисткам, опять пошел загорать. Колычев появился через четыре дня. По быстрому настучав всем по башке (для профилактики наверное, что б помнили кто командир) он вызвал меня к себе еще раз. Поморщившись глядя на мою тушку он приказал:
-Переодеться. Немедленно. За дверью ждет старшина, пойдешь с ним, он тебе все выдаст. И не вздумай опять форму какой-нибудь бабке сплавить!
Ого! Откуда он про бабусю знает? А я то лопух- ни сном ни духом. Выходит меня пасли всю дорогу? Кто только- непонятно. Полковник же продолжал:
-Переоденешься- немедленно ко мне . Через час вылет. Стой. Чуть не забыл
И он протянул мне красную книжечку. Уже рыся за старшиной я ее раскрыл. Книжечка была удостоверением личности на имя Лисова Ильи Ивановича, старшего лейтенанта НКВД. Нихрена себе! Я даже подпрыгнул. Вот это номер! Выходит поверили?! Через двадцать минут был у Иван Петровича. Весь нарядный как невеста. В новенькой форме и скрипящих ремнях. Чувствовал правда себя в ней неуютно. Еще не обмялась по мне. Полковник, уже гораздо более благожелательно посмотрел на меня сказав, что теперь я на человека похож. И что они все к моему виду цепляются? И так не нравится и эдак. Я хожу, как мне удобно. Тем более на войне. Уже в машине, по дороге на аэродром, набравшись наглости спросил:
-А почему только старший лейтенант? Может я капитаном был, или вообще майором?
Колычев хмыкнул и перегнувшись через сиденье сказал:
-Старший лейтенант НКВД соответствует армейскому майору. Так что не выпендривайся
И совсем другим тоном добавил:
-Сейчас летим в Москву. Все свои шуточки и кривляния брось. Буду тебя представлять начальству. Так что максимум серьезности. Смотри не отмочи что-нибудь в своем стиле, а то знаю я тебя.
Он погрозил мне кулаком и закончил:
-Остальное расскажу, когда лететь будем

Выдержки из сводки Сов.Информ.Бюро от 04.08.41

В течение ночи на 4 августа наши войска продолжали вести бои на СМОЛЕНСКОМ, КОРОСТЕНСКОМ, БЕЛОЦЕРКОВСКОМ направлениях и на ЭСТОНСКОМ участке фронта.

На остальных направлениях и участках фронта крупных боевых действий не велось.
Наша авиация во взаимодействии с наземными войсками продолжала наносить удары по мотомехчастям, пехоте и артиллерии противника.