Немного продолжения:

Увы, но русское «авось» и вечное стремление решать все проблемы с кандачка сыграло в ту ночь очередную дурную шутку. Роль противокорабельных батарей в Ялте выполняли батареи трофейных 152-мм орудий, захваченных Манштейном-Левински, во время осеннего наступления на Севастополь. Батареи эти еще вечером сняли со своих позиций и отправили в район Бельбекской долины, для проведения артподготовки с целью обеспечения  планировавшегося немецкого наступления. А между тем, именно эти батареи должны были атаковать и уничтожить ялтинские подпольщики и крымские партизаны. Причем главной задачей ставилось уничтожение складов боеприпасов при батареях. Взрывы и пожары должны были стать ночным ориентиром для моряков, с помощью которого они смогли бы вести огонь ночью  по немецким позициям.
Однако батарей и складов уже не было! Что делать? Разумеется, не маяться фигней, а присоединиться к десанту! Что подпольщики и партизаны быстренько сделали. Сделали, забыв про самую малость – доложить в Севастополь об отсутствии батарей.
Мелочь? Увы, нет. Ведь именно от местоположения батарей и рассчитывались данные для ночной стрельбы. Чтобы не грузить читателя цифрами и нудными формулами и определениями, поясним, что итоговые данные выглядели схематично так:
«Первый пристрелочный по ориентиру «Пожар на берегу». Далее:
Правее тридцать ориентира, три залпа, угол возвышения орудий такой-то, левее пятнадцать ориентира – пять залпов – угол возвышения такой-то…»
Что получается? Нет ориентира – нет стрельбы по берегу? По сути – да! … Если нет другого ориентира… ибо, как это часто бывает – желаемое выдается за действительное. Сигнальщики с крейсеров заметили взрывы, и пожары на берегу. Правда не там, где предполагалось  и не совсем в то время. Но ведь это – не учения, а война – не всегда все идет по плану – вот например и с привязкой к берегу ошиблись, и подпольщики атаковали, как смогли…Приказы нужно выполнять! И орудия крейсеров «Красный Кавказ» и «Красный Крым» открыли огонь по врагу…

                             *                      *            *                                 

Интерлюдия. Сценарий римэйка фильма «Третий удар». Часть 1.

Сцена первая.

На переднем плане горящий и разрушенный приморский  город. Полуразрушенный колонны Графской пристани. Камера начинает отъезжать назад и в кадр попадает небольшой корабль примерно шестидесяти-девяносто футов длиной, вокруг которого поднимаются всплески от падения снарядов. На палубе множество полураздетых моряков. Камера выхватывает одного из них. Израненный моряк в порванной тельняшке смотрит на отдаляющийся берег. Его правая рука сжимается в кулак. Камера наезжает на руку и зритель видит, что моряк до крови сжимает в руке камень. За кадром звучит фрагмент песни «Заветный камень»: «Последний матрос Севастополь покинул….»
Моряк внезапно поворачивается лицом к зрителю. В его глазах блестят слезы, но лицо полно суровой и мрачной решительности!
- Айл би бэг! – произносит моряк в камеру ( в роли моряка Арнольд Шварцнеггер)

Сцена вторая.

Подземные коридоры рейхсканцелярии. Стены украшены фашистскими флагами. Вдоль стен стоят эсэсовцы. Звучит марш из «Звездных войн». По коридору идет человек в черном мундире и черной каске как у Дарта Вейдера. Забрало каски с вмонтированными в него солнцезащитными очками и респиратором поднято вверх, и мы видим лицо идущего. Типичный еврейский крючкообразный нос и пухлые губы говорят о том, что перед нами фельдмаршал Манштейн-Левински. Фельдмаршал заходит в огромный кабинет. Кабинет принадлежит Гитлеру.
- Хайль Гитлер! – Манштейн вскидывает руку в нацистском приветствии и продолжает, - Мой фюрер! Наши геологи нашли в Крыму залежи зигфридия! Его добыча  позволит нам создать вундерваффе – нибелунговую бомбу, которая уничтожит всех, кроме истинных арийцев. Но для добычи зигфридия нужны хорошие рабы. Русские унтерменши не годятся! Они постоянно напиваются, добывая водку из березовой коры и наливая ее в свои балалайки, звуками которых они приманивают медведей, нападающих на охрану лагеря. Нам нужны трудолюбивые китайцы! Я прошу вас отдать приказ Деницу, чтобы его субмарины начали доставку китайских рабов в Крым.
- Яволь, - говорит фюрер, - Считайте, что я уже отдал приказ!

Сцена третья.

Приморский дальневосточный китайский город. То ли Харбин, то ли Пекин. У деревянных причалов, среди горящих и затонувших джонок стоят сотни подводных лодок с фашистскими флагами. По улицам города, к месту стоянки подлодок, гитлеровские белокурые фашисты, ведут толпы напуганных китайцев, одетых в традиционные конусовидные въетнамские шляпы. Фашисты конвоиры одеты в обтягивающие черные штаны из кожи или латекса, черные кожаные куртки, черные ошейники с шипами, черные кожаные фуражки, черные ботинки с высокой шнуровкой. В руках у них плети. Все они - крашеные блондины. Некоторые афроамериканской или азиатской внешности. У каждого серьга в ухе в виде свастики.

Сцена четвертая.

Крым. Город Керчь оккупированный фашистами. Фашисты обыскивают первый этаж дома. Ничего не найдя уходят.  Камера опускается ниже в подпол. В подполе сидят две еврейские девушки подпольщицы-лесбиянки. Светлокожая Сара Оконнор ( та же артистка что и в «Терминаторе») и темнокожая Берта Райс (симпатичная … (неразборчиво)). Подруги пытаются выбраться, но люк в подпол заблокирован шкафом, который фашисты сдвинули во время обыска.
Крым. Севастополь. В бухте всплывают фашистские подводные лодки и подходят к разрушенной Графской пристани. Из лодок выгружают китайских рабов и плетьми сгоняют в колонны, которые гонят к концлагерю.

Сцена пятая.

Крым. Город Керчь оккупированный фашистами. Тот же подпол. Сара Оконнор спит, а ее Берта подруга пишет ей прощальное письмо: «Милая Сара! Вдвоем нам не выжить! Люблю тебя моя дорогая! Используй мое тело в пищу, чтобы выжить и дождаться освобождения! Прощай!». Поставив в письме точку, Берта берет бензопилу и отрезает себе голову. Проснувшаяся Сара рыдает над телом подруги, но сквозь щели в деревянном полу, расположенном над ее головой вдруг появляются солнечные лучи. Лучи надежды.
- Я выживу и отомщу, - говорит Сара прямо в камеру, а потом берет тупой столовый нож и вилку, и тупо начинает отрезать кусок мяса от бедра мертвой подруги….

Ну... Сара Оконнор планируется и для боевых действий на территории оккупированной противником... Нужно подумать.

8. …ЛЯДЬ! …ЛЯДЬ! …ЛЯДЬ! МАТЬ! МАТЬ! МАТЬ!

В том, что рано или поздно они наткнуться на немцев, Оксана не сомневалась, но все же крик Марии: «НЕМЦЫ СПРАВА!» немного застал ее врасплох на самом интересном месте – Анжелина начала рассказывать о причинах избыточного веса.
Приборов ночного видения у немцев не было, и поэтому они спешили к месту боя с десантом как могли, освещая себе путь электрическими фарами. Впереди мчались несколько мотоциклов с колясками, сзади громыхала батарея «штуг». Оксана, как мы уже сказали, слегка протормозила с реакцией на появления противника, и поэтому девчонок и десантников спас голос Марии. Точнее сказать побочные эффекты его воздействия на работающие двигатели внутреннего сгорания. С мотоциклами, все конечно же просто – часть обломков разлетающихся движков приняли на себя мошонки и ягодицы мотоциклистов, под которыми эти движки были расположены. Другую часть осколков приняли на себя бензобаки мотоциклов, со всеми вытекающими последствиями в виде горящего бензина. Данный расклад в принципе позволял уцелеть сидящим в колясках пулеметчикам и сидящих сзади за водителями мотоциклов. При условии, что у них хорошая реакция, и они не начнут пытаться снять с горящей коляски объятые пламенем пулеметы.
С бронетехникой… с бронетехникой все обстояло намного печальнее. Даже более печально, чем в песне «Болванка». Разлетающиеся фрагменты танковых двигателей не обладали достаточной мощностью для пробивания изнутри брони танка и вылета наружу и, соответственно летали внутри танкового корпуса. А что есть внутри танка? Топливные баки, боезапас, экипаж. К счастью для панцеркампфвагинистов, боезапас частично защитил непосредственно экипаж танка от обломков двигателей, и даже не везде сдетонировал, но вот от пожара в боевых отделениях, вызванного горящим топливом, защитить не смог. Кто успел – тот и выпрыгнул. Кто не успел…тому уже все равно.
Оксане, как командиру, было пока не все равно! Но она устала и физически и морально и психологически. Разочарование в местной косметике подкосило ее больше, чем неудача с попыткой доставить пушку «Дора» в осажденный Севастополь. А еще она в глубине своей души комплексовала. Этакий червячок сомнения, который внезапно разросся до размеров анаконды. Ей вдруг показалось, что она никчемный, неграмотный и некомпетентный командир, и она приказала танкам развернуться вправо, в сторону горящих самоходок, чтобы приготовиться встретить фашистов, которые наверняка наступали по этой дороге вслед за самоходками. Какой она командир, если все время убегает от решительного и наглого противника? Ни шагу назад! Она, Оксана, должна проявить героизм! Возможно, и проявила бы. Но у всякого человека есть предел психологической и боевой устойчивости!
И когда среди горящих немецких самоходок взметнулись ввысь разрывы огромных снарядов, от попадания которых в пару близлежащих к дороге двухэтажных домов, те попросту рассыпались на кучки дымящихся кирпичей, нервы у Оксаны не выдержали, и она попросту испугалась. Ей стало страшно. В первую очередь за себя и свою жизнь. Она струсила, и закричала по трансляции:
- …ЛЯДЬ! УХОДИМ НА ….УЙ ОТСЮДА! БЫСТРО!!!!!!
Да, она спасала свою жизнь. Кричала же она уже по привычке, а не потому, что помнила о своих подчиненных. И ее команду приняли – девчонки развернули танки на восток и прибавили ходу до максимума. Прибавили, не догадываясь, что данный приказ вызван трусостью их командира.
Тут, правда, нужно заметить, что потом этот эпизод истории войны будут излагать совершенно по-другому: «Гениальное решение, принятое молниеносно в быстроменяющейся боевой обстановке». И включат изучение этого танкового маневра во все учебники тактики применения танков на поле боя. Как такое может быть? Да очень просто! Ведь Оксана с подругами, тогда находилась примерно в двух минутах от исполнения мысленного пожелания Октябрьского в отношении посланок САМОГО. Те разрывы снарядов чудовищной мощности, которые так испугали Оксану, были тем самым «Первым пристрелочным по ориентиру», а снаряды были выпущены соответственно нашими крейсерами «Красный Крым» и «Красный Кавказ». И если бы запас мужества у Оксаны был чуть побольше, то и она, и ее подруги были бы в итоге уничтожены 180-мм и 130-мм снарядами советской корабельной артиллерии. Но она «вовремя» поддалась трусости и вывела танки из зоны огня артиллерии.
А вот немцам, спешащим в Ялту с востока, повезло гораздо меньше, ибо их было больше, двигались они на грузовиках и полугусеничных небронированных тягачах, к многим из которых были прицеплены на буксир орудия. Развернуться быстро и синхронно на горной дороге они физически не могли, а борта грузовиков от взрывной волны и осколков снарядов не защищали. Конечно же, пехота и расчеты орудий, сидевшие в грузовиках, быстро-быстро разбежались и попрятались от обстрела в складках местности, но вот часть матчасти подразделений была уничтожена или повреждена из-за чего подразделения частично утратили свою мобильность и огневую мощь. Да и узкая дорога оказалась временно перекрыта брошенной и уничтоженной боевой техникой, и для ее расчистки и возобновления движения требовалось время.
К счастью для десантников, высадившихся в Ялте, командиры крейсеров так и не узнали о своей ошибке с идентификацией ориентира для стрельбы, ибо тогда все закончилось бы очень плачевно – план ведения огня составлялся из учета наличия в Ялте всех известных разведке немецких подразделений, и еще до начала артиллерийского обстрела не соответствовал текущей действительности. Благодаря наложению множества упоминавшихся ранее «мелочей» десантники с «Великомученицы Политковской» достигли гораздо больших успехов, чем планировалось, и с ходу захватили те районы Ялты, которые должны были обстреливать наши корабли. Но не судьба…

                             *                      *            *