В приборах ночного видения снова маячила долбанная Алупка с ее узкими и кривыми улочками. И снова Оксане некогда было подумать о себе и своих недостатках, она материлась и молила Бога, о том, чтобы проскочить, этот чертов курортный городок с совершенно идиотским планом застройки. Проскочили удачно. Почти…
- ДА …. Б ТВОЮ МАТЬ! – раздалась по трансляции ругань Анжелины, после того как ее танк, не вписавшись в поворот, снес какой-то забор, угол сельского дома, да еще зацепил крючком коечной сетки-противокумулятивного экрана какой-то кожаный ремень, за который в свою очередь зацепилась железная кровать, оснащенная колесиками.
При всей своей агрессивности и примитивности Анжелина умела делить людей на врагов и своих, и причинять вред местному мирному населению абсолютно не хотела. Ей было жаль того бедолагу, который спал в буксируемой ее танком  кровати, и она даже стала возносить молитву Богу, чтобы тот пожалел несчастного.
То ли Бог действительно не спал, то ли в кровати был клинический дурак, но спящему повезло – один из матросов танкового десанта рубанул ножом по ремешку, и освободил из плена кровать, которая катилась за танком какое-то время, но затем остановилась и осталась стоять на дороге…

                             *                      *            *                                 

Эриху Манштейну-Левински снился страшный сон. Сон о том, как коварный Рихтгофен по приказу предателя  Геринга выкрал ночью его, Эриха, связал, посадил в самолет, взлетел в небо и полетел к большевикам. Разумеется, от такого кошмара Манштейн не только моментально проснулся, но и даже почти протрезвел. Или не почти. Скорее всего, не почти, а только чуть-чуть, ибо от того, что Эрих увидел, он чуть было не сошел с ума. СОН БЫЛ ЯВЬЮ! Жутко воняло бензином и соляркой, он слышал оглушительный  рев мощного двигателя, в лицо дул ветер, а перед взором мелькало ночное небо!
Потом рев двигателя стих, а вместе с ним и исчез и ветер. Эрих пошевелил руками и ногами, и понял, что не связан, а просто завернут в одеяло. Он приготовился вступить в рукопашную схватку с Рихтгофеном и попытался резким движением сбросить с себя одеяло, чтобы хотя бы освободить руки….и упал…Это был не самолет! Эрих упал с кровати, которая стояла посреди улицы! Господи! Так ведь и разрыв сердца можно схлопотать! Услышав панический голос своего адъютанта, и увидев мечущийся по дороге и обочине свет фонарика, Манштейн-Левински понял, что бог его миловал. Он пока еще жив! И громким криком затребовал у адъютанта коньяк! Сейчас он выпьет, придет в себя и отправиться в штаб. И первое что он сделает – он отдаст приказ об аресте всего командования здешнего люфтваффе. А еще он телеграфирует фюреру о выявленном им факте предательства!

                             *                      *            *                                 

Оксане проблемы Манштейна-Левински были абсолютно пофиг. Равно как и сам факт его существования. И причина не в мании величия Оксаны, а в том, что она практически ничего не знала об обороне Севастополя. Полузабытый школьный курс, плюс то, что сообщила за прошедшие сутки. Даже рефлексии о собственной трусости никак не ловились, ибо вслед за одной встречной фашистской автомобильной колонной встреченной на выезде из Ялты, вскоре за Алупкой показалась еще одна, а еще попадались колонны немецкой пехоты – и все навстречу! Это было невыносимо! И мешало включению логики, разума и здравомыслия. Впрочем, когда они стали подъезжать к тому перекрестку с поворотом на поселок с трудночитаемой надписью на немецком, выполненной готическим шрифтом, у нее промелькнула в душе нескрываемая волна облегчения. Оксана вспомнила, что их злоключения начались именно после этого перекрестка, а до того момента дорога была совершенно свободна.
Увы и ах! Начинающее приходить в норму настроение командира, было вновь испорчено. На этот раз Марией! Нет, ну вот же блин послал бог подчиненных! Только начинаешь успокаиваться и брать в руки, как – БАЦ!
- ТАНКИ! – закричала Мария.
Да что ты ж… Да что б тебя…Господи! За что мне это? Блин! Это действительно были танки! Не самоходки! Именно танки. Не самоходки! С вращающимися башнями. БЫЛИ. До крика Марии. Сейчас эти танки превратились в три огромных полыхающих костра. Больше всего радовалось увиденному Надя:
- Ого! Это ж трофейные французские шары Бэ-два-бис, которые немцы переделали в тяжелые огнеметные панцеркампфвагены….
Зашибись! Да лично ей, Оксане, пофигу – французские ли это шары или гондурасские яйца! Надя при всей ее начитанности не увидела главного! Эти долбанные железяки, огромных кстати размеров, перегородили их танкам путь к Севастополю! И весят они наверняка не меньше их, девчонок,  «восьмидесяток»! Так что фиг их с дороги спихнешь! Путь только один – опять направо в горы, к поселку, название которого она так и не смогла прочитать!

                             *                      *            *                                 

- Чертово люфтваффе! Чертовы выкормыши Гудериана! – орал в телефонную трубку Эрих, своему начальнику штаба, - Это измена! Эти зажравшиеся уроды хотят погубить меня, фюрера и Третий Рейх! Продолжайте аресты! Всех панцеркампфвагинистов от командира взвода и выше – в штрафбат! Всех люфтваффистов в штрафбат! Звоните в штаб группы армий и срочно требуйте подкрепления! Нам нужно пятнадцать… нет… ДВАДЦАТЬ ПОЛКОВ ПЕХОТЫ и артиллерия! Я выезжаю! Готовьте проект телеграммы фюреру об измене!
Уроды! Предатели! Пока он, Эрих, спал, создав все необходимые условия для победы над большевиками, эти панцеруроды разгромили за ночь больше немецких войск, чем большевики за время вчерашнего прорыва фронта! Причем делали это в то время, когда русские высадили два морских десанта и забросили в тыл его, Манштейна, армии множество диверсионных групп! И это что? Случайность? Фигассе случайность! Это сговор с большевиками! Это измена!
А эти…люфтвафлисты поганые! Позвонили в штаб армии ночью, и сообщили, что поддержать запланированное наступление не смогут, так как основной аэродром в Саках разгромлен русскими танками! И танки эти атаковали аэродром ночью с севера! Они что, совсем нас за идиотов держат? Таки где те Саки и где Севастополь? Откуда там взяться русским танкам, да еще с севера? Если уж врете, геринговы уродцы, то хотя бы врите правдоподобнее – про нелетную погоду, например! Это измена! ИЗМЕНА! И начальник штаба моей армии молодец, что начал аресты изменников, не дожидаясь моего приказа! Мой ученик! Моя школа!....

                             *                      *            *