Глава 17

            Утром убили Рахматулло. Прямо у ворот гаража. Кто-то стрелял ему в спину, пока тот возился с замком. Как это случилось, никто не слышал. Пистолет, скорее всего, был с глушителем. Один из соседей, выходивший из дома по малой нужде, вроде бы видел легковую машину. А как она выглядит, припомнить не смог. Не до того было.
            Артур плакал в голос. Немой хватался за автомат, грозился «всех замочить». Трясло его, как эпилептика. Ни зрачков, ни радужных оболочек - сплошь белые пятна. Чига хотел вызывать «скорую», но телефон не работал. Слава Аллаху - обошлись без врача. Больного скрутили, вкололи ему скополамин.
            В общем, прошло часа два, прежде чем все успокоилось. Покойника занесли в дом, обмыли, переодели. Из мечети пришел мулла. Прочитал нараспев несколько сур Корана. Эфенди, как самый опытный,  все остальное взял на себя.
            Когда цинковый гроб уже запаяли, из мэрии Грозного приехали вооруженные люди. Их прислал Беслан Гантемиров. Задавали много вопросов. Хотели составлять протокол. Но узнав, что убитый – приезжий и, более того, не чеченец - вдруг передумали. А самому Зауру сказали открытым текстом:
            - Уходи отсюда, нохче! Здесь тебе делать нечего! - Не тот контингент...
            Люди Гоги Сухумского знали чеченский язык. Даже те, что работали с ним в России. Эти слова были поняты без купюр и сделали то, чего не смогли автоматы ночных налетчиков. Чига был еще в своем окружении, но уже остался один. Большинство из бойцов вдруг решили срочно ехать в Москву.  Надо, мол, проводить и предать земле старинного друга. Последним ушел Яхъя. - ингуш из Назрани по прозвищу Искандер.
            - Не срослось у тебя, Малой, - сказал он вместо прощания. – и никогда не срастется! Здесь Георгий Саитович нужен. Тебе одному не вырулить! Кто-то начал очень серьезную партию. И партия эта будет считаться законченной только после того, как нас всех уберут. Мы не только свидетели. Мы люди, на которых можно списать любой беспредел. Против тебя – дядюшкин бизнес. Слишком уж он, как бы помягче сказать… специфический. Если глянуть предвзято - есть в нем широкий простор для фантазии. Правильно говорил старик: нужно уходить в горы. Между прочим, правильно говорил. А ты не послушал…
            - Уходи. Я никого не держу.
            - Обиделся на ребят? Это ты зря! Неужели не понимаешь, что в доме мы все заложники? Стоит его хорошенько вскрыть ─ и тот, кто за нами охотится, разом решает проблему! Я не знаю его возможностей, но сужу по его делам.
            - Кто бы он ни был, это мой кровник! – упрямо сказал Заур. – И прежде чем уйти к праотцам, я хотел бы отведать глоточек его крови.
            - Как же ты собираешься его разыскать? – ехидно спросил Искандер.
            - Что я, совсем тупой?! Нужно искать того, кто купил девчонку.
            - За ней приходили шестерки, промежуточное звено. Если трезво подумать, они тоже вряд ли догадываются, кто за этим заказом стоит.
            - Об этом расскажет посредник.
            - Ничего он не скажет, нохче. Посредника схоронили еще вчера. – В неположенном месте перешел через улицу.
            - Тогда есть другой вариант. Помнишь, какой шум подняли газеты? «Похищена дочь одного из столпов советской разведки!» «Награда в миллион долларов!»…
            - Ну?
            - Вряд ли они промолчат, если кто-то получит эту награду.
            - Это так. Но он сделает все, чтобы ты эту новость узнал посмертно.
            - В моей прошлой жизни, - усмехнулся Заур, - было очень много моментов, за которые мне до сих пор стыдно. Если сейчас уйду – их будет еще больше.
            - Как знаешь, - качнул головой Искандер и закрыл за собой дверь…
            …Когда вернулся Эфенди, был уже вечер. Чига сидел на крыльце с думою на челе. В одной руке автомат, в другой – заряженный шприц.
            - Это и все, на что ты способен? – мрачно спросил старик.
            - Скоро Рахматулло предстанет перед Всевышним. Его предадут земле. Он был плохим мусульманином, но очень хорошим другом. Чем я могу помочь нашему брату? Если будет угодно Аллаху, я готов отпустить всех заложников.
            - Вы, русские, очень странные люди! – горько вздохнул старик. – Единицы из вас что-то знают об истинной вере. Еще меньше - собираются следовать ей. Но в своем большинстве вы готовы умереть за нее!
            - Я чеченец!. Вайнах! – вскинул голову Чига.
            - Для остального мира вы навсегда останетесь русскими...

Отредактировано Подкова (26-09-2010 22:29:57)

Принимается. Спасибо за подсказку.

Чига был ранен первой же пулей. Он успел удивиться, что не смог устоять на ногах после столь незначительного удара, и потерял сознание. Он даже не видел, как его хваленый «спецназ» бросился врассыпную. Не бойцы, а уличная шпана! О том, что у них есть оружие, которое может ответить огнем на огонь, никто из курсантов даже не вспомнил. А как воевать в отсутствии командира их не учили...
            Все получилось глупо до безобразия. Атакованный группой КАМАЗ не был засадой. Он шел по своим делам. Вез «левую» водку. По трассе его вела группа «братков» из Ростова, завязанная на власть. На дорогах в то время частенько «шалили». Вот хлопцы и взяли с собою оружие, в качестве лишнего аргумента. Но об этом Заур узнал лежа в тюремной «больничке».
            На дороге его подобрала машина ГАИ. Она оказалась там тоже случайно. В меру вмазанный лейтенант ехал к старой зазнобе в поисках любовных утех. Как он потом рассказывал, - «Глядь!  Лежит на дороге премия! Вся в вещдоках и без сознания…»
            …Ичигаев шел паровозом по старому делу. Светил ему «пятерик». У следствия не хватило ни ума, ни фантазии привязать его личность к торговле людьми и разбоям на Ставрополье.
            Рана в плече зажила. Но рука еще плохо действовала. Не желала подниматься выше плеча и сильно болела на непогоду. Во время дождя хоть на стенку лезь! Но были в том и свои плюсы – полное освобождение от работ и «строгий постельный режим». Ну, это из черного юмора тюремного коновала ─ Чигу держали в «следственном изоляторе». Так назывались подвальные помещения в районной ментовке - тесный квадрат три на четыре, многоместная деревянная «шконка», параша у входа, да маленькое окошко под потолком. Его и окошком трудно назвать! Квадратик стекла, размером с букварь, был небрежно измазан краской и забран решеткой.
            «Серьезные граждане» сидели безвылазно. На небо смотрели нечасто. Только по пути на допрос. На улицу их выводили в наручниках и под строгим конвоем. Таких было мало. Но каждый из них имел постоянное место на «шконке» и свой закуток для личного скарба.
          Основной контингент составляли «суточники» ─ почти свободные люди. Подневольный «общественный труд» имеет прописку под солнцем, где много окурков. Они приносили «грев» и весточки с воли.
            На ночлег в камеру набивалось человек до пятнадцати. Спали по очереди. Но к «тяготам и лишениям» относились с философским спокойствием.  «То, что совсем плохо, имеет тенденцию быть еще хуже».
            Настоящий кошмар начинался после рассвета. Когда приходили в себя последние клиенты медвытрезвителя. Их подселяли шумной бестолковой оравой и выдерживали до девяти утра. Пока не закончится «пересменка» и не откроется суд. 
            Пустел бачок с питьевой водой. У параши выстраивалась очередь из желающих поблевать. Табачный дым трамбовался под потолком, а потом опускался сизой грозовой тучей. В такой вот утренний час Ичигаева попытались убить. Отморозок из «пришлых» подобрался к нему поближе и сходу махнул заточкой. Ни увернуться, ни защититься Чига не успевал. Но сразу смекнул, что это привет от далекого кровника.
            Лезвие распороло рукав камуфляжной куртки и бицепс больной руки. Ударить прицельно злодею не удалось  ─ в такой толчее не враз и прикуришь! На вторую попытку у него не хватило времени. Вмешалась толпа. Говорят, что она слепа и бездумна. Но это не так. Люди, хоть и с похмелья, сразу смекнули, на чьей стороне правда. Кто ж позволит нормальному человеку проникнуть с ножом туда, где на входе снимают даже шнурки?! Убивать его, понятно, не стали. Просто избили до полусмерти. Протащили на кулаках до самой «кормушки», а ножик утопили в параше.
            До этого случая Ичигаев играл в «несознанку». Издевался над «следаком» - глупым, неопытным, но не ссученным. Летеха был полный лох. Давил не на логику, а на совесть. Насмотрелся пацан «кина» про Жеглова с Шараповым. Вот Чига и сделал ему подарок. Быстренько «признался в содеянном». Да еще и взвалил на себя два бесхозных дополнительных эпизода.
            В тюрьме стало полегче. В тюрьме появилась надежда. Маляву о том, что его скоро выкупят, передал лично Аслан - уважаемый человек в чеченской диаспоре.
            Аслан был настроен скептически. Недоверчиво качал головой: Такого, мол, еще не бывало! Система ГУИН – не рынок!» Но Чига поверил. Да и как не поверить, если пару недель назад, три поддатых отчаянных черта развели на троих Советский Союз?!