Пилот “раты”.

-В общем, так, парни! - комэск выпрямился над картой водного района, разложенной на шатком лёгком столике в его палатке, и большими пальцами рук провёл под кожаным командирским ремнём, оправляя гимнастёрку.
–В общем, так! Слушай боевой приказ по эскадрилье! Ни один вражеский самолёт не должен прорваться к стоянке кораблей! Ни один! По данным агентурной разведки немцы перебросили на наш участок фронта боевую группу пикирующих бомбардировщиков под командой самого гауптмана Руделя. Командование уполномочило меня объявить, что пилот, который собьет немецкого аса, будет представлен к медали “Золотая Звезда” и получит внеочередное воинское звание. Но! И это главное! Ни одна бомба не должна упасть на наши линкоры и крейсера! Вопросы?! Нет вопросов! По машинам!
Картинка на экране монитора начала меркнуть, превращаясь в чёрно-белую, местами порыжелую от времени фотографию на которой можно было разобрать в палаточной полумгле группу молодых пилотов в форме ВВС РККА, стоящих перед невысоким плотным командиром эскадрильи в кожаном шлеме с наушниками на голове и с одной “шпалой” в каждой петлице на воротнике гимнастёрки.
Я нажал на “паузу”, решив перекурить это дело на кухне.
Графика у “игрушки” была отличная, ничего не скажешь. Так, иногда цепляли мелочи, типа несоответствия пряжек на командирских ремнях времени “игры” …. Либо, фамильярное обращение к красным командирам – “парни”…. Или этот кожаный шлем на голове комэска…. С чего бы это ему, находясь в палатке, ставить боевую задачу в шлеме, который одевают только в кабине истребителя?
Ну, это ладно, всё прощаю программистам за графику…. А вот, то, что Рудель в 1942-м никак не мог быть гауптманом, это – просечка по-крупному.
А так, класс  “игрушка”!  Если уже на первом уровне компьютер будет играть за Руделя, судя по мемуарам и славе – не последнего пилота в люфтваффе, то с кем же мне придётся воевать на седьмом уровне? С 262-ми “мессерами” над Берлином? С 29-ми “бэшками” над Кореей? С летающими дисками  “Врил” над Новой Швабией в Антарктиде?
И на чём сам летать буду? Пока что на “ишаке” придётся рассекать пространство…. Хотя, чем плох аппарат, в умелых руках? Вот ведь, была такая табличка на экране монитора:
Тактико-технические характеристики И-16 типа 24:
Год принятия на вооружение - 1939
Размах крыла - 9,00 м
Длина - 6,13 м
Высота - 2,25 м
Площадь крыла - 14,54 м²
Масса, кг
- пустого - 1315
- взлетная - 1750
Тип двигателя - М-63
Мощность - 1100 л.с.
Максимальная скорость, км/ч
- у земли - 400
- на высоте - 463
Практическая дальность - 700 км
Максимальная скороподъемность - 649 м/мин
Практический потолок - 9100 м
Экипаж - 1 чел
Вооружение: 2 20-мм пушки ШВАК и 2 7.62-мм пулемета ШКАС, 200 кг бомб и 6 НУРС РС-82.
И текстовочка была:
Истребитель И-16 в руках опытного воздушного бойца представлял собой грозное оружие. Не случайно, в 1942 г. наименьшие потери несли части, вооруженные именно этими истребителями, а не новейшими Яками и ЛаГГами. Немецкие летчики, которым довелось сходиться в воздушных боях с "ишачками", отнюдь не считали "ястребк" легкой добычей. Летчикам И-16 сложно было навязать свой рисунок боя пилотам скоростных мессершмиттов, но в "собачьей свалке" они чувствовали себя хозяевами положения. На вираже И-16 без проблем делал любой немецкий истребитель. Один немецкий летчик после схватки с И-16 в сердцах бросил: "Попробуйте загнать крысу в угол". Для летчиков мессершмиттов, которые ввязывались в маневренный воздушный бой с "ратами", драка могла закончиться трагическим сюрпризом.
Самолет И-16 не представляло труда отличить от его советских и зарубежных аналогов. Истребитель имел характерный внешний вид и превосходные летные характеристики. И-16 стал первым в мире представителем скоростных истребителей-монопланов с убираемым шасси. Неповторим внешний облик самолета: лобастая носовая часть очень короткого фюзеляжа, сдвинутое вперед крыло с развитыми зализами в районе центроплана, вертикальное оперение оригинальной формы. Короткий фюзеляж привел к сдвигу назад примерно на 30% по сравнению с аналогами центра тяжести, что не могло не сказаться на устойчивости и управляемости. И-16 имел устойчивость, близкую к нейтральной. Полет на таком самолете требовал от летчика большого внимания, хотя с другой стороны малые запасы устойчивости положительно отразились на маневренных характеристиках машины."
Молодцы ребята, программисты! Не поленились выложить подробности!
"Истребитель И-16 тип 24 являлся вариантом самолета И-16 тип 18, в конструкцию которого внесены изменения в соответствии с новыми "Нормами летной годности", принятыми в 1937 г., а также проведен ряд других доработок:
1) винт изменяемого шага ВИШ АВ-1 и новый кок;
2) новые опоры шасси с двумя подкосами вместо трех и увеличенным ходом до 96 мм амортизаторов (на первых вариантах И-16 ход амортизатором составлял 30 мм, затем был увеличен до 36 мм);
3) замена хвостового костыля хвостовым колесом с масляно-пневматическим амортизатором;
4) замена пневматического привода уборки/выпуска посадочных щитков механическим;
5) по правому борту фюзеляжа устроена откидная дверца, конструктивно аналогичная имевшейся по левому борту;
6) установка ручного стартера для запуска двигателя."
Ну, ладно, покурил. Продолжим наши игры! Я затушил сигарету в пепельнице, хлебнул зелёного чая "Липтон" прямо из горлышка бутылки, и пошёл в комнату продолжать игру.
На экране монитора застыла чёрно-белая картинка: металлические дырчатые полосы взлётной полосы, ряд И-16-тых на утоптанной земле стояночных мест, смазанные силуэты бегущих людей. Надписи War II; Воздушный бой и Level 1 светились красным цветом. Ещё раз порадовавшись высокой графике "игрушки", я подошёл к столу, уселся на стул нажав на клавишу Еnter, и взялся за рукоятку джойстика. Экран ожил красками и движением.
Я бежал к своему истребителю с белым номером 13, нарисованным на борту рядом с большой красной звездой. Впереди меня нёсся мой ведомый Сашка Голубев. Уж очень мне его виртуальный прототип фигурой и движениями напоминал моего напарника по реальной армейской службе в СА, в далёких теперь семидесятых годах. -А, ведь, действительно далёких…. Ещё 33 года впереди, - откуда-то пришла мне в голову неожиданная мысль, тут же смытая ритмом быстрого бега.
У "курносого" меня уже ждал мой механик Петрович, держа перед собой на вытянутых руках мешок с парашютом. Я дёрнул молнию кожаной куртки к горлу и нырнул руками в лямки. Вдвоём с Петровичем мы за считанные секунды застегнули все пряги на ремнях, и Петрович стащил у меня с головы синюю пилотку, нахлобучив взамен кожаный пилотский шлем.
-Машина готова к полёту и выполнению боевого задания, товарищ командир! Петрович, хоть и был по званию лейтенант, но доложил по форме. Что с того, что мы с Голубевым, да и половина пилотов в эскадрилье носим на голубых петлицах сержантские треугольники? Пилот есть пилот – ему сейчас уходить в небо, в бой, а не оставаться на земле. А уж в небе оно так – либо ты, либо тебя.
-Петрович! Ты ШВАК проверил? В последний раз перекосы были – два раза перезаряжал! – это я крикнул ему уже в прыжке на плоскость, одновременно увесисто получив под зад парашютом, от моего движения качнувшемся на лямках. Теперь откинуть дверцу, влезть в кабину "ястребка", усесться на мешок с парашютом, пристегнуть наплечные ремни, поднять и зафиксировать дверцу, крикнуть: "От винта!", нажать кнопку запуска двигателя, прогреть мотор, погонять его на разных оборотах, проверить температуру двигателя, покачать элеронами и закрылками, поймать разрешающий жест – поднятый вверх большой палец – Петровича, стоящего слева от меня, с уже выдернутыми из под колёс стояночными колодками….
Да много чего ещё должен увидеть пилот и в кабине, и вокруг себя, в эти спрессованные  в "ноль", такие короткие предстартовые минуты.
А первое звено уже вырулило на взлётку. “Семёрка” нашего комэска, капитана Дерябина уже дрожит, сдерживаемая только тормозами. Белая ракета! Пошла “семёрка”! За ним “двадцать седьмая” его ведомого.
Кругом стоит рёв мощных двигателей и характерный свист рассекающих воздух лопастей пропеллеров. Над аэродромом в ослепительно голубом небе ни облачка. Лёгкий ветер со стороны залива. Острый, возбуждающий запах непрогоревшего авиационного бензина….
Первое звено над аэродромом  стало в круг с набором высоты…. – Если что, то прикроют от гансов,- думаю я, плавно отпуская тормоза, и выруливая на перфорированный металл взлётной полосы.
Надвигая на глаза пилотские очки, машинально смотрю на левое запястье, на циферблат моего швейцарского хронометра DS PILOT: стрелки показывают - 9.14. В окошке число – 21. Стоп! Помню же, что в “игрушке” у меня был карманный дедовский “мозер” дореволюционной работы. Что-то не сходится… А…, некогда удивляться! Руки и ноги работают как бы сами по себе, а на самом деле, я уже повёл своего “курносого” на взлёт.
Сектор газа вперёд до упора… Глазами на циферблаты – скорость, обороты, температура двигателя… Рукоятку управления постепенно на себя….Рев двигателя…Тряска по металлическим плитам…Отрыв передних колёс… Чуть просел… Тень самолёта на земле под крылом…Обороты, температура…Рукоятка…Я – в небе!
Кручу головой по сторонам… Всё чисто! Первое звено на двух тысячах легло в барраж. “Ястребок” Голубева пристраивается к моему “тринадцатому” справа, и чуть ниже… Качаю крыльями, большой палец вверх! Сашка качает крыльями своего “девятнадцатого” – понял! Начинаем набор высоты – есть время подумать…
Так значит сегодня 21 сентября 1941 года! Вот штука, а я ведь помню, читал, что в этот день Рудель потопил линкор “Марат”. Его за это потом наградили Рыцарским Крестом. Значит, вот какой сценарий у компьютерной программы! Ну, если они всё по книжке спрограммировали, то у меня есть шанс выйти на 2-й уровень игры.
Надо только память напрячь. Взлетели они с утра. Прошли над Ораниенбаумом. Было много машин. Ju 87…. Может вся кампфгруппа вылетела…. В прикрытии идут Bf 109. Основная группа - тысячах на четырёх. Летят парами и в одиночку, чтобы не привлекать к себе внимания. Рудель идёт ведомым у своего командира эскадрильи…. Кажется капитана…. Да! Капитана Штейна… Они летят на трёх тысячах… Над Ораниенбаумом их пытаются перехватить наши истребители…Неудача… Рудель не пишет о причинах, возможно немецкие “мессера” прикрытия связали наши истребители боем …
“Штуки” летят дальше, маневрируя. Преодолевают заградительный огонь системы ПВО Кронштадта. Начинается штурмовка линкора, стоящего на бочке в гавани. Боевой заход ведущего – промах. Заходит Рудель, и с трёх сотен метров кладёт однотонную фугаску в обречённый линкор! Потом уход от цели. Где-то в районе Ораниенбаума – повторная атака наших истребителей на отходящие после бомбёжки “Штуки”.
На хвосте у руделевского Ju-87 появляется наш И-16, которого сбивает “мессер” прикрытия. Рудель, ещё до появления Bf 109, спасшего его “Штуку”, с перепугу обещает отдать под трибунал своего стрелка… Потом извиняется перед ним… В этот же день, во втором вылете, этот стрелок погибает… Такие дела…. Ну, тогда, что ж….
У меня только один вариант – перехват “штуки” Руделя над заливом, на подходе к Кронштадту! К этому моменту моих рассуждений мы уже подтянулись на высоту к первому звену. Я прибавил газ, сманеврировал, и пристроился крылом к крылу “семёрки” Дерябина. Капитан в своей кабине – вскинул голову: -Мол, чего тебе?
Эх, как я жалел, что на нашей модификации И-16 не установили рации! Только через минуту комэск понял смысл моих жестов и дал отмашку левой рукой – выполняй. Я сразу отвалил через левое крыло и начал снижаться к свинцовой ряби залива. Взгляд через плечо вправо – молодец, Голубев! Идёт за мной как привязанный…. Снижаемся до двухсот. Кручу головой всматриваясь вверх, по курсу полёта.
Задумка такая: идём на бреющем, сливаясь тёмной окраской верха фюзеляжа И-16 с поверхностью залива. Обнаруживаем две “Штуки” на трёх тысячах. Атакуем снизу – вверх на встречно-пересекающихся углах. Я беру на себя ведомого – там Рудель – снайпер. Голубев возьмёт ведущего – там сидит мазила.
В конце концов – это моя война! Если собью Руделя – значит, он не потопит линкор “Марат”. Если “Марат” останется цел – значит, моя миссия выполнена, и я перейду в игре на второй уровень. За что и боролись!
А то, что у меня была информация о реальном ходе событий, так это только мне плюс. Всегда бы так везло! Я б эту игру - враз бы прошёл!
Твою так! Каждые сорок секунд верчу головой, осматривая всю доступную моему взгляду сферу надо мной, и всё равно чуть не прозевал! Справа, из сияния солнечных лучей, поперёк курса моего “яшки” прошла дымная очередь. Газ до упора, ручку на себя, работаю педалями…. Горка, бочка, косая петля… Вот он – сука, “худой”, сто девятый, “мессерюга”… Жёлтый кок винта, черно-белые кресты… Скоростью смазанное изображение птицы на синем фоне в зелёном кругу на фюзеляже….
Кручу фигуры с набором высоты. Кажется, ганс потерял скорость на вираже…. Где самолёт Голубева? Если его нет за моей спиной – значит, сто девятый его завалил с первой очереди, а со второй, по мне, промазал….. Светлая, тебе, Саня…. Стоп! Чего каркаю! Может Санёк ещё выпрыгнет с парашютом. В сентябре вода в заливе уже холодная, но всё ж не зима! Глядишь, и спасут наши катерники моего ведомого…Ты, блин, о себе думай!
У Bf 109 передо мной преимущество в скорости на вертикали. Вот он, сучок, уже пристраивается мне последнюю квитанцию выписать…. Хрен, тебе, по всей морде! И-16 – машина маневра. Вы ж его сами, тевтоны драные, за вёрткость прозвали “ратой” – крысой, если по-нашему.
Резко газ – до упора, ручка управления на себя… педали… прямая “нестерова” – теперь я на хвосте у  “худого” и с ходу коротко жму на гашетку. Дут – дут, дут – дут… Отдача трясёт фюзеляж “курносого”. Очередь - снарядов по пять из каждой пушки. Блистер “мессера” взрывается обломками… Трамтарарам! Тьматьматьматьтвоютак!!! Встречным скоростным потоком воздуха из разбитого фюзеляжа падающей машины буквально вырывает верхнюю часть тела немецкого пилота, и пару раз крутанув, проносит мимо серебряного диска вращающегося винта И-16. В один момент слепну – стёкла очков залиты алой кровью, выброшенной из перебитых артерий немца.
Инстинктивно тяну ручку на себя, сбрасываю газ, выравниваю, по ощущениям, истребитель, и только после этого, пригнувшись к защитному бронестеклу, поднимаю очки на лоб. Ветер, врывающийся в кабину, моментально заставляет прищуриться, но, до того как заслезились глаза, успеваю увидеть на четыре часа от себя и чуть выше, два тёмных силуэта с характерным “чаячьим” изломом крыльев.
Два Ju-87 находятся от меня километрах в двух, и я, не раздумывая, бросаю своего “ястребка” на перехват ведомого. В пологом наборе высоты выхожу ему под брюхо. Ветер режет глаза… Вот силуэт “штуки” занял место в сетке прицела. С трёхсот метров, чётко, как при стрельбе по конусу на учениях, выпускаю в него весь пушечный боезапас. Вижу, как снаряды рвут металл фюзеляжа и крыльев, выбрасывая в разные стороны обломки и куски. Вижу, как косое полотнище пламени вырывается из мотора “штуки”.
Уже пронёсшись над подбитым бомбардировщиком, ощущаю дрожь моей машины. Первый раз, когда взрывается самолёт Руделя, и второй раз, когда в мой “тринадцатый” попадает длинная пулеметная очередь стрелка со “штуки” ведущего. Часть пуль приняла на себя бронеспинка, остальное вошло снизу в фюзеляж, мотор и правое крыло.
Правую руку пронзила резкая скручивающая боль. Ору от боли, перехватывая рукоятку управления левой рукой. Одна из пуль диаметром 7,9 мм вошла мне в предплечье, разорвав кожу и мышцы. Ранение было сквозное, судя по дырам в рукаве кожаной куртки, из которых выплеснулась тёмная кровь.
Я бросил взгляд на приборы. Двигатель терял обороты и грелся, но пока тянул. Из-под капота косо вверх уходила тонкая витая струя чёрного дыма. Самое главное открытого пламени не видно пока!
Несмотря на то, что моя миссия в этом уровне была выполнена – линкор “Марат” уцелел, я всё ещё находился в игровом пространстве.
Очевидно, по условиям игры надо было ещё дотянуть до своего аэродрома и совершить посадку…. Если так, то сейчас программа подкинет мне какую-то пакость. И точно! Только я, теряя высоту, дотянул до береговой черты, и под крылом внизу промелькнул павильон Китайского дворца, как двигатель со скрежетом остановился, и алюминиевые лопасти винта застыли перед капотом.
Я услышал свист ветра в пробоинах на плоскостях, гулкие залпы зенитных орудий, продолжавших обстрел немецких бомбардировщиков…. Земля стремительно надвигалась…
Я тянул, тянул, тянул…рукоятку управления на себя…. уже двумя руками….Чёрт, почему так болит правая рука? Ведь это всего лишь игра! Почему в глазах темнеет?…Или это на экране монитора? …Откуда эти тёмные точки? Что за фигня? Где аэродром? Справа - это полоса? Нога рефлекторно жмёт на педаль…Неуклюжий доворот…Шасси, быстро!… Гулкий звук выпускаемых стоек…Скорость резко падает…Держать рукоятку… Ещё доворот… Тянуть вверх…Удар о полосу! Подскок! Ещё удар! Не сделать бы “козла”! Темнота…Экран меркнет.
В комнате темно. Настольная лампа, стоявшая раньше справа от джойстика, валяется на полу. Лампочка разбилась. Компьютер отключен…
По – логике, так это я лампу локтем столкнул, когда джойстиком управлял своим И-16. Обжёгся о раскалённое стекло, а показалось, что ранен. Потом лампа разбилась, вызвав короткое замыкание, и защитный автомат УЗО в коридоре отключил розеточную сеть, а с ним и компьютер.
Но ведь после этого отключения напряжения в сети я ещё вовсю летал и стрелял?
И это не последний вопрос, ответ на который я до сих пор не нашёл.
После того, как я включил УЗО, оказалось, что все данные, хранимые на жёстком диске компьютера, оказались стёртыми. Это ещё хоть как-то объяснимо скачком напряжения при коротком замыкании в электросети. А чем объяснить то, что дома я не смог отыскать упаковку с диском, на котором была записана игра “War II. Воздушный бой”?
Мало того, в палатке на Савёловском рынке, где я покупал эту игрушку, о ней никто ничего не слышал. Других игрушек навалом, а про эту говорят, что не было у них такой…И в других торговых павильонах я её не нашёл… А ведь заметная такая обложечка на упаковке была, как сейчас помню...
А страннее всего то, что ни в Интернете, ни в книжках по истории ВОВ я не могу найти никакого упоминания о пилоте люфтваффе по имени Ганс Ульрих Рудель. Это что же получается? Это я его, что ли, по настоящему сбил, тогда, в сорок первом? Доигрался, блин….

Отредактировано Кайтэн (29-09-2010 18:23:18)