Глава 7

То, что мы увидели, внушало. И еще как внушало! Экраноплан «Лунь », чудовищная махина весом почти четыреста тонн был страшным оружием. Первоколхозники умудрились захватить его чуть ли не сразу после Великой Тьмы, отогнали вверх по Волге и Оке, обходя пологими берегами разрушенные мосты, и поставить к себе. После он долго выстаивал в тайном затоне, дожидаясь своего часа, и вот…
Колхозники как сумели, переделали громадину, сняв с нее ракеты, установив башни с автоматическими пушками и дополнительные топливные баки, доведя радиус действия чудовища до двух с половиной тысяч километров. И стал «Лунь» основным средством обеспечения «поставок в центр». А расширившиеся и  размножившиеся после Тьмы реки позволили колхозникам беспрепятственно совершать неожиданные налеты на дальние земли. Показывая на одну из залатанных пробоин высокого борта, старпом экраноплана небрежно заметил:
- Это нас скандинавские отказники у Гетеборга удержать хотели, – и многозначительно замолчал, искоса поглядывая на нас.
Санька Тихонов не выдержал и, сгорая от любопытства, поинтересовался:
- И что?
- И ничего. Хотелка сломалась. Мы им сторожевика утопили пару катеров, а там –  только они нас и видели…
«Отказниками» колхозники называют тех, кто в состав СССР не входил, да и теперь отказывается коммунизм строить. В самом начале колхоза, когда только-только удалось раздобыть «Лунь» и одну «Ракету », отдельный отряд возглавляемый первоколхозниками, отправился в Скандинавию предложить бывшим шведам вступить в ВССКР. Эта идея возникла у основателей колхоза имени товарища Сталина потому, что в дотемные времена в Швеции был, вроде бы, социализм…
Из этого похода колхозники возвратились, потеряв четверых, зато приобретя стойкую ненависть ко всем отказникам, сколько их ни наесть на белом свете. А к скандинавам они потом возвращались: один раз – летом и трижды – зимой, проскакивая по льду на аэросанях, состряпанных из останков двух самолетов Ан-2, доставшимся им в наследство от Муромского аэропорта – был такой во времена СССР. Во времена империалистического ставленника Меченого и его прихвостней, аэропорт, конечно, заглох, но самолеты остались, да так и простояли до самой последней войны. Ну а когда его обнаружили первоколхозники – а мужики они были не только боевые, но и рукастые – сразу доперли, как и для чего можно использовать оставшееся добро. Из имевшихся на аэродроме самолетов, им удалось собрать один целый, который опробовал старший бригадир авиаторов – рав-серен  Иехуда Бар-Лев.
Этот удивительный человек оказался в колхозе еще тогда, когда никакого колхоза не было, а была деревня Зименки, в которую только-только перебрались первоколхозники. Иехуда Бар-Лев командовал эскадрильей израильских истребителей- бомбардировщиков «Кфир », которую НАТО потребовало разместить в Турции. После начала войны, Иехуда Моисеевич рассудил, что в мусульманской стране ему делать нечего, и решил, что называется, дать деру. В Израиль возвращаться ему не хотелось – там уже начали рваться первые ядерные боеголовки, и он рванул на север. Топлива в основных и подвесных топливных баках ему хватило, чтобы перелететь территорию Украины, куда он тоже не хотел попадать. Оказывается, на Украине ужасно не любят каких-то «жидов», а израильтяне как-то к этим «жидам» относятся… Вроде бы так фашисты евреев называли, но я не уверен. Во-первых, откуда на Украине фашисты, а во-вторых, причем тут израильтяне?..
Как бы там ни было, рав-серен Бар-Лев тянул свой «Кфир» пока было горючее, а затем, нехорошо помянув матерей украинцев, турок, создателей своего самолета и тех, кто развязал империалистическую бойню, стал планировать, подыскивая место для посадки. Летчик он был великолепный, да и везло ему удивительно – короче говоря, он умудрился посадить свой самолет, почти не повредив, на взлетно-посадочную полосу Муромского аэропорта. После чего Иехуда Моисеевич пошел искать людей и нашел первоколхозников. Те сперва, хотели его расстрелять, но потом решили, что собственный летчик им еще пригодится – мало ли что – и рав-серен ВВС Израиля стал первым летчиком ВВС Колхоза  имени Сталина, завершив тем самым возвращение на историческую родину, откуда его дедушки и бабушки позорно бежали пятьдесят лет назад.
Так вот, Иехуда Моисеевич опробовал Ан-2, собранный  из трех неисправных, облетал его, дал несколько дельных предложений по вооружению сего чуда отечественного авиапрома, и теперь тот самый первый Ан-2, с еще четырьмя такими же, подобранными где только возможно, составляют основу  ВВС колхозников. Командует ими старший бригадир сельхозавиации Дирк Вестфаль. Вообще-то, родом он не из СССР: его родители жили в ГДР, пока ее не завоевали империалисты. Трудно сказать, как папа и мама Дирка оказались в России перед началом войны. Наверное, были коммунистами и собирались принять участие во Второй Великой Революции. По крайней мере, сам Вестфаль считает именно так и с ним никто не спорит.
Из остатков других самолетов, колхозники, по совету и под руководством папы Вестфаля, который был инженером у какого-то Сименса,  собрали двое аэросаней, и зимой отправились в Швецию.
Скандинавы встретили колхозников по своему подлому обычаю. Только колхозники остановились в какой-то брошенной маатиле, только-только подоили коров, нашли продукты и собирались готовить обед, как откуда-то примчались лыжные шюцкоры. Они рассчитывали захватить колхозников на привале, без боя, но не тут-то было. Часовые подняли тревогу и понеслась… Аэросани у колхозников забронированные и вооруженные, так что шюцкорам досталось по самое, по не балуйся, а Колхоз имени Сталина приобрел еще и несколько пленных скандинавов…
…Так вот, сейчас старший бригадир Дирк Вестфаль доказывает нам, что намного выгоднее будет подождать до зимы.
- По зиме, пройдете по льду через пролив лехт… а, шайсе, легко! Кроме того, у нас есть несколько неисправных самолетов. Можно сделать аэросани. Двое саней – весь ваш звено!
Слушать его речь немного забавно, но нам уже объяснили, что когда бригадир Вестфаль волнуется, то сбивается на язык родителей, хотя обычно по-русски говорит без всякого акцента.
- И потом, если сейчас вы пойдьете на Украйна, вы обязательно наткнетесь на тех, кто занимается сбором урожая зерна и плодов. Как вы станете им объяснять, откуда вы пришли на Украйна, почему вы идете вооруженной группой, стараясь обходить населенные пункты? Через Югороссию удобнее и проще.
- Леш, а по делу-то – он прав, – замечает Негуляев. Нам там на самом деле не пройти…
- Да знаю я, знаю… Только, Виталь, нет у меня желания с техникой вязаться. Попробуем, может, пешочком?..
- Ну «пешочком» – это вы, ребята, загнули – усмехается Домостроев. – Пешочком вы как раз до зимы чапать и будете. Вот что, у нас предложение такое: мы вас на «Луне» подбросим примерно до Самары, дадим то, на чем сплавиться можно, а там – добрый путь до Сталинграда. Там – передовые посты Югороссии, там уж вы сами…
- Единственное, чем мы еще можем вам помочь, – добавляет Гольчукова, – так это дадим связь с нескольким нашими разведчиками на территории Югороссии. Они постараются оказать вам содействие в экстренной ситуации. Но мы очень просим вас, ребята, не обращаться к ним без крайней необходимости. Помните, что эти люди рискуют жизнью и ходят по лезвию ножа ради окончательной победы коммунизма во всем мире…
… Мы грузились на экраноплан в молчании. В колхозе оставалась Маринка Семенова, в качестве временного поверенного в делах Пионерской Республики в Колхозе имени Иосифа Виссарионовича Сталина, с ней – Алеша-найденыш, у которого теперь есть фамилия – Семенов, и трое мальков. Зимой они будут проводниками, которые доведут посланников Колхоза к нам домой, а там, глядишь, через год-другой мы станем единым государством – основой будущего ВССКР. По крайней мере, я очень надеюсь, что именно так все и будет…
…В экраноплан поместились два здоровенных моторных катера из резины, два крытых плота из того же материала, все наше оружие, припасы, которые щедро выделили нам колхозники. С нами вместе пошли четверо колхозных комсомольцев – шестиотрядников-минусовиков, если считать по-нашему. Они будут проводниками, да и для связи с колхозом тоже пригодятся. Начальник колхозного радиоузла – генеральный директор радиостанции «Союз», перековавшийся скандинав Ханс Свантенсонович Линде – выделил три переносные радиостанции. Рации намного лучше наших: новее, шире диапазон и вообще… Ханс Сватенсонович сказал, что эти рации сделаны в ЮАР, а вот как они попали в Персию, он, лично, понятия не имеет, но эти радиостанции явно армейского назначения. Так что мы с благодарностями приняли этот подарок от Колхоза, вот только радистов у нас всего двое, так что пришлось взять еще и местного…
…Наш старенький громоздкий и тяжелый АГС-17 Никольский заменил нам на АГС-30, который чуть не в половину легче, здоровенный «Утес» мы оставили колхозникам, получив вместо него еще один «Корд» в добавок к трофейному, сменили часть автоматов на менее изношенные, пополнили боезапас. Собирая нас в поход, Петр Сергеевич сокрушенно качал головой, и все норовил подсунуть что-нибудь эдакое: получше, поновее, полегче…
- Вот, доченька, а это – тебе – он пытается погладить Чайку по голове, но та, чуждая фамильярности, легко уворачивается, и Никольский вынужден оставить свои попытки. – ВСК-94  – слыхала?
С этими словами он протягивает ей футляр. Катюха открывает его и замирает, восхищенно глядя на новую «игрушку». Я смотрю через ее плечо… Вещь! Сразу видно – вещь!
- Патронов к ней у нас не много, ну, да мы еще наделаем, – воркует Никольский. – А ты, доченька, ты иди – попробуй ее.
Катя смотрит на меня умоляюще. Я киваю, и она тут же уносится в тир, прижимая к груди свое сокровище.
- Бесшумная, – сообщает мне Петр Сергеевич. – Бесшумная и беспламенная. Глядишь, и спасет девчушку.
Неожиданно он поворачивается ко мне:
- Вот скажи: ну  зачем ты ее с собой тащишь? Ну, тебе жизнь не дорога – о ней хоть подумай! – внезапно его голос становится просящим, – Оставил бы ты ее, а? Ну, пусть остается… Я ведь все ждал… может Сашка… вдруг отыщется… а теперь…
Он сокрушенно машет рукой. Плечи его ссутуливаются, голова опускается вниз…
- Вы бы все остались, ребята, а? Ну, вот сам посуди: какой Артек? Вместе скоро будем, объединимся, скандинавам вашим так по шее поддадим, что ого! Жизнь-то какая будет! Только б и жить… Знаешь, Алеша, – он приобнимает меня за плечи, – у меня ведь никого не осталось. Старшего сына украинцы убили, младший – вон какая история вышла… Жена умерла, вот и остался я век в одиночку коротать. Оставались бы… Ты вон говорил, что мать давно умерла, а отец  - еще раньше, у Катеньки, я знаю, тоже никого… Были бы мне родными… Она ж девчонка совсем, ей в куклы играть!..
Я не знаю, что мне отвечать, но понимаю, что говорит он искренне. И все равно: мы не можем остаться. Приказ!..
- Леша-а-а! – вбегая, вопит Чайка на все здание ДОСААФ. – Леша-а-а! Это такое чудо!
Она полетает к нам, запрыгивает на меня и на миг расслабленно повисает. Потом поворачивается к Никольскому:
- Спасибо! Спасибо! Такая штука! Бесшумка, можно очередями. Отдача сильновата, но это ничего, приноровлюсь…
Она тараторит без умолку о новой замечательной винтовке, ее глаза так и сияют, а на лице написано неземное блаженство. Я перевожу взгляд на Петра Сергеевича. Тот стоит, грустно покачивая головой. Но разве он может прервать восторги «доченьки»?
Вовремя, Чайка. Выручила. Иначе, что бы я ему отвечал?..
… «Лунь» взревел двигателями и мы понеслись, оставив позади себя Колхоз имени Сталина – наших единственных друзей и союзников.  Еще некоторое время  мальки, толкающиеся у нескольких иллюминаторов, махали колхозникам, но потом разбрелись по местам. Штурман сообщил, что на месте мы будем еще не скоро, так что можно и поспать… Жди нас, Артек, мы идем к тебе!..

Эпилог.

Михаил Тюкалов посмотрел в бинокль, протер глаза, еще раз посмотрел…Чертовщина не исчезала. Ну, хоть ты тресни, а стоит - покачивается на мелкой волжской волне здоровенный экраноплан. Поди «Каспийский монстр» - не иначе!
Бортовой люк откинут, и движутся по сходне какие-то гаврики, тащат-волокут снарягу, а вдоль по бережку уже рассыпалось охранение. Идиллия, твою мать!..
«Вот тебе и сходил за хлебушком… то есть за сильно секретными, уж-жасно таинственными девайсами, типа спутника слежения. Привет! – пронеслось в голове, и сразу же следом – И вот ведь дернула же меня нечистая сила опять в одиночку на разведку пойти. И как, интересно, дать знать нашим?..»
Прерывая ход мыслей, сбоку что-то шорхнуло. Михаил резко развернулся и взял на прицел молодого парня – совсем еще пацана – с ручным пулеметом в руках, который пробирался по завалам старого речного порта, не замечая Тюкалова.
«На ловца и зверь бежит… Вот сейчас и узнаем: «кто пришел, зачем пришел» – вспомнилось из старого анекдота.
- Эй, – негромко, почти шепотом позвал Михаил, но парень резко обернулся. – Руки вверх…
Парень медлил, и Тюкалов чуть-чуть повел автоматом, показывая, что не шутит.
- Руки вверх! – повторил он так же тихо.
Парень начал поднимать руки, но неожиданно усмехнулся…
- Ты чего? – поинтересовался Михаил, и тут же услышал детский голос:
- Руки вверх, дядя. Автомат положи и держи руки на виду …
- И никто не пострадает – добавил парень, направляясь к Михаилу.
Тюкалов невольно оглянулся. Перед ним, шагах в пяти, стояла девочка лет четырнадцати, одетая в видавший виды камуфляж. Лицо у девчушки пересекал длинный, уродливый шрам, а в руках малолетка держала бесшумку ВСК…