Продолжение:

  Следующим утром я снова принимал пищу не в одиночестве – на завтрак был приглашен Никонов. Я вообще-то вопреки пословице о том, что завтрак надо съесть самому, обед разделить с другом, а ужин отдать врагу, с утра всегда ел мало, часто обходясь чашкой кофе и бутербродом. Ну, а сегодня мне были приготовлены макароны. Однако, кроме них, на столе было и до фига всего прочего, в диапазоне от сосисок из Ярославля до волжской стерляди под хреном.
  Никонов не обманул моих ожиданий и не стал с голодным урчанием набрасываться на жратву, хотя до отсутствия аппетита ему явно было даже дальше, чем мне до принятия идеалов либерализма. Он осмотрел стоящее на столе изобилие, вздохнул и выбрал невзрачный капустный салатик. Поначалу я подумал, что это какая-то разновидность бравады, но потом вспомнил, что сегодня пятница, и чуть не подавился макарониной. Вот это я понимаю, настоящая крепость в вере!
  - Берите сосиски, они постные, из сои, - предложил я гостю.
  Никонов кивнул, пододвинул к себе тарелку и, перекрестившись, приступил к трапезе.
  Выглядел он, надо сказать, очень неплохо, и перетянутый ремнем подрясник с мой точки зрения шел ему даже больше фирменного синего костюма. Исчезло брюшко, чуть ввалились щеки, так что товарищ выглядел явно помолодевшим. Очень, оказывается, это полезное для здоровья занятие – таскать кирпичи на колокольню и при этом не обжираться деликатесами, а питаться умеренными количествами простой пищи. Причем, что ценно, помогает и без всякого портала.
  Когда с завтраком было покончено, я сообщил своему гостю:
  - Скоро вам возвращаться к себе, и не будете ли так добры согласовать с кем требуется создание на Селигере медицинской диагностической лаборатории? Хоть у нас и другие методы, но я давно заметил, что на стыке разных наук часто получаются интересные результаты. Понятно, что там ваше здоровье и так находится под наблюдением, но, учитывая разницу во времени, результаты могут сильно запаздывать.
  Петр Сергеевич согласился и, попрощавшись, отправился обратно в монастырь, где он собирался пробыть еще неделю. А потом сходит в свой мир, затем обратно, и изменения в его организме будут зафиксированы квалифицированными специалистами на лучшем оборудовании двадцать первого века. Интересно, каков будет их вердикт?

  Ответ на этот вопрос я получил в самом начале нового, шестнадцатого года. Никонов после двойного прохода через портал, сопровождаемого молитвой об улучшении его драгоценного здоровья, неделю пожил на Селигере, где его ежедневно обследовали – наблюдали, так сказать, динамику процесса.  Впрочем, положительный результат можно было заметить и простым глазом, так что теперь оставалось ждать реакции самого Петра Сергеевича. Но он сразу по окончании обследования умотал в Федерацию, но зато с Селигера пришла радиограмма, что доктор Гришанов из диагностического центра выражает настойчивое желание встретиться с руководством Империи. Вскоре он уже сидел у меня в кабинете.
  Я вообще-то не очень доверяю первому впечатлению о людях, хотя оно довольно часто оказывается правильным. Доктор мне не понравился сразу, но я решил не спешить и кивнул – слушаю вас. Видно было, что гость волнуется, но, как мне показалось, не из-за самого факта встречи с канцлером, а по какой-то другой причине.
  По мере речи моего гостя неприязнь потихоньку возрастала, и наконец я прихлопнул по столу ладонью и прервал поток его красноречия:
  - Стоп.
  После чего где-то с минуту смотрел ему в переносицу, отчего он малость поубавил апломба, и продолжил:
  - Хочу надеяться, что произнесенная вами речь является всего лишь следствием прискорбного недопонимания обстановки, потому как в ином случае это может быть только выходящей за рамки допустимого наглостью.
  Доктор заерзал. Кажется, он лишь сейчас соотнес слухи и сплетни о Гатчинском Коршуне с сидящим напротив него человеком.
  - Подданство Империи на дороге не валяется и кому попало не дается, - как можно более ледяным тоном сообщил ему я. – Его еще надо заслужить, и даже это не так просто. И уж тем более нелегко заслужить допуск к технологиям, представляющим государственную тайну. Поэтому ваши заявления о том, что вы на это согласны, при желании можно рассматривать как издевательство.
  А все-таки, думал я, чего это его так корежит? Да, сейчас-то он малость испугался, но ведь в начале встречи страха не было. Тогда что? И, следуя внезапно возникшему наитию, равнодушно спросил:
  - Ваш диагноз?
  Доктор вздрогнул и, запинаясь, сказал несколько слов на латыни. Ничего, беседа пишется, так что найдется кому перевести, а пока я кивнул:
  - Понятно. Как ни банально это звучит, но я могу лишь напомнить вам, что ваше будущее в ваших же руках, а выводы делайте сами.
  - Я их уже сделал, - привстал гость, - и прошу извинить за неудачное начало нашего разговора. Но я могу попытаться заслужить ту честь,  которой вы только что говорили?
  - Разумеется.
  - Тогда скажите, что для этого нужно сделать, вы же понимаете, что времени осталось не так уж и много!
  Ага, подумал я, вон, значит, что следует из твоей латыни. Рак у тебя, СПИД или еще что-нибудь? Да и ладно, мне-то какая разница.
  - В Империи вообще не принято терять время, - обнадежил его я, - и сейчас вас проводят к одной даме, которая обрисует вам, как можно заслужить и подданство, и допуск.
  - Г-графиня Князева? – икнул доктор.
  Небось Никонов разболтал, подумал я и посоветовал:
  - Отвыкайте от потусторонней привычки задавать ненужные вопросы. Необходимое вам сообщат в любом случае, а знание лишнего часто бывает чревато непоправимым ущербом для организма. Я вас более не задерживаю, господин Гришанов.

Продолжение:

                                                        Глава 17

  В конце февраля Никонов вернулся в Империю и озвучил такие новости, из-за которых очередной ужин в Зимнем произошел в расширенном составе, то есть при участии еще и Маши. В принципе и присутствие Мари тут не помешало бы, но как раз в это время она пребывала в Ирландии. Как минимум две недели в год страна должна иметь возможность лицезреть свою королеву, решили мы в свое время, и сейчас моя супруга находилась в очередной командировке. 
  Первой взяла слово Маша:
  - Я, конечно, понимаю, что в любом случае наше решение будет носить политический характер. Но, не вдаваясь в тонкости, что конкретно здесь первично, политика или экономика, хочу сразу заявить вот что. Халява – зло! И давайте исходить из того, что их премьер будет таскать наши кирпичи отнюдь не бесплатно.
  - Тогда почему мы ничего не взяли с Никонова? – усмехнулся Гоша.
  - Потому что это была рекламная акция. Ну, и насчет «ничего» я бы не была столь категорична, вон дядя Жора как улыбается многозначительно.
  - Вообще-то это не наши кирпичи, а монастырские, - напомнил я.
  - Совершенно верно, а монахи – они же… блин, опять слово забыла, больно уж редко приходится его произносить… бессребреники, вот. И нестяжатели. Так что наш долг – не дать им продешевить, мне так кажется.
  - Что, мне напечатать прейскурант – почем перенос одних носилок на метр по горизонтали и по вертикали? В миллионах, судя по всему.
  - Тьфу, - с чувством поведала мне Маша, - дядя, кому тут нужен твой паршивый миллион? Да и не на базаре мы, чтобы отдавать товар в обмен на какие-то мятые бумажки. В общем, а не пора ли моему департаменту расширить сферу своих операций и на ту сторону портала? Ведь то, что я там буду никому не известным игроком, имеет не только минусы, но и плюсы. А от наших пациентов потребуется помочь с легализацией наших средств там, ну и краткосрочные кредиты при необходимости.
  - Думаешь, твоих навыков, полученных на финансовых операциях тут, хватит и для потусторонних махинаций? - усомнился Гоша.
  - Разумеется, нет. И поэтому нам снова потребуется благожелательный нейтралитет эрэфовских властей. Придется завербовать какое-то количество соответствующих специалистов. Абсолютно чисто, без всяких подстав, чтобы они добровольно согласились принять участие в игре нашими деньгами. В случае удачи им, разумеется, будет выплачен немалый процент. И, что для многих важнее, представится возможность существенно улучшить свое здоровье. Более того, я считаю необходимым ввести в контракт пункт о предоставлении имперского подданства, если кто пожелает. Ну, а в случае неудачи – увы. Вместо процента – фига, а вместо поправки здоровья – расплата частью его на Колыме или Вилюе, где они будут отрабатывать нанесенный ущерб. Кино какое-нибудь про тамошнюю жизнь у нас, я думаю, найдется, чтобы вербуемые лучше представляли себе варианты своего будущего.
  - Думаешь найти желающих? – с сомнением хмыкнул Гоша.
  - А ты на дядю Жору посмотри, он явно не сомневается, что таковые будут. Желающие рискнуть найдутся всегда, а нам надо только выбрать из них лучших. И шансы на успех не так уж малы, ведь наших реальных возможностей там никто представлять не будет. Ну, и потом мы сможем за пару секунд их времени выдавать решения, прошедшие всестороннюю экспертизу здесь, причем без всякой спешки. Наконец, сразу заработать особо много денег я и не планирую, для начала хватит трех или даже двух с половиной миллиардов.
  - Рублей? – на всякий случай счел нужным уточнить я.
  Племянница с сожалением глянула на меня и обратилась к Гоше:
  - Дорогой, позволь сделать тебе замечание. Твоему канцлеру жалованье не индексировалось аж с четвертого года! Вот он периодически и впадает в крохоборство, скоро пятерки начнет стрелять до получки. Дядя Жора, при чем тут какие-то чужие и к тому же очень мелкие рубли? Ты лучше подумай над тонкостями предстоящего вербовочого процесса.