Первый шаг Хьюго завершил в абсолютной темноте и был неудачен: он споткнулся, упал, ударился коленом и, похоже, ободрал в темноте руки о камни. К тому же его вещевой мешок, повинуясь законам физики сполз на шею, что тоже не доставило комфорта нашему современнику. Замерев на несколько секунд и чертыхаясь про себя, Хьюго прислушался, пытаясь определить, куда он попал. Тишина. Место было странное, воздух был каким-то затхлым, сухим. Медленно ощупывая руками место, куда он приземлился в своем падении, он с удивлением почувствовал достаточно ровный каменный пол, местами покрытый то ли песком, то ли сухой землей.
Аккуратно поднявшись, Хьюго на несколько секунд прикрыл глаза, чтобы адаптироваться к темноте, потом открыл их – ничего не изменилось. Осторожно повёл руками вокруг – пустота.
Ещё через несколько секунд он заметил слева от себя, на высоте порядка десяти футов, тонкую полоску серого света. Свет едва пробивался и не мог осветить то место, где оказался Дункан, однако сердце его учащённо забилось, увидев этот маяк. Обрадованный, он сделал вперёд три шага, осторожно ощупывая пол ногой перед каждым шагом и вытянув вперед руки, и уперся в каменную стену, неровную от выступающих камней. Похоже, он оказался в каком-то старом подвале.
Повернувшись спиной к ней и обезопасив свой тыл от возможных неприятностей, Хьюго достал одну из своих спичек, прикрыл глаза и зажёг её. Свет, ослепительно яркий после темноты и… в мгновенной панике наш современник буквально вжался в стену, а спичка сразу полетела на пол и, ударившись об него, погасла. Он никак не ожидал увидеть, что окажется в склепе.
Кровь стучала в его висках, непроизвольная дрожь в ногах заставила опереться о стену, спина сразу стала липкой от пота, а зубы начали выбивать дробь. Он не мог понять, как в его привычном XXI веке вместо открытого пространства он оказался запертым в каменном мешке, наполненном саркофагами и мертвецами. Хотелось оказаться как можно дальше от этого места, но наш современник не мог заставить себя сделать хотя бы шаг.
Некоторое время спустя, когда он чуть-чуть успокоился, мысли о том, что если есть склеп, значит должен быть и выход из него, заставили его вновь зажечь спичку.
Это действительно был склеп, большой и мрачный. Он стоял почти в углу помещения, а каменные и деревянные саркофаги терялись во тьме, куда не доставал свет спички, и было их немало. Два ряда небольших, но толстых колонн, поддерживали потолок. Вскоре спичка погасла, но Хьюго уже знал, что надо делать. Зажигая спичку, он высматривал проход между саркофагами, шел до тех пор, пока не догорал огонь, потом медленно делал несколько шагов вперёд, после чего вновь зажигал спичку. Несколько потраченных спичек вывели его к противоположной стене, вдоль которой шла каменная лестница к двери, расположенной почти на уровне человеческого роста.
Одну спичку он потратил на обследование двери, которая оказалась запертой, причём со своей стороны он не увидел ни скважины для ключа, ни засова, что навевало на мысли о том, что самостоятельно выйти он никак не сможет. Дверь была сделана из грубо обработанных досок, и, очевидно, что была толстой: шляпки двух гвоздей, которые он успел заметить, были размером с пятипенсовик, а поперечная доска, которую эти гвозди крепили к полотну двери, была толщиной около двух дюймов. Ещё одна спичка была потрачена им на бесплодные поиски выключателя.
Хьюго сел на ступеньку и задумался. Он заперт в неизвестном склепе; у него с собой нет воды, всего две спички и чуть-чуть пеммикана. Телефона тоже нет, так что на спасателей рассчитывать нечего. Оставалось только стучать в дверь в надежде, что кто-то услышит его и выпустит на волю.
Попытка определить, есть ли кто снаружи, не привела ни к чему: сколько не вслушивался он, припав ухом к двери, никаких звуков не проникало в склеп. Глаза уже свыклись с темнотой, но не могли найти ни единой полоски света, пробивающейся сквозь щели. Прикинув, что сейчас снаружи уже должно быть светло (так как та тонкая серая полоска света, к которой он шёл в первые минуты, стала различима даже от двери) он предположил, что склеп находится в подвале какого-то здания, скорее всего церкви.
Собравшись с духом, Хьюго начал бешено колотить руками в дверь и громко кричать:
- Люди! Помогите! Выпустите меня! Помогите!
Крики нашего современника и глухие удары по дереву эхом отражались от стен. Наверное, это скорбное место никогда не было столь шумным. Где-то пискнула испуганная мышь, в панике попытавшаяся забиться в невидимую щель. Примерно через минуту Хьюго прекратил шуметь и припал ухом к двери – тишина. Тогда он стал размеренно бить пяткой в дверь, иногда громко зовя на помощь.
Спроси его кто, сколько времени он колотил в дверь – он бы сказал, что вечность, хотя уже через несколько минут он, взмокший и немного охрипший, бессильно сел на корточки, прислонившись спиной к двери. Отчаянье и какая-то апатия охватили его.
Какое-то время спустя (Хьюго подумал, что он прошло не меньше часа) далеко-далеко, буквально на грани, ему показалось, что из-за двери донёсся звук. Он припал ухом к двери, потом приник к самому её низу, где была небольшая щель у пола, и стал вслушиваться. Несомненно, был слышен глухой стук, как будто палкой несильно стучал по камням. Тогда он, охваченный радостью и надеждой на скорое избавление из темницы, вновь вскочил и заколотил руками в дверь, призывая на помощь.
Вскоре он остановился и опять прислушался – тишина. Кровь гулко стучала в ушах, руки дрожали, надежда на помощь, коснувшись его своим лучом, вновь начала гаснуть. Однако через несколько минут он вновь услышал стук о камни, вдалеке звякнул металл, как будто что-то уронили, а потом он услышал негромкие голоса. Вновь он начал звать на помощь и этот призыв был услышан.
Немолодой, глуховатый голос долетел к нему через дверь. Хьюго не всё понял, но сразу же ответил:
- Меня зовут Хьюго Дункан. Выпустите меня отсюда!
Голос что-то пробормотал, потом Хьюго вновь услышал вопрос, заданный на смеси шотландского и, кажется, английского, хотя произношение говорившего было явно неправильным.
- Кто ты такой и как туда попал?
- Меня зовут Хьюго Дункан. Я врач. Я турист, три дня назад приехал на остров. Я не знаю, как я оказался здесь.
Голоса за дверью опять чего-то забормотали, потом Хьюго услышал звук отпираемого навесного замка. Несколько секунд спустя дверь открылась и наш современник, щурясь от яркого, после темноты склепа, света, увидел перед собой четырёх монахов. Монахи с удивлением смотрели на молодого человека в монашеском одеянии, стоявшего на пороге склепа.
Молчание несколько затянулось, после чего Хьюго подхватил рюкзак и сделал шаг вперёд, покидая своё узилище. Монахи синхронно сделали шаг назад, причём один из них, на вид какой-то блёклый и серый, выронил свой посох, с глухим стуком упавший на камни пола. На лицах служителей церкви отражалась вся гамма чувств, которую вызвало столь неординарной событие, как появление незнакомца в склепе храма. Наш современник коротко поклонился стоявшему в центре монаху и сказал, тщательно подбирая слова:
- Ваше Высокопреподобие, спасибо за то, что освободили меня. Простите, что нарушил Ваш покой.
Поняв, что его не совсем поняли, Хьюго медленно произнёс то же самое на латыни, после чего перекрестился и произнёс «Во имя Отца и Сына и Святого духа…» С секундной задержкой монахи ответили «Аминь!» и также осенили себя крестом.
Очевидно, главный что-то для себя решил, поскольку произнёс: «Пойдём, брат Хьюго», повернулся и, постукивая посохом, направился из небольшого полутёмного помещения, в котором находился вход в склеп, вглубь большого светлого зала. Молодой человек отправился за ним, один монах пристроился сзади, а два других, взяв масляный фонарь, вошли в склеп.
Пока первый монах, которого Хьюго решил пока считать местным начальством, облачался к службе, наш современник с интересом осматривал то место, где он оказался. Храм не поражал воображение своими размерами, он был невелик, его стены были покрыты старой потемневшей росписью на библейские темы, а в лучах света, проходившего сквозь небольшие стрельчатые окна, были видны золотистые пылинки. Прямо над входом было большое стрельчатое окно – витраж, а над ним – небольшое круглое оконце, в котором ясно был виден кельтский крест. С другой стороны, у алтаря, стояла мраморная скульптура распятого Спасителя в позолоченном терновом венце, скульптурные изображения девы Марии с младенцем и каких-то святых обоего пола, задумчиво взиравших на мир.
В это время вернулись два монаха, проверявшие склеп. Один из них также стал облачаться к службе, а другой подошёл к начальству, что-то тихо доложил и быстро занял место напротив алтаря, опустил голову и начал перебирать чётки. Скрипнула дверь, Хьюго обернулся и увидел у входа ещё одного немолодого монаха, пришедшего в храм.
В это время закончились приготовления и началась утренняя служба. Вслушиваясь в слова молитв, наш современник отметил, что то, что он видит, несколько отличается от того, о чём он читал перед путешествием в прошлое. Даже латынь звучала иначе, нежели та классическая латынь, которую ему пришлось изучать, будучи студентом университета.
Чем дольше шла служба (а на взгляд Хьюго она тянулась очень долго), тем сильнее в нём боролись два противоположных чувства: желание поскорее разобраться в том, где и, главное, «когда» он оказался, и понимание того, что в «чужой монастырь со своим уставом не ходят», а уход со службы может серьёзно осложнить его положение. Тщательно изображая погружение в молитву и изредка возвышая голос на знакомых словах, он аккуратно рассматривал окружающую обстановку, пытаясь найти отличия от фотографий шотландских католических храмов, которые он видел в сети при подготовке к своему путешествию.
Внезапно две фрески справа от алтаря привлекли его внимание. На одной из них был изображён остров посреди моря, возле которого стоял корабль. На острове, на ложе лежала юная дева, рядом с ней некий святой с нимбом преклонил колени и возлагает на лоб девы руку. Вокруг этой центральной композиции стоят воины в доспехах и какие-то знатные (судя по яркости и пестроте одежд) придворные. На другой фреске святой поднимается по сияющей лестнице в небо, к всевидящему оку, а дева и воины, преклонив колени и сложив в молитве руки, глядят на него. Эта композиция фресок, так перекликающаяся с его путешествием в прошлое, настолько поразила Хьюго, что он перестал изображать погружение в молитву и даже сделал пару шагов в сторону, чтобы получше рассмотреть картины и латинский текст, шедший по их краю. Мысль о том, что здесь изображено ЕГО путешествие, заставило сердце его затрепетать, внезапно ему стало душно, он попытался развязать непослушными пальцами шнурок, стягивающий верх плаща, но чтобы устоять на ослабевших подгибающихся ногах, схватился рукой за ближайшую опору. Увы, сильнейшее напряжение последних дней, бессонная ночь и, особенно, последние часы в склепе лишили его последних сил, в результате чего Хьюго Дункан медленно сполз на пол, проваливаясь в обморок.
В себя он пришёл оттого, что кто-то брызгал ему в лицо водой, тёр руками уши и что-то спрашивал, почему то на латыни. Приоткрыв глаза, он как в тумане увидел лицо настоятеля, который что-то вновь и вновь ему повторял. Сквозь медленно возвращающееся сознание он смог понять только «Ты меня понимаешь?», после чего непослушными губами прошептал что-то похожее на «ergo sum». Услышав это, монах осенил себя крестом,
Несколько минут спустя наш современник, поддерживаемый под локти двумя монахами, был выведен на крыльцо. Хьюго вдохнул полной грудью воздух, который, несмотря на влажность и отчётливый запах моря, показался ему сладким после затхлого воздуха склепа. Какая-то телесная слабость ещё давала о себе знать, но чувство эйфории начало наполнять его душу и краски сентябрьского утра казались необычайно яркими и глубокими. Замерев на ступеньках, он несколько секунд пытался понять, куда подевались белые и жёлто-коричневые коттеджи местных жителей, где антенна аэропорта, видимая с любой части острова, и почему всё вокруг имеет какой-то несовременный, запущенный вид. Понятно, что монастырские постройки никогда не отличались футуристической архитектурой, однако многие из окружавших его построек были похожи друг на друга как близнецы: невысокие, сложенные из дикого камня, с редкими узкими окнами. На многих из них лежала печать какого-то запустения.
Пока он стоял у двери, монах, принятый Дунканом за местное начальство, уже спустился вниз по ступеням и, повернувшись, рассматривал незваного гостя. Поправив лямку рюкзака, наш современник отцепился от своих сопровождающих, спустился вниз и обратился к своему «поводырю»:
- Святой отец, это Северный Роналдсай?
Монах удивлённо посмотрел на него и ответил: - Да.
- А какой сегодня день?
- День памяти святых Евгения, Максима, Руфа и Сабиниана, мучеников дамаскских.
Хьюго с недоумением посмотрел на него и вновь спросил:
- Простите, а какой сейчас год?
Монах остановился, внимательно посмотрел на Хьюго, после чего произнёс:
- Сейчас 2013 год от рождества Спасителя нашего, Иисуса Христа (при этих словах Хьюго машинально перекрестился). Пойдём, брат Хьюго, нам надо о многом поговорить…
Здесь вы можете обсудить фантастическую и историческую литературу.
