Продолжаю выкладку. Начало 8-й главы:

Глава 8. Для чего работает Центробумтрест?

8.1.

На следующий день, в рамках заседания секции «Техника плановой работы», сообщение у меня небольшое. Начинаю разговор с описания диаграмм Ганта. Оказывается, в аудитории есть уже два или три человека, которые с ними знакомы. Хорошо, но и прочим не мешает подучиться.
– …А теперь давайте усложним задачу. Представим себе, что нам надо отследить реализацию не одной, а нескольких задач, последовательность шагов по решению которых отображается диаграммами Ганта. В чем усложнение? Не в том, что диаграмм стало несколько, а в том, что последовательные шаги по решению этих задач зависят друг от друга и некоторые работы, отмеченные на первой диаграмме, нельзя выполнить, пока не завершены определенные этапы работ по другим задачам, изображенные, соответственно, на диаграммах два и три, – моя указка порхает о плакату, на котором нарисованы эти диаграммы.
– Как же нам наглядно представить эту зависимость этапов параллельно исполняемых работ друг от друга? Соединим стрелочками те этапы работ на первой диаграмме, которые нельзя начинать без завершения других, и эти последние, которые изображены на диаграммах два и три. Соответственно, те этапы по диаграмме три, которые нельзя начинать до исполнения работ, предусмотренных на диаграммах один и два, так же соединим стрелочками. И тогда получается вот что… – с этими словами снимаю развешанные плакаты и заменяю их следующим, где упомянутые мной стрелочки уже прочерчены.
– Вот, взгляните. Такое схематическое изображение можно назвать «сетевой график». Осталось вписать в соответствующие квадратики наименования конкретных этапов работ, сроки исполнения и ответственных, и у вас в руках инструмент наглядного контроля выполнения достаточно сложных, многозадачных программ. Кстати, именно для контроля над реализацией тех целевых программ, о которых я говорил в своем вчерашнем докладе, этот инструмент и разработан. Он может принести немалую пользу и для контроля над осуществлением сложных научно-технических проектов, и для организации крупных строек. – Вот, собственно и все. Никакой особой премудрости здесь нет, а уж как предложенными возможностями плановики и хозяйственники воспользуются – поглядим.
На заключительном заседании копья ломались с треском, однако предложенную мною схему пятилетнего плана удалось записать в качестве рекомендации совещания. Еще бы! Зря я, что ли, потратил столько времени на предварительные разговоры с Дзержинским, Кржижановским, Гинзбургом, Осадчим и Кондратьевым? Николай Дмитриевич, конечно, упертый тип. Еще по комиссии, составлявшей проект кооперативного плана к XIV съезду, убедился. Впрочем, против программного подхода он особо и не возражал. Но сразу попытался припереть меня к стенке вопросом:
– У вас там, в ВСНХ, по-прежнему Пятаков протаскивает установки в духе теории Преображенского о «первоначальном социалистическом накоплении» за счет крестьянства, или недавней статьи Маслова в «Торгово-промышленной газете» с прозрачными намеками по поводу необходимости увеличения нормы накопления за счет потребления трудящихся классов? По-моему, такую мерзость способны измыслить только вы, марксисты!
– Положим, господа Кропоткин или Нечаев совсем не марксисты, а предлагали вещи куда как более жестокие, – парирую его выпад. – Теория же Преображенского проистекает вовсе не из марксизма, а из обычной растерянности перед лицом действительно сложной задачи: обеспечить капитальными вложениями ускоренную индустриализацию в стране, где подавляющая часть экономики состоит из крестьянских хозяйств. Опасность в том, что искушение ухватиться за эту теорию очень велико. Вот и давайте подумаем вместе, как двинуть темпы индустриализации вперед, – потому что от этой задачи отказаться невозможно, – не доводя при этом крестьянина до нищеты.
После такой постановки вопроса разговор удалось перевести в более конструктивное русло, и кое о чем мы все же договорились. Хотя Николай Дмитриевич и не преминул выступить с критикой ряда положений моего доклада, все же против основной концепции – перспективный план есть система государственных программ, увязанная с экономическими стимулами за их выполнение – выступать не стал. Хотя, как можно было догадаться, не столько потому, что целиком разделял эту концепцию, сколько в пику Струмилину, отстаивавшему идею плана-директивы.
Гораздо более сложным вышел у меня предварительный разговор о программно-целевом подходе в планировании со своим прямым начальником, Феликсом Эдмундовичем Дзержинским. Председатель ВСНХ, понятное дело, был категорическим противником планов, взятых с потолка. Требования технического и экономического обоснования плановых проектировок с учетом рыночных возможностей были для него само собой разумеющимися. Но точно так же само собой разумеющимся был для него взгляд на перспективный план, как на систему директивных показателей:
– А как же иначе? – спросил он меня. – Государство же должно иметь возможность контролировать исполнение плановых заданий!
– Логика понятная, – отвечаю, – только заведет она нас очень далеко. Если мы планируем выпуск, например, шести миллионов тонн чугуна, то, чтобы быть уверенными в достижении этой цифры, мы ее разверстаем по имеющимся металлургическим заводам, давая им каждому свое плановое задание в качестве обязательной для исполнения директивы.
– И что же здесь плохого? – интересуется мой начальник.
– А то, что директор металлургического завода нам скажет: если вы требует с меня обязательно полмиллиона тонн чугуна в 1927 году, то тогда гарантируйте мне в необходимом объеме поставки кокса, руды, шихты, огнеупорного кирпича – и что там еще нужно в доменном производстве? Придется нам разверстывать планы и по всем этим видам топлива, сырья и материалов, и так постепенно, шаг за шагом, дойдем до директивного планирования из ВСНХ СССР последнего гвоздя.
– Ну, к такому скатываться не обязательно! – возражает Феликс Эдмундович. – Достаточно планировать из центра выпуск лишь основных видов продукции.
– А где вы проведете грань между основными и неосновными? – парирую его возражение. – Впрочем, я как раз и предлагаю метод планирования, позволяющий провести такую грань. Но директивные планы грозят не только этой проблемой. Директору металлургического завода нужно не только, чтобы тот же кокс был произведен в нужном количестве, но чтобы он в этом самом количестве и вовремя попал к нему. Значит, опять начнем распределять произведенную продукцию по нарядам из центра, как в приснопамятные времена «военного коммунизма»! Но и это еще не все, – продолжаю бить в одну точку. – Директор вам начнет жаловаться, что при нынешних ценах на кокс он пойдет по миру, и из-за затрат на расширение производства завод у него станет убыточным. И придется нам из центра регулировать цены на кокс, да и на все другое-прочее так же примемся их кроить и перекраивать. Да ведь уже сейчас ВСНХ через синдикаты частенько проталкивает экономически необоснованные цены, под предлогом необходимости поддержать таким образом то или иное важное производство. Так что весь хозрасчет пойдет к черту, и будет зависеть от того, кто себе какие цены выбьет.
Мой эмоциональный монолог заставляет Дзержинского задуматься. Но он не ввязывается со мной в дальнейший спор, а задает привычный для него вопрос:
– Так, ваши аргументы я понял. И что же вы предлагаете?
– Я предлагаю не подменять директивами имеющийся рыночный механизм, а воздействовать на него плановыми рычагами, – и принимаюсь объяснять: – В моем понимании перспективный план – это система из нескольких государственных программ, каждая из которых направлена на достижение некой цели, которая признана нами приоритетной в данном плановом периоде. В рамках этих программ ассигнуются определенные бюджетные средства на государственные закупки некоторых видов продукции. Предприятия участвуют в конкурсе за получение соответствующих государственных заказов. Только в рамках этих заказов достижение определенных показателей выпуска носит директивный характер…
– Но вы же сами только что мне пытались доказать, что директивы по одним показателям чуть ли не автоматически повлекут за собой такие же директивы по смежным производствам! – прерывает меня председатель ВСНХ СССР.
– Вот! Здесь и возникает отличие программного подхода от решения, что называется, «в лоб»: план есть директива, и точка. Нет, директивными мы сделаем только задания, определяемые контрактами по госзакупкам. Как смежные производства будут обеспечивать работу основного подрядчика по контракту – это уже не вопрос плановых директив. Это вопрос экономической регулировки рыночными рычагами: субсидиями, льготами, технической помощью, таможенными преференциями и множеством других экономических рычагов, которые есть у нас в руках. Таким образом, – подытоживаю, – ВСНХ будет управлять не трестами или предприятиями, а выполнением программ. Лица или подразделения, ответственные за реализацию той или иной программы, должны будут научиться так работать экономическими рычагами и стимулами, чтобы побуждать предприятия к достижению программных целей…
– А кто же будет решать, какая именно продукция будет закупаться государством? Как тут провести грань: на что следует выдавать государственный заказ, а на что нет? – продолжает донимать меня вопросами Дзержинский.
– Критерии достаточно ясные: государственный заказ выдается на ту продукцию или услуги, быстрое получение которых в необходимых объемах нельзя обеспечить только за счет рыночных стимулов, – и далее выдаю уже давно обдуманные перечень. – Сюда попадает вся военная продукция, строительство крупнейших предприятий, реконструкция тяжелой промышленности, транспортных сетей и сетей связи, то есть все особо капиталоемкие проекты с длительными сроками окупаемости, а так же научные исследования, образование, подготовка кадров и медицина…
На этом наша беседа с Феликсом Эдмундовичем далеко еще не закончилась. Да еще и на другой день пришлось потратить немало времени, прежде чем удалось все же склонить его к принятию такого подхода к планированию.