Пока из-за плохого состояния здоровья приостановила работу над текстом. Метеозависимость - крайне неприятная штука, я своей головой чувствую смену погоды лучше любого барометра. А ближайшие три дня обещают много интересного за окном. Надеюсь, что переживу эти погодные выкрутасы с минимумом неприятностей и продолжу. Сюжет в основном сложился, осталось проработать детали, но это лучше делать по ходу написания. Всё равно герои будут делать не то, что я задумала, а то, что им нравится

Вымучила из себя кусочек... Не судите строго - чувствую себя крайне хреново.

6

Он долго не мог заснуть. Вертелся, включал комп, читал. Ничего не помогало. Но даже когда удалось – в третьем часу ночи – заставить себя хотя бы придремать, они тут же пришли в его зыбкий тревожный сон. Дочь и …женщина, которую он почему-то сразу окрестил "Белой дамой". Зрительная память у него была превосходная, почти профессиональная. Однако он никак не мог припомнить лицо "Белой дамы". Хоть убей, вспоминалось только ощущение – будто встретился с воплощением женственности, эдаким идеалом… После развода он пару раз заводил подруг, однажды чуть снова не женился, но, как потом честно признал, сам всё испортил. Обжёгшись на молоке, дуют и на холодную воду. Он и подул… Но здесь, сейчас позволить себе нежные чувства по отношению к женщине, да ещё к такой желанной? Она – тари. Детский врач. Красивая женщина. Есть и более уважаемые тари, но их совсем немного. А он? Землянин в военной униформе. Крайне не престижная работа, помноженная на человеческую жестокость. За что, скажите на милость, уважать злобное, неуравновешенное существо, небритое, воняющее потом и пивным перегаром, поминутно оскорбляющее чужих матерей и совершенно не способное контролировать свои мысли? Стереотип мало соответствовал самому Михаилу и многим из его друзей, но, к сожалению, слишком многие наёмники вписывались в него. Если "Белая дама" относится к военным с Земли примерно так же, как старшее поколение, то ему ничего не светит. А если нет? Обрывки подслушанного разговора заставляли предполагать, что у неё с Женей был роман. Но он – коллега, не менее уважаемый, чем она сама… Стоп, опять мысли по кругу. Нет, так не годится. Спать, спать, спать…
В его тревожный сон буравом ввинтился мерзкий зудящий звук. Подъём. Нестерпимо захотелось прибить того, кто поставил на "будильник" очаровательную мелодию работающей бензопилы. Голова разламывалась на части, лицо опухло так, будто за ночь усидел пару бутылочек перцовки без закуски. Глаза, что характерно, слипались, хоть спички вставляй. Наскоро устроенное обливание холодной водичкой помогло встряхнуться, немного прийти в себя. По крайней мере, лицо перестало напоминать синюшную подушку. Сушить мокрую голову пришлось на бегу, добровольные опоздания на утреннюю перекличку карались принудительным опозданием к завтраку. Вот только с головной болью он ничего поделать не смог. Таблетка почему-то не подействовала.
Даже циник Клаус изволил заметить, что с подчинённым творится неладное. Куда более чувствительные тари поняли это, едва Михаил отправил их на полосу препятствий. Когда офицер не покрикивает на солдат, видя чью-то оплошность, а отсутствующе смотрит куда-то за горизонт, это довольно странно, согласитесь. Михаил действительно никак не мог сосредоточиться на своей работе, что для него, имевшего реальный боевой опыт, было совсем несвойственно. Будь на месте полковника тари, он бы выяснил причину и без лишних разговоров дал бы внеочередной выходной. Но полковником был человек. Немец. И этот немец отличался на редкость пакостным характером, одним словом, настоящий "герр оберст". Особенной нелюбовью со стороны земных сослуживцев "полкан" пользовался за то, что из любой ситуации старался сделать наглядный урок, а из героя этого урока – козла отпущения. Вот и сейчас, заметив, в каком состоянии пребывает лейтенант Столяров, полковник Клаус Зольберг изобразил нечто вроде усмешки. Он вообще никогда не улыбался.
- Стоп! – скомандовал он. – Никуда не годится… Перерыв. Все ко мне. Построиться!
В его исполнении даже мелодичный тарийский язык звучал по-фельдфебельски грубо. Ни у кого не возникало и тени соблазна не подчиниться.
- Значит, так, - отрывисто каркнул Клаус. – Я уже говорил и сейчас персонально повторяю для тех, кто в танке: свои личные проблемы вы должны оставлять под подушкой. Это армия, а не детский сад! Если на войне вы начнёте думать не о боевой задаче, а о личных проблемах, толк от таких вояк будет только один: противник потратит на вас пару лишних зарядов… Рядовые, чему вас в школе учили насчёт общественного и личного?.. Не слышу!
- Общественное дело более ценно, чем личное, - ответил кто-то из тари.
- Вот! – Клаус упёрся холодным взглядом в Михаила. – Интересы общества важнее интересов его отдельных членов, но обществу не плевать на личность. В армии всё иначе. Армия – не общество, а организм. Организму плевать на проблемы отдельных клеток, он должен функционировать, несмотря ни на что. Если понадобится, то и погибнуть, чтобы жили другие. Приказ, который получил ваш взвод, рота, полк, армия – это приказ мозга клеткам. Его не обсуждают, а выполняют. А начнёте во время боя вспоминать, у которой вашей тётушки что болит – и сами подохнете, и своих подведёте. Кому не ясно – шаг вперёд.
Дураков, естественно, не нашлось.
- Лейтенант Столяров!
- Я! – привычно откликнулся Михаил. Мысль о том, что Санта сейчас начнёт делать из него идиота, взбесила и придала сил.
- Приказываю: рядовых – на полосу препятствий, - к его удивлению, Клаус на этот раз отказался от проверенной практики. Должно быть, хорошо разбирался в людях и понимал, что этот конкретный лейтенант, если потоптаться грязными сапогами по его самолюбию, полковнику морду не набьёт, но неприятности организует с вероятностью сто процентов. – Выставлять им оценки за прохождение по десятибалльной шкале. Через три часа доложить о результатах.
- Есть.
- По местам!
Взгляд полковника был настолько красноречив, что Михаил невольно поёжился. Речь во время доклада пойдёт явно не о результатах прохождения рядовыми полосы препятствий.
Но в одном полкан прав: армия – это организм, а организму нет дела до проблем отдельных клеток. Если тари хотят сформировать более-менее боеспособную армию, они должны забыть о своих коммунистических демократиях и учиться военному тоталитаризму. То, что Михаил видел на Тарине, стоило защищать. Потому нужно собрать волю в кулак и забыть на время о том, из-за чего он, собственно, сегодня так толком и не выспался. Он мужик или слезливая сериальная барышня, в конце концов?