В «Белом котенке» было шумно. Поначалу Конрад недоумевал, с какой стати Лана выбрала эту забегаловку для того, чтобы отметить свое девятилетие. Портовый квартал, публика самая непрезентабельная....
Он был готов оплатить ужин на всю честную компанию хоть в «Бэзиле»… потом сообразил. Именно здесь девочка полтора местных года подрабатывала сначала официанткой, потом барменшей. И теперь, разумеется, хотела, чтобы не она прислуживала, а прислуживали ей. Здесь. И только здесь.
- Ну что? – весело прищурился Джеймс Рипли. – Ты действительно решила вступить в Легион? И не жалко тебе волос?
- Решила, - серьезно кивнула девушка. – Что было хорошо для па, то и для меня сгодится. А волосы… я их сохраню. И когда-нибудь, через много-много лет, брошу в погребальный костер. Чтобы путь Конрада по Радуге был ясным и светлым.
- Ты намереваешься сжечь меня? – изрядно принявший на грудь Дитц иронически усмехнулся. – Я же не мрин!
- Ты больший мрин, чем любые пять моих знакомых мринов. На выбор. Или десять. Или сто, - Лана была абсолютно серьезна. – Нет, если ты возражаешь…
- Не возражаю, - покачал головой Конрад. – В Страшный Суд я не верю, а потому… неважно, что будет с моей тушкой. Радуга – так Радуга. Главное, чтобы приняли, а кто – без разницы.
- Примут, па. Тебя – примут.
Направление, в котором свернул разговор, майора Рипли не устраивало категорически, а потому он встал и провозгласил замысловатый и не слишком понятный ему самому тост. Остальные, однако, восприняли его слова вполне адекватно: кружки и стаканы сошлись в центре стола с немелодичным звяканьем, а пребывавший под изрядным хмельком Бронислав Стефанидес рявкнул: «Ура!».
Что ж, вот он и заполучил новобранца. Точнее, двоих: уже закрывший контракт и отбывший в неизвестном направлении Силва на полном серьезе говорил, что связь между «рубакой» и «танцором» крепче иного брака. Так что сидящий тут же Тим Стефанидес решил вступить в Легион вслед за своей подругой. Или подружкой – черт их разберет.
Хорошее приобретение: ребятишек даже учить не надо почти ничему. Зря, что ли, столько лет Зверюга школил их, гоняя с разрешения Рипли по полосе препятствий, «лабиринту» и стрельбищу? Три года под суровым крылом Шрама вообще песня отдельная, как и периодические вылазки «в поле» на предмет обучения выживанию. Готовые солдаты. Вот только…
Майору что-то не нравилось, и он никак не мог сообразить, что именно. Назревали какие-то проблемы или даже неприятности. Причем источником их, судя по всему, должна была послужить Лана. Бред какой-то. Девчонка абсолютно трезва, что такое полкружки пива? Да, бледность, и глаза блестят, как от жара, но… да ладно. Рой Бертуччи, семейный врач Дитцев, здесь, так что в случае чего… но ведь и он тоже напряжен. И тоже не сводит глаз с девушки, которую штопал когда-то.
- Там же женщины… - сказала вдруг Лана. Странно сказала. Не своим голосом. Не смотри Джеймс Рипли во все глаза, решил бы, что говорит мужчина. – Детишки! Нельзя же так!
- Лана?! – привстал с места Дитц. – Лана, что с тобой?
- Быстро, у нас мало времени! – прохрипела девушка и рухнула со стула на пол, забилась. На губах выступила пена, лицо побагровело.
Сунувшийся помочь Рипли отлетел в сторону от страшного удара. Пары зубов как не было. Тим, на удивление, кинулся не к подруге, а к упавшему майору. Дамарис грузно – мешал живот – выбиралась из-за стола, не очень понимая, что ей следует сделать сейчас.
- Конрад, стой! – гаркнул на весь бар разом протрезвевший Стефанидес. Беттина повисла на сержанте, не пуская к приемной дочери. Муж присоединился к ней и теперь Дитца удерживали двое. – Док, это то, что я думаю?!
- Не знаю, что ты думаешь,  - Бертуччи описывал вокруг Ланы опасливые круги, вглядываясь во что-то, но близко не подходил. – Только или я кретин, или это Зов! Конрад не лезь, ты ничем не поможешь, она сейчас никого не слышит!
По телу Ланы во всех направлениях пробегали судороги. Лицо… показалось сумевшему таки подняться на ноги Рипли, или?.. Точно! Полосы! Полосы от внешнего и внутреннего углов глаз! Они то появлялись, то исчезали, но…
- Профессор! – торопливо, глотая гласные, говорил Рой в коммуникатор. – Знаю, что поздно, но тут проблема… Зов!.. Проблема в том, что ей девять! Знаю, что не бывает, но посмотрите сами!
Он развернул дисплей так, чтобы его собеседник мог видеть корчившуюся девушку.
- Жар. Судороги. Нос выпрямился. Шрам на ключице сглаживается. Говорит по-русски. Самое главное – проступают родовые знаки. Да ничего у меня нету, я в баре сижу!.. «Белый котенок» на углу Восстания и Второй Складской. Понял. Понял, да! Ждем! Здесь есть марсари?! – почти взвыл он, обращаясь к собравшейся вокруг толпе зевак. – Ну хоть один?! Мрины вы или нет, помогите, она же умрет, не успев стать рри!
Вперед протолкались трое: двое мускулистых мужчин, по местным меркам лет двадцати, и женщина чуть старше. От них за милю несло армией Алайи.
- Что делать-то, дядя?
Минуту спустя прямо на полу образовался затейливый сэндвич: абсолютно голая женщина лежала на спине. На нее закатили потерявшую сознание Лану, с которой в два счета срезали всю одежду. Сверху устроился такой же голый мужчина. От сэндвича шел пар – один из барменов и сунувшийся помогать Рипли держали тяжелые фляги с водой, от которых тянулись коктейльные трубочки к мужчине и женщине. Зажатое ими тело Ланы слабо извивалось и дергалось. Время от времени она впивалась похожими на когти пальцами то в женщину, то, немыслимо для вулга вывернув руку, в мужчину. Из царапин сочилась кровь,  но это были мелочи, на которые никто не обращал внимания.
- Продолжайте отводить тепло, если мозги вскипят – девчонке кранты! Баст, да где же они! - обреченно, безнадежно взрыкивал врач, сжимавший виски Ланы. От него веяло жаром, лицо заострилось, но видимая Конраду часть лица девушки побледнела до нормального оттенка. Хриплое, прерывистое дыхание ее становилось все тише. – Она же сдохнет… Зов в ее возрасте… не видел бы собственными глазами…
Толпа раздалась, пропуская троих мринов в серебристых комбинезонах. Рядом с ними поспешал осанистый старик в брюках от строгого костюма в тонкую полоску, домашних шлепанцах и режущей глаз криво застегнутой красно-зеленой рубахе.
Голову девушки бережно поворачивают вбок, пристраивают маску… два больших шприца отдают свое содержимое венам на нелепо вывернувшихся руках… серый прямоугольник слева, на который перекатывают безвольное тело, накрывается белым куполом…
- Что она говорила? – Дедуля напряжен, зрачки то расширяются на всю радужку, то сужаются в нитку.
Рой Бертуччи торопливо воспроизводит сказанное Ланой, и глаза профессора вспыхивают ослепительным золотистым пламенем.
- Пускайте хладагент! Погнали! – рычит старикан. – Вайл, предупреди «Лоранс Харт», у нас Зов, погружение до Василия Лазарева, пусть готовят реанимацию, нейробригаду…
Купол в сопровождении медиков унесся в сторону выхода из бара, вслед за ним помчался отпущенный Брониславом и Беттиной Конрад.
Потом, разумеется, с завсегдатаями провели разъяснительную работу… но это было потом.

Не только

Все куда как сложнее, Иван...