На ближайшие две недели - крайняя прода. Чемодан собран, а в Геленджике, если верить "Gismeteo", вода аж 25 градусов

Хорошая штука – гордость. Более чем правильная для командующего тренировочным лагерем. Особенно таким, как «Сан-Квентин». На этой собачьей должности поводов для гордости появляется не так уж много. Так что хрупкую красотку надо холить и лелеять. Но сегодня майор Гопал решил поступиться своей гордостью. И пускай капризуля обижается, сколько влезет. Не до нее сейчас.
- Майор Рипли? Приветствую. Майор Гопал, тренировочный лагерь «Сан-Квентин».
Похоже, гордостью следовало не просто поступиться. Ее надо было безо всяких околичностей оставить дома – чтобы не шипела сейчас при виде насмешливых искорок в глазах командующего базой «Лазарев».
- Доброго времени суток, коллега! Чем могу быть полезен?
Еще и издевается…
- Майор…
- Джеймс. Можно просто Джимми.
- Я – Падма, - Гопал пожевал губами и выпалил: - Джимми, ты кого мне прислал?!
Кабинет командующего алайской базой заливало солнце. За попавшей в рамку гиперсвязи частью окна горячую даже на вид землю покрывала выгоревшая, но все еще густая растительность. Гопалу стало завидно. Идущий третий час ледяной дождь мог бы превратить «Сан-Квентин» в сияющую (пусть даже холодную) драгоценность – если бы не закрывающие небо тяжелые тучи и быстро сгущающаяся темнота. Откровенная усмешка Рипли хорошего настроения тоже не добавляла.
- Падма, ты же знаешь правила, - с лицемерным сочувствием, нарочито растягивая слова, произнес Рипли. – Прошлое легионера – его личное дело.
- Правила я знаю, - прошипел Гопал.
- Ну и в чем тогда дело?
- Чего я не знаю, так это чего мне еще от них ждать – помимо скандала.
Рипли резко посерьезнел.
- Скандала? Какого еще скандала? - он покосился куда-то за рамку, вопросительно приподняв бровь. Бровь явно предназначалась не Гопалу. – Хорошие ребята, скандалить по идее не должны… разве что морду набить кому-нибудь особо прыткому, так это дело житейское.
- Да черт с ними, с мордами, - Гопал вдруг почувствовал, что устал. – Скандалят не эти твои котята – сержанты скандалят. Из-за них. Кто заберет к себе, какая будет специализация и все такое. Девчонка сегодня в «коридоре» уделала инструктора по фехтованию. На предмет исключить из его лексикона слово «щенки» в их с парнем адрес.
- В каком режиме уделала?
В рамке связи появился, закрывая умиротворяющий вид из окна, седой легионер весьма преклонных лет. В неожиданно молодых глазах горел нетерпеливый интерес. Который прямо таки ХОТЕЛОСЬ удовлетворить. Во избежание.
- Стандарт-абордаж.
Седой переглянулся с Рипли, две ладони – светлая стариковская и молодая черная – сошлись в торжествующем хлопке. Гопал приуныл окончательно. Черта с два ему что-то скажут. А если даже и скажут, то… додумать он не успел.
- Майор Гопал, - тон Рипли стал официальным. – Разрешите представить вам сержанта-инструктора Конрада «Зверюгу» Дитца. Старший сержант Дитц вышел в отставку после сорока пяти лет службы в Легионе, однако решил вернуться – теперь, когда его дочь Лана отбыла…
- …в лагерь «Сан-Квентин», - понимающе кивнул повеселевший Гопал. – А парень?
- Тим Стефанидес тренировался вместе с Ланой, - прогудел Дитц.
- Ясно. О причинах выбора лагеря не спрашиваю. Почему себе не оставили, тоже. Но думаю, полный курс вашим птенчикам ни к чему. Уже, да?
- В общем и целом. Хотя я бы на вашем месте пару месяцев их подержал. Для вхождения в ритм.
- Эээ… извините, сержант, но – как долго?
- Шесть земных лет, - ухмыльнулся понявший вопрос Дитц.
- Угу. Пара месяцев… пожалуй. А потом я кое с кем свяжусь. Нечего им без толку в лагере болтаться.
Еще какое-то время ушло на выяснение некоторых подробностей. Выяснилось, в частности, что на базе «Лазарев», не обладающей оборудованием тренировочного лагеря, «коридор» попросту собрали из металлопластовых щитов. А роль полигона не без успеха играл заброшенный шахтерский поселок, арендованный Рипли за сущие гроши. Что ж, в находчивости командиру «Лазарева» не откажешь. Как и в везении по части контингента. Во всяком случае, на восхитительно элегантный вальс двух «Саламандр» среди полуразрушенных домов и рудничных отвалов хотелось посмотреть не только в записи.
Распрощавшись с Рипли и Дитцем, Гопал немного подумал, и направился в бар для сержантов и офицеров. Что-то подсказывало ему, что как раз там происходит сейчас самое интересное.

Чутье не подвело майора Гопала. Офицеры, сержанты-инструкторы и полулегально примкнувшие к ним курсант-сержанты развернули в баре огромный дисплей, разбили его на сектора и, забыв о выпивке, перекрикивали друг друга, обсуждая происходящее на экране. Посмотреть было на что.
Запись, сделанная сегодня на полигоне, прокручивалась, должно быть, уже не впервые. Поэтому в секторах экрана, синхронизированные по времени, мелькали наиболее интересные с точки зрения зрителей куски. Вид спереди, вид сзади, вид слева и справа, вид сверху… Вид из кабины «Саламандры» тоже был. Сейчас, насколько мог судить от дверей Гопал, за рулем находилась Дитц. Перчатки – перчатками, но кисти рук Стефанидеса были существенно крупнее.
Полигон представлял собой огромный участок земли, испещренный искусственно созданными препятствиями. В сущности, это была модель городка, подвергшегося бомбардировке и последующей наземной атаке с отражением оной. Со всеми вытекающими, как то: руины; завалы на улицах; ямы и воронки; рвы и окопы.
Отданный Гопалом приказ о тестировании с «полной загрузкой» предполагал при выполнении использование огневых точек. Водить-то все умеют, и то – смотря что и смотря где. А под огнем? Попасть в идущую в режиме камуфляжа «Саламандру» было задачей небанальной, но вполне решаемой. Да и понятия «психологической атаки» никто не отменял.
Командующего заметили. Кто-то попробовал вскочить и вытянуться, но Гопал нетерпеливо махнул рукой – «вольно», мол – и уставился на дисплей. Он не первый раз видел эту запись. И не второй. С Рипли майор решил связаться после пятого примерно просмотра. И все равно зрелище стоило того, чтобы взглянуть еще раз.
При преодолении полигона цель ставилась предельно просто: точка А, точка Б. Извольте уложиться в норматив. Сейчас Дитц приближалась к очень хитрому переулку, теоретически позволявшему существенно сократить путь – если, конечно, у того, кто за рулем, работало чувство направления. Хитрость состояла отнюдь не в полуразрушенных домах и обломках стен, засыпавших дорогу, а в ширине проезда. На первый взгляд его хватало с лихвой, но только на первый. По условиям же прохождения теста внешние сканеры машины были повреждены, и водителю следовало полагаться исключительно на собственный глазомер. А он не всегда оказывался на высоте, тем более что дальше переулок еще больше сужался. Застрял? Сдавай назад. А время-то идет. Да еще и постреливают.
Смотреть на то, как «Саламандра», не снижая скорости, приближается к переулку, было бы сплошным удовольствием – если бы Дитц не гнала машину прямо на угол правого дома.
Гопал уже знал, что произойдет дальше, но у него снова засосало под ложечкой. А «Саламандра» вдруг накренилась, лихо встала на три левых колеса и, подрабатывая правыми по стенам уцелевших первых этажей, полным ходом поперла по переулку.
- Вот! – торжествующе заорал сержант Марчич. – Вот! Обратите внимание на руки!
- Черныш, задолбал! – со смехом отозвался кто-то, но Марчич не унимался.
- Ни одного лишнего движения! Время ухода в крен выверено до долей секунды! Правый борт закрывает водителя от атаки сверху! Да!!!
Последний вопль относился к моменту, когда правая рука Дитц  метнулась к блоку управления огнем, и в углу сектора дисплея замигал значок «цель поражена».
- А?! «Воздух» взять! На полной скорости! Из крена! Дайте мне эту лапочку на месяц, и ее оторвут с руками!
- Да хоть сегодня оторвут. Обоих, - примирительно отозвался сержант Гарсия. – Давайте еще раз парня посмотрим? Перед ямой?
Яма, точнее рваная овальная воронка, перегораживала проезд по второму короткому маршруту. Слишком узкая и глубокая для того, чтобы спуститься в нее и снова подняться, она была слишком широкой, чтобы форсировать ее напрямую.
В переулок Стефанидес, до того следовавший за Дитц как привязанный, не полез. Вместо этого он свернул влево и оказался перед упомянутой ямой. Скорость он также снижать и не подумал. Просто в полуметре от воронки «Саламандра» словно споткнулась, взрыла колесами неподатливую поверхность, на очень долгое мгновенье замерла – и прыгнула. Задняя колесная пара, бешено вращаясь, зависла над пустотой, но передняя уже уверенно  зацепилась, средняя помогла – и тяжелая машина, яростно ревя двигателем, почти без задержки ринулась вперед.
- Кабину мне! – почти взвыл Марчич. – Крупно! В процессе!
Желающих возразить не нашлось. На то, как парень работает с передачами, посмотреть действительно стоило.
- Чертов кот! – орал темпераментный Марчич, перекрикивая аплодисменты. – Был бы я гомиком – влюбился бы! Ох… извините, сэр!
- Да ладно, - фыркнул Гопал. – Соку нальете командиру?
Запотевший стакан с ярко-оранжевым содержимым возник на мгновенно освободившемся столике. Майор сделал пару глотков, одобрительно кивнул и добродушно усмехнулся.
Мальчишки. Все. И сам он такой же. И Рина Дрейпер – вон, заразочка, салютует пивной кружкой от стойки – тоже. В профессиональную армию (а как еще охарактеризовать Галактический Легион?) идут романтики. Прагматичные романтики – есть такая категория. Так было, есть и будет. Романтизм профессионализму не помеха.
Кто-то, столкнувшись с суровой реальностью, становится скептиком, резко взрослеет и по истечении контракта уходит. Уходят и те, для кого Легион – лишь способ на время сбежать и затаиться. Те же, кого жизни так и не удалось перемолоть – остаются. Пусть и не все. Остаются, чтобы, в частности, восторженно вопить при виде успехов новичков, случайно (или не очень) оказавшихся в Легионе.
- Господа! – поднялся на ноги Гопал. Стакан в вытянутой вверх правой руке вознесся высоко над головой. – И дамы, конечно! – шутливый полупоклон в сторону сержанта Дрейпер. – Я предлагаю выпить за двух щенят, доказавших сегодня свое право не называться таковыми. И за то, чтобы таких было как можно больше. Ура!