В разведку, оставив ранцы в подобии лагеря, отправились Тор и Лана. Со Свитком разговаривать было не о чем, а вот Проныре мрина настоятельно посоветовала – шепотом – приглядывать за мистером Ассенгеймером. Ну, вот не доверяла она этому штафирке! От слова «совсем».
Коридоры тянулись бесконечно и хаотично. Тот, кто формировал это пространство, должно быть, никогда не слышал о прямых линиях и прямых углах. Или у него просто не было такой необходимости, поскольку места хватало на всё.
Теперь были задействованы три фонаря. Два у разведчиков, а третий – у оставшихся. Эти самые оставшиеся собирались слегка осмотреться в ближайших окрестностях, но пообещали не уходить далеко.
Поэтому, когда пятно слабого света, оставшееся сзади и сбоку, вдруг начало перемещаться целеустремленно и быстро, Лана сразу насторожилась. Шорохи, постукивания и негромкие, почти неразличимые разговоры не были основанием для тревоги, а вот свет…
- Проныра?
Никакого ответа.
- Свисток?
Да, до поверхности с их связью не дотянуться, слишком много камня вокруг, но здесь, почти в прямой видимости?
- Тор, тревога! Гаси свет!
Стараясь производить как можно меньше шума, Лана скользнула внутрь хаотического нагромождения ящиков и прислушалась. Тор тоже замер где-то слева, она ощущала намек на знакомое дыхание.
Сначала до нее донесся такой звук, который бывает, если кто-то пытается вскрыть некую громоздкую тару. Затем – глухой удар чего-то тяжелого по плоти. А потом послышалось шипение. Голова почти сразу стала тяжелой, воздух отказывался проходить в легкие, руки онемели. Не понимая, зачем, просто чувствуя – надо именно так! – Лана выпихнула наружу один из нижних ящиков, обрушивая на себя весь остальной кривобокий штабель, и потеряла сознание.

Тишина. Трудно дышать. Запахов нет. Вообще. Темнота давит почти физически. Когда говорят, что кошки видят в темноте, говорят, в общем-то, правду. Но, как водится, не всю. У кошачьих в сравнении с приматами больше светоотражающих клеток на сетчатке. И эти клетки работают лучше. Но чтобы они работали хоть как-нибудь, нужно что-то, что можно отразить. В полной темноте не видят даже кошки.
Некоторое время Лана просто пыталась сообразить, на месте ли у нее руки и ноги. Вроде да. Закостенели от долгой неподвижности, замерзли, но ревизия показала их несомненное наличие, а значит, остается возможность побарахтаться.
Кстати, о побарахтаться. Судя по состоянию штанов, это не метафора. Пожалуй, не так уж плохо, что обоняние отключилось. Сколько же она… ого! Двадцать семь часов?! Та-а-ак. Неудивительно, что сфинктеры ослабли.
Желудок, кстати, тоже никуда не делся и очень этим недоволен. Как и пересохшее горло. Но в этой тесноте до фляги не добраться. Стало быть, надо вылезать наружу.
Разгребание лаза, через который можно было выбраться из ее не слишком удобного и очень тесного убежища, отняло куда больше времени и сил, чем предполагалось изначально. Тело отказывалось слушаться, голова кружилась, перед глазами вальяжно плавали разноцветные круги, от которых не было никакого проку, поскольку света они не давали. Вот ведь гадство?! Такие крупные, такие яркие… а света нет.
Голову, пусть и отчасти, сберег шлем, позвоночник и ребра – бронежилет. Одно ребро, кажется, все-таки треснуло, но разбираться было некогда. А кроме того, с тем, что у нее есть сейчас, толковую (и даже бестолковую) повязку все равно не наложишь, значит, и беспокоиться не стоит.
Наконец Лане удалось протиснуться наружу, подняться на дрожащие ноги и хоть как-то отлепить от ног мокрые штанины. Вокруг царило полнейшее беззвучие, только стучала кровь в ушах. Нет, так дело не пойдет.
Она сделала один маленький глоток и некоторое время просто постояла, прислонившись к раскуроченному штабелю и дожидаясь, пока успокоится сердце. А когда это, наконец, произошло, опустила веки, задержала дыхание и прислушалась уже всерьез.
В некотором отдалении от нее кто-то дышал. Тихо, хрипло, с трудом – но дышал. И это было все, что делал загадочный «кто-то». Что ж, рискнем.
Лана зажгла чудом уцелевший фонарь, попутно выматерив интенданта (индикатор по-прежнему показывал полный заряд батареи), проморгалась, и осторожно двинулась на звук.
Слух и чувство направления не подвели: скорчившийся Тор лежал именно там, откуда слышалось дыхание. Судя по всему, ему пришлось куда хуже, чем Лане. Во всяком случае, привести напарника в сознание ей так и не удалось. Сухая, неприятно лоснящаяся кожа обтянула заострившееся лицо. От мужчины веяло жаром, как от печки. Что ж, многие часы в мокрой одежде на холодных камнях… ничего удивительного. И ничего хорошего. Хотя…
«Горячий? Вот и грейся!» - посоветовал не склонный к сантиментам Крессар. Сначала Лана хотела прикрикнуть на нахального предка, но потом призадумалась. А ведь вариант, как бы цинично это ни звучало. В сущности, чем высокая температура при Зове отличается от высокой температуры как таковой? Правильно, ничем. А значит… двух гусей одной стрелкой?
С некоторым трудом уложив Тора на спину и распрямив ему руки и ноги, она расстегнула его и свою куртки, погасила фонарь и улеглась сверху, впитывая так необходимое сейчас тепло. Минут через пять Тор задышал ровнее, а Лана согрелась. И это была победа. Маленькая, почти незаметная, но победа. А что не слишком красивая – так они тут не в шахматы играют.

Отредактировано Dakar (13-10-2013 11:47:57)