- И что, Бергман был единственный человек, который мог нас в Болгарию переправить?
Я раздраженным щелчком выкинул окурок в грязную, покрытую сероватой  пеной воду. Даже в стороне от порта, смотря на морскую гладь, желания купаться не возникало. И вовсе не от погоды. Всюду мусор, масляные пятна… в довершении ко всему, мимо чинно проплыл труп здоровенной крысы.
Сегодня, когда мы приехали в Марсель, Кравцов тут же рванул по знакомым. Вот только результат был нулевым. То, что двое из них находятся в рейсе, он и раньше знал, когда из дома сюда звонил. Оставался еще один человек – старинный знакомый его отца, бывший белый офицер – Бергман. Этот сильно разбавленный двухвековым  пребыванием в России швед, брался помочь Мишкиным друзьям. И все бы ничего, но буквально перед нашим приездом, этого беляка скрутил приступ аппендицита. И пипец… Мы, с нашими наполеоновскими планами просто зависли в воздухе. Михаил тут конечно был не при чем, но я все равно шипел в его сторону весьма эмоционально. Кравцов проследив, как бычок медленно обгоняет крысиную тушку, нехотя ответил:
- Есть еще один знакомый. Но, шапочный и деньги очень любит. Поэтому ненадежный. За контрабанду перевозимую им, можно быть спокойным, но вот вас, я бы поопасался ему доверять…
- А что такое? Немцам может сдать?
- Нет но… - Мишка неопределенно пошевелил пальцами – скользкий он какой-то. Хотя если хорошо заплатить…
Мда… насчет хорошо заплатить - есть проблемы. У нас с Птицыным денег не было. Кравцов тоже не сын миллионера. Аристарх Викторович по здешним меркам конечно достаточно крут, но однозначно не миллионер… Хотя… У этого скользкого знакомого, хотя бы расценки то узнать можно? Михаил на мой вопрос, почесал репу и поморщившись, очередной раз удалился, оставив нас дожидаться его в какой-то старой хибаре на берегу, принадлежащей его очередному знакомому, который в это время был в рейсе.
День начинал клониться к вечеру, когда  Кравцов младший вернулся. Издалека разглядев его через запыленное окошко, я вылез наружу с вопросом:
- Ну что?
- А… - Михаил только рукой махнул – он хочет шесть тысяч за двоих. А на Бургас уходит завтра днем. Весь затык в том, что здесь мне таких денег не достать, и домой не успею съездить…
- Мда… А сколько у тебя есть сейчас?
- Восемьсот. Но в виде задатка, он их брать оказался. Деньги ему нужны все и сразу… Я же говорил – этот гад  их любит  и на слово никому не верит…
Ититская сила! Шесть штук франков, это же сумасшедшие деньги! Почти штука марок! Хотя, за невестинское колечко, я помнится, сумму в два раза большую отдал… Вспомнив кольцо и все с ним связанное, только протяжно вздохнул. Как там чудо мое белобрысое сейчас поживает? Ночная Певица… Это так, со старогерманского ее фамилия переводится. Не банальное – Соловьева, а Ночная Певица… А как она той ночью «пела»… Эх-эх-эх…
С другой стороны, чего я волнуюсь?  Она то, у любимого дяди наверняка хорошо поживает. Это я сейчас на замусоренном берегу сижу и соображаю где бабками разжиться. В голове крутились только полузабытые отрывки из штатовских боевиков, где  герои бодро постреливая по сторонам,  тянут мешки с деньгами из банка. Но здесь такое не прокатит… Шлепнут моментом, только сунься – тут не кино. Но ничего толкового в голову все равно не лезло. Перед глазами стояли дипломаты с баксами натыренные голливудскими красавчиками. И соответственно всякие там полицейские машины, пляж на Гавайях, «однорукие бандиты» и зеленые столы казино. Помотал головой, чтобы избавится от этих мешающих думать видений и вдруг замер, осененный идеей. Боясь ее спугнуть, осторожно поинтересовался у Кравцова:
- Михаил, а в Марселе в азартные игры играют?

Мда… Какие сочные цвета… Пальцами попробовал приоткрыть правый заплывший глаз, но, увидев в приоткрывшейся щели красный налитой белок, передернулся и оставил это занятие. Насколько однако, качественный удар у этого хмыря. Эксклюзивный можно сказать. Мало кто, так с левой влепить может. Да и шея ноет, а  когда башкой крутишь, в ней что-то хрустит.
За спиной послышались шаги, и я развернувшись всем корпусом, как самоходка, увидел возмутительно бодрого Игоря. Он, с кружкой в одной руке и с бутербродом в другой, вошел на кухню и увидев бланшеносного товарища хмыкнул, но нашел в себе силы не прикалывать, а вежливо поинтересоваться:
- Ты как? Живой?
Я молча отобрал у него чашку, в которой оказался полуостывший кофе и мрачно ответил:
- Не дождетесь… Я как Ленин – живее всех живых. А Мишка что, уже в порт умотал?
Птицын, протянув мне надкушенный бутер, кивнул и ответил:
- Часа полтора назад ушел. Сказал тебя не будить, чтобы ты отоспался да очухался хоть немного. Он пообещал на обратном пути в аптеку зайти и что-нибудь там посмотреть от синяков.
- Такие фингалы - неделю сводить надо. Я лучше повязку на глаз одену, пусть думают, что одноглазый…
- Кто же знал, что так получится? Но ты Илья молодец! Я ведь сначала и не верил, что можно таким образом деньги достать. В голову даже не приходило!
Угу.. Не так уж все просто оказалось. Пощупав языком шатающийся зуб, только фыркнул вместо ответа, вспоминая наши вчерашние похождения.

Тогда, после моего судьбоносного вопроса, Мишка несколько заколдобился, но ответил, что есть в Марселе несколько ему известных точек, где люди играют и в карты и в рулетку. В официальные заведения нам, по понятным причинам, ход был закрыт, зато в парочке откровенно криминальных шалманов можно было не опасаться проверки от гестапо. То есть, налет полиции конечно не исключался, но о таких вещах  подпольных держателей предупреждали заранее. Так что  в нашем случае, жандармов можно не опасаться и основной задачей, было уйти без потерь и с деньгами. Кстати, насчет последнего, Кравцова вообще брали сильные сомнения:
- Илья, ты пойми, это ведь не из портмоне деньги достать! По-твоему, все так легко? В девяносто девяти случаев из ста, в выигрыше остается хозяин казино. Удачи, во-первых - очень редки, а во-вторых, если эта удача будет достаточно крупной, то нас, как людей не имеющих в этом городе влиятельных друзей, могут оттуда просто не выпустить.
Михаил подпрыгивал и стращал до тех пор, пока я не выдержав спросил насчет того, какие у нас варианты есть вообще. На это Кравцов почесал репу и признал, если мы не хотим тут еще месяц торчать, то вариантов в общем то, больше нет. Ну а на нет и суда нет. Так ему и ответил:
- Тогда особо голову ломать не будем. Сегодня пробуем сыграть. Не выйдет – ждем, когда Бергман от своего перитонита отойдет. Получится с бабками – завтра уже растает в далеком тумане Рыбачий.
- Какой рыбачий?
- Остров Рыбачий. Ты не парься, это я образно говорю.
Потомок эмигрантов на это только хмыкнул:
- Ты знаешь, я все время считал, что русский знаю достаточно хорошо. А общаясь с тобой, его через раз понимаю. Или ты на неизвестном мне жаргоне разговариваешь, или язык настолько изменился за это время. Вот что значит – «не парься»?
Блин! Докатился… Интересно, а хоть какой-нибудь язык я знаю достаточно хорошо, чтобы меня окружающие без дополнительных пояснений понимали?! Мишка, склонив голову, с ехидной улыбкой ждал объяснений, поэтому попытался донести до него смысл высказывания:
- Ну-у… «Не парься» значит «не грузись»… Бр-р-р… Нет… О! Это значит -  не бери в голову!
Кравцов ничего не сказав покрутил башкой, ну а потом, после получасового спора, оставив Птицына в доме, мы наконец двинули в гнездо порока. По пути решили, что в игре будем оперировать только половиной из имеющихся у нас денег. Я самонадеянно заверил Мишку, что четырехсот франков, для выигрыша нужной суммы, мне хватит выше крыши. Да и эти четыреста нужны только потому, чтобы зря время не терять, выигрывая по мелочи. А так, буквально две три ставки и мы сможем уходить. Правда, эксперимент с лотереей я так и не удосужился провести,  но держа в голове слова Мессинга о громадной и неохватной халяве, то есть удаче, преследующей меня, особых сомнений не испытывал. Но как оказалось, с такой тонкой материей как фортуна, нужно быть гораздо более осторожным…
 
Мда… Вовсе не так я себе представлял подпольный игорный дом. Думал, будет что-то вроде накуренного подвала с мрачными личностями, грязью и страхолюдными вышибалами. Все оказалось немного не так. Никаких подвалов не было, а было приземистое здание на окраине, чем-то похожее на пакгауз. Возле него нас встретили  не качки, а двое вертлявых французов, которые после переговоров с Кравцовым показали на вход, находящийся вовсе не за ними, а с торца этого ангара. Там, за железными дверями, двое крепких парней, предложили оставить им на хранение имеющиеся в наличии оружие. Стволов у нас не было, поэтому без особых задержек, пройдя длинным коридором, вошли в еще одну комнату. Сидевший там мужик, поинтересовался, во что именно мы собираемся играть. На долгую игру я даже не настраивался, поэтому выбрал Блэк-джек. Уж при игре в очко, выигрыш от удачи зависит, то есть как раз то, что мне надо. Единственно, что смущало, так это незнание языка. Но все оказалось вполне демократично. Нас провели в еще одно помещение заставленное столами и выяснилось что крупье, или как называется этот хмырь, который раздает карты, бодро чесал по-немецки. Поэтому усевшись на стул, с гнутыми ножками я, хрустнув пальцами и ободряюще глянув на потомка эмигрантов начал игру.
Буквально через десять минут игра была закончена. Только вот результат был обратный ожиданиям. У меня наверное морда как у лошади вытянулась, когда у этого сраного раздавальщика на последней взятке опять оказалось больше очков. То есть в четыре ставки я продул все деньги. Растерянно оглянулся на Мишку, но он мрачно щерясь, отрицательно покачал головой. Понятно… Последнюю заначку не отдаст. Крупье вопросительно подняв брови, фальшиво улыбнулся, но я махнув рукой, показал что игра окончена и встал освобождая место.
Потом, уже на улице долго пинал ни в чем неповинное дерево, попутно выслушивая все, что Михаил думает насчет игры вообще и моих умственных способностей в частности. Блин! Ну почему так получилось?! Ведь кидая монетку, из двадцати раз все двадцать угадывал. Может тут сама механика выигрыша другая идет? Может надо было на рулетку идти? А может этот напомаженный крупье мухлевал?! Не зря же у него глазки так бегали? И улыбка у этой падлы слишком уж сальная была. У сволочи! Кругом одни прендегасты!
В конце концов Мишке надоело наблюдать за избиением дерева и он сказал:
- Ладно, хватит психовать. Все равно ничего не изменишь, а в следующий раз умнее будешь. Пойдем отсюда, чего тут зря торчать…
Но я находился на таком взводе, от несбывшихся ожиданий, что развернувшись к нему злым  голосом ответил:
- Нет Миша, без денег я отсюда не уйду. Мне тут еще месяц бока пролеживать, когда на фронте такие дела творятся, совсем не с руки. Так что завтра, мы по любому уедем. Не вышло выиграть, добуду бабки другим способом!
-Это каким?
И я объяснил. От этих объяснений Кравцов вытаращил глаза и предложил пойти и попробовать выиграть что-нибудь на оставшиеся деньги, лишь бы я от своей задумки отказался. Возбужденно подпрыгивая, он пыхтел:
- Ты вообще с ума сошел! Что значит - грабить приходящих сюда? Тут люди серьезные, с оружием, с охраной! Да даже если и получится кого-нибудь ограбить, где гарантия, что у него нужная сумма окажется?
- Одна старушка – рубль, а десять, это уже червонец!
- Чего?
Михаил даже подпрыгивать перестал, а я пояснил мысль:
- Не окажется у одних, доберем с других.
- Так ты что, тут конвейер хочешь открыть? Это же не серьезно! На малейший шум среагирует или охрана казино, или если кто-нибудь выстрелит, то еще и патруль пожалует! Да и вообще, как ты себе это представляешь?…
Кравцов пребывал в возбуждении минут пять, поэтому, дождавшись когда он выдохнется я сказал:
- Не серьезной была моя затея с выигрышем. И то, потому что  ее до этого не проверял. А вот «языков» брать, да часовых снимать меня обучали о-о-чень грамотные специалисты. Так что двоих-троих, если напасть неожиданно, я положу без шума.
Потомок эмигрантов, мрачно глянув на меня поинтересовался:
- Убивать будешь?
На этот провокационный вопрос, постарался ответить максимально честно:
- Постараюсь только глушить. Но, вообще как получится… И знаешь - сюда домохозяйки и приличные люди не ходят. Сам говорил – при выигрыше могут и не выпустить, так что контингент соответственный собирается… Мне ведь деньги нужны не на баб спускать, и не вино хлестать, а к себе вернуться, чтобы воевать дальше. Здешние же огрызки, под фрицами живут и в ус не дуют. В игры вон играют… А у нас там, если ты не забыл – война идет. И чтобы встать в строй, я на многое пойду. Так что особой жалости к этой пене, не испытываю. Но все равно, постараюсь только глушить…
Мишку похоже моя отповедь несколько смутила и он не нашелся что возразить. В конце концов покряхтев, согласился, что это тоже вариант. Хлипкий и очень двусмысленный, но вариант.
На руку было то, что здание стояло на отшибе, в окружении деревьев и то, что на машине к нему не подъедешь. Единственная дорога, была перекрыта рухнувшим от бомб зданием, метрах в семистах от пакгауза. А так как она была тупиковая, да и этот ангар считался заброшенным, то и расчищать ничего не стали, из-за чего приезжающие на  автомобилях, топали сюда пешочком. До начала комендантского часа было еще часа два, поэтому можно было рассчитывать, что хоть кто-нибудь да появиться. Обсудив план действий, в подступающей темноте, засев за деревьями, стали поджидать будущую жертву. Сильно хотелось курить, но сейчас я чувствовал себя как на боевом задании, поэтому мысли о куреве отгонялись легко и поглаживая небольшую, но крепкую палку, найденную здесь же, напряженно вслушивался и в шум редких проезжающих машин и в звуки доносящиеся от пакгауза. В том, что из него кто-то выйдет, верилось слабо. Мишка говорил, что люди там на всю ночь зависают, и под комендантский час стараются не попадать, расползаясь оттуда уже утром. Так что одна надежда на вновь приехавших.
Минут сорок никого не было, затем от развалин послышались голоса. Судя по всему – двое топают. Так как машины не было слышно, значит, эти прикатили на трамвае, остановка которого была дальше по улице. Пихнув в бок напарника, прошептал:
- Миша, как договорились – ты не лезешь, чтобы под руку не попасть. Двоих я быстро уложу…
В темноте не было видно, как он кивнул, но мне этого и не надо было. Это я больше сказал, чтобы его успокоить. Тем временем, стали различимы силуэты. Точно – двое идут. Дождавшись когда они поравнялись с нами, выметнулся из кустов, сразу приложив дубинкой по затылку ближнего. Тот кто шел чуть впереди начал поворачиваться на шум, но получив палкой в лоб, так же без брыканий лег на землю. С помощью Кравцова оттащили тушки подальше в кусты и сделав из их же кепок кляпы, связали несостоявшихся игроков. Потом быстро обыскали слабо сопящие тела. В виде трофеев достался нож, кастет и два кошелька с общей суммой в тысячу девятьсот франков и пятьдесят рейхсмарок. Мишка после подсчета чертыхнулся, но я ободряюще похлопал его по плечу:
- Фигня война, главное маневры! Начало положено – еще два раза по столько и здравствуй белый пароход!
На что напарник сварливо откликнулся:
- У этого подонка Мейлица - бывший угольщик, так что белизной там и не пахнет.
- Да по мне хоть говновоз, лишь бы до Болгарии добраться.
На это Кравцов только хмыкнул, после чего привязав ограбленных клошаров к дереву, мы вернулись на позицию. На этот раз ждать долго не пришлось. Минут через двадцать, мы услышали, как хлопнули двери машины и она рыкнув мотором уехала дальше. А по тропинке через развалины стали подниматься какие-то люди. На этот раз трое. Было совсем темно, поэтому они подсвечивали себе фонариком, с синим светофильтром. Кстати хороший трофей. Мне всегда нравились эти немецкие фонари с закрывающими отражатель фильтрами. У разведчиков с обоих сторон фронта, такие штуки пользовались большой популярностью. Вещица небольшая, работающая от квадратной батарейки, зато очень удобная. Его можно за петельку пристегнуть к пуговице, оставив руки свободными. А три полозка с желтым, красным, и синим светофильтром, позволяют комбинировать различные сигналы. Пучков в свое время врал, что видел с четырьмя полозками, но я ему не верю. Просто смысла нет, добавлять еще один. Вспомнив Лешку, я вздохнул, но особо предаваться воспоминаниям времени не оставалось. Троица уже проходила мимо, поэтому я опять шмыгнул из кустов за их спинами. Бам! Дубинка отскочила от башки первого с биллиардным звуком. И тут везенье кончилось. Второй, который шел с фонарем, успел развернуться и принял удар на поднятую руку. А потом, гад такой, начал махать ногами не хуже Ван-Дамма! Хорошо еще без криков, а только злобно пыхтя. Отбив два быстрых удара, я несколько отошел от неожиданности и присев, достал его между растопыренных циркулем ног. Он меня по мордасам хотел ботинком зацепить, вот и раскрылся, не ожидая, что противник просто присядет и влепит по беззащитному хозяйству кулаком. Он как стоял, с высоко поднятой ногой, так  и свалился  тоненько завывая. И только я повернулся к третьему, как в глаз прилетела такая плюха, от которой уже меня сдуло в придорожные кусты. Чистый нокаут – даже сознание на несколько секунд выключилось…
Ёшкин кот! Сейчас нам капут и придет. А все Кравцов – не убивать, не убивать! Да если бы я их наглухо гасил, то было бы гораздо проще. А тут блин, силу приходилось сдерживать, вот и досдерживался… Не желая верить, что вся задумка была так бездарно просрана, ворочался на обочине, пытаясь подняться на непослушные ноги. Краем уха слышал буцкающие удары, но кто там кого бьет, было непонятно. Во всяком случае, не я и не меня.  Держась за дерево смог подняться и застыл, пережидая звон в голове. За это время звуки ударов затихли и стало слышно чье-то пыхтение. Потом перед глазами появилась двоящаяся Мишкина физиономия. Он открывал рот, что-то спрашивая, но потом увидев, что его не понимают, взвалил меня себе на плечо и резво поволок в сторону. Через несколько минут, я почуял, что прихожу в себя и дрыгнул ногами. Хрипящий Кравцов упав на колени, осторожно сгрузил контуженное тельце напарника и тяжело дыша откинулся рядом. Пока я прислушивался, нет ли погони, он отдышался и спросил:
- Ты как? Идти можешь?
- Могу, только не очень быстро… А что там случилось? Кто кого бил?
- Это я того боксера, что тебя в кусты отправил, сзади по голове кастетом приложил. Крепкий зараза оказался, сразу даже не упал, поэтому пришлось еще несколько раз добавить.
- А деньги, деньги?
Вдалеке послышались возбужденные голоса, поэтому Михаил не ответил, а поставив меня на ноги, потащил в черноту деревьев, подальше отсюда. Минут через десять, поняв, что экстренной погони не предвидится, мы сбавили темп и прячась в тени двинули к нашему домику. Комендантский час вот-вот должен был начаться, поэтому народу почти не попадалось и только эхо шагов разносилось на пол квартала в обе стороны, заставляя нас напряженно втягивать голову в плечи. Когда наконец сошли на тропинку ведущую к морю, я опять поинтересовался:
- Ты деньги взять успел?
- Вот
Мишка продемонстрировал два пухлых кошелька и сунув их опять за пазуху, виновато сказал:
- Ты меня извини, я понимаю, это из-за моего чистоплюйства так получилось.
Хорошо хоть понимает, что это его фактический запрет на убийства, меня чуть до кондратия не довел. А самое обидное, если в этих портмоне, нужной суммы не окажется. Тогда выходит, что наши пляски с бубном были совсем зряшными. Хотя если судить по толщине этих бумажников… Но загадывать не буду, а то опять сглажу.
Когда ввалились в хибару, нас встретил испереживавшийся Игорь. Удивленно глядя на мой закрытый глаз, он спросил:
- Ну что, как сыграли? И почему Илья на маяк стал похож?
Тоже мне приколист. Я на тебя посмотрю, на что ты похож будешь после такого удара. Хотелось сказать много слов, но сдержавшись и проигнорировав подкол,  ответил:
- А вот сейчас и подсчитаем, стоила ли эта игра свеч…
Птицын вытаращил глаза на кошельки, но спрашивать ничего не стал, видя как мы увлечены пересчетом бабок.
-Пять семьсот!
- И у меня семь и пятьсот оккупационными!
Глянув друг на друга мы с Кравцовым не сговариваясь расплылись в радостных улыбках. Потом подмигнув целым глазом, я выдал:
- Говорил же, что завтра мы отчалим! А за одну гулю под глазом, такой куш это даже с перебором будет!
Игорь недоуменно посмотрев на нас, наконец тоже подал голос:
- Так мужики. Я что-то не понимаю. То есть я понимаю, что вы ходили играть, только не понимаю во что? Это в какой игре выигрыш стразу в кошельках дают, да еще и в неизвестной для выигравшего сумме? Давайте – рассказываете, а то я начинаю думать, что вы вообще ночными грабежами промышляли!
Опять переглянувшись с Мишкой, заржали уже в голос, а потом перебивая друг друга начали рассказывать…

А уже днем, сидя на матрацах  в крохотной каюте окончательно поверили, что все наконец закончилось и с Францией мы попрощались.  Вернувшийся Мишка принес мне какую-то мазь от синяков и известие, что через полтора часа, скользкий тип Эдвард Мейлиц, получивший свой гонорар, ждет нас возле старого причала. Придя туда в назначенное время, увидели двух хмырей, лениво болтающих между собой. Один, чуть меньше и с редкими светлыми волосами был тем самым Мейлицом, а второй, больше похожий на гориллу с армянским носом, оказался боцманом и компаньоном. Там же на причале мы попрощались с Кравцовым. Крепко обняв Мишку, еще раз напомнил ему передавать привет отцу и не забывать мой адрес. Потом его сграбастал Птицын, а потом, наблюдающий за всем этим с кривой усмешкой Мейлиц, на плохом немецком приказал следовать за ним. Проведя нас какими-то тайными тропами, ныряя то в подвалы, то в дырки в заборе, мы наконец выскочили прямо к пирсу, возле которого стоял маленький замызганный пароход на носу которого красовалось название «Пенелопа». Немецкие патрули и таможенники остались далеко за спиной, но все равно, боцман заставил напялить безразмерные плащи и только после этого мы, пройдя по пирсу, поднялись на бывший угольщик. Вахтенный глядя сквозь нас, поприветствовал капитана и снова отвернулся, безразлично разглядывая снующих над водой чаек. А потом, проплаченные гости были проведены куда-то в нутро корабля. Там, боцман, отодвинув пожарный щит в сторону, показал на прячущуюся за ним дверцу и прежде чем мы туда нырнули проинформировал:
- Сидеть тихо, пока не выйдем в море. Кормежка – три раза в день. Гадить в ведро. Рыгать если приспичит - туда же. Когда можно будет выйти, я сам скажу, а до этого чтобы не звука! Поняли?
- Яволь!
Гориллообразный здоровяк ощерился, показав желтые прокуренные зубы и кивнув, подтолкнул меня внутрь. Потом дверь закрылась и послышался шум задвигающегося щита. Оглядев при свете тусклого потолочного плафона жилище, я сказал:
- Ну что Игорь, это конечно не «Хилтон», но зато тепло и не дует. Так что предлагаю залечь на эти тощие матрасы и хорошенько вздремнуть. На ужин нас боцман лично разбудить обещал, так что вечерний жор не проспим. Ты как на это смотришь?
Птицын смотрел положительно и уже через десять минут, мы следуя старой пословице насчет службы и солдата, вовсю сопели носами рулады, не сильно заморачиваясь тем, что нас ожидает в дальнейшем.