Над каждым из четырёх броневагонов взметнулся столб огня – хоть двери и позакрывали, но ударная волна от огненных фугасов, в качестве которых приспособили бочки с топливом, ненавязчиво распахнула их снова. Паровоз же окутался облаком пара. Хотя с момента крушения прошло почти два часа, топка продолжала греть воду, и теперь выбравшийся на свободу кипяток жадно пожирал снег.
Нагрузились под завязку, налегке шли только дозоры. Ближе к реке в колонну влились и артиллеристы во главе с Нефёдовым. Перераспределить нагрузку за счёт них удалось только частично – весь боекомплект они везли обратно неизрасходованным.
- Это что, всё? – капитан указал глазами на девятерых, еле бредущих под тяжестью груза, пленных.
- Половина, считай, сразу побилась, ну или добили на месте. Ещё три десятка идти не могли, тоже к Кондратию отправили. Штыками, чтобы патроны зря не тратить.
- Туда им и дорога. Кто мы мог подумать, что такое можно проделать без единого выстрела.
- Ну, положим, раз стрельнули, - вспомнил про убитого латыша.
- А, не привязывайся к словам. Ведь считали, что бой будет. Пушки тащили, миномёты, а тут, ручку старшина повернул – минус сто человек и бронепоезд.
- А ты считал, что самый интеллектуальный род войск это твоя артиллерия? Знаю, считал.
- А так оно и есть. У нас же всё по расчётам, а подрывники всё больше по интуиции действуют, это же видно.
- Не скажи, думаю, у них столько в голову вложено, что на основе опыта они принимают решения вроде как на интуиции, но на самом деле мозг всё просчитывает, но выдаёт результат, не акцентируя внимание на промежуточных расчётах. Это как с моторикой, если тебе нужно, например, быстро перенести огонь по фронту, ты же не будешь раздумывать на какой угол надо повернуть ствол, чтобы на расстоянии километра прицел сдвинулся на сто метров, а просто крутанёшь маховик горизонтальной наводки. А то и автоматически вертикальную поправишь, если там холмик какой или наоборот впадина.
- Так, но это с рефлексами нарабатывается.
- С рефлексами это к Павлову. На самом деле, все рефлексы это всё равно работа мозга, а мозг это такая штука, что даже передовая советская наука провозится, раскрывая его тайны, не одно десятилетие.
Реку перешли между Гирсино и посёлком Герой Труда. Хотя мороз ещё больше окреп, но и груза у нас прибавилось – под тяжело нагруженными санями лёд начал опасно прогибаться и трещать. Пришлось частично разгружать розвальни и перетаскивать добычу вручную. Пересекая дорогу, Захарничи оставили западнее. Здесь к нам присоединилось ещё три десятка человек, блокировавших до этого шоссе. Идти стало полегче. Жирносеки так же оставили по левую руку, хотя было большое желание заглянуть к Говорову и разжиться транспортом – хоть нас и стало больше, а следовательно поклажа каждого уменьшилась, усталость давала о себе знать.
Нарвались мы уже не далеко от дома, когда пересекали последнее шоссе. Только прошли Уляды и встретили Потапова, доложившего, что всё тихо – за полдня не прошла ни одна машина, одни местные мужики шастают по своим делам. Две засады, по два десятка человек, блокировали дорогу с востока и запада, за поворотами, и должны были присоединиться к нам, как только пересёчём трассу. Едва третья лошадка ступила на полотно дороги, как с запада ударила пулемётная очередь на два десятка патронов, после чего пулемёт продолжит бить короткими очередями. К его говору присоединились несколько винтовок. Затем винтовок стало больше, и заговорил второй пулемёт.
- Веденеев, разберись, что там происходит! Потапова возьми, он знает где его люди! Капитан, готовь миномёты. Орудия быстро перегони на ту сторону и найди позицию для них.
Перестрелка разгоралась, как вдруг к ней присоединилось, знакомое тявканье чего-то скорострельного и крупнокалиберного, по сравнению, конечно, с обычным стрелковым оружием. Очереди были по три-четыре выстрела – мы, со своих самодельных станков, такими стрелять не стали бы. Похоже, это не разведгруппа, на что в тайне надеялся, а что-то более неприятное.
- Старшина, сани гони в лагерь. Бойцов разгружай от скарба, пусть чуть дальше, вместе с пушками оборону занимают. За пленными проследи – могут драпануть.
Капитан уже вовсю разворачивал миномётную батарею на небольшой полянке. Подготовился он хорошо – у него было два восьмидесятимиллиметровых и два пятидесятимиллиметровых миномётов, с приличным запасом мин. Кроме того, в сторону выстрелов уже бежал связист, разматывая за собой телефонный кабель. Хорошо натренировал. Здесь же, оставляя батарею в тылу, занимали оборону ещё полтора десятка партизан, аж при четырёх пулемётах.  За дорогой кто-то тоже оборудовал позицию. Зимний лес, не слишком удобное место для рытья окопов, но бойцы усиленно долбили уже успевший промёрзнуть грунт.
В перестрелке уже участвовали несколько пулемётов и скорострельная пушка. Сколько остального оружия, понять было невозможно – треск стоял на весь лес. А вот и пошли хлопки взрывов. Так как наши миномёты молчали, то это или немцы подключили артиллерию или дело дошло до гранат.
Глянул на Нефёдова, что напряжённо сжимал в руках трубку телефонного аппарата. Видно, поняв невысказанный вопрос, он указал на меньший из миномётов и показал два пальца. Ясно.
Тут же послышался зуммер, и капитан поднёс трубку к уху, выслушал, отдал команду. Через десять секунд послышался хлопок покидающей ствол мины, за тем второй, за тем два более громких хлопка.  Вероятно, Нефёдов решил не держать в секрете свою огневую мощь, а сразу обрушить её на врага.

А вот и Потапов обратно возвращается.
- Григорий, что там?
- Немцы, не меньше роты. Впереди мотоциклы шли, пришлось их перед поворотом обстрелять, иначе выскочили бы на обоз. Шесть грузовиков с пехотой и танк «двойка».
Вот, оказывается, кто там из автоматической пушки наяривает, старый знакомый.
- Танк удалось обездвижить. Вы бы на этой стороне дороги не задерживались. Кажется, они собираются фланги охватить. Хочу с востока оставить пару человек, остальных сюда.
- Хорошо, действуй.
- Смирнов, - окликнул младшего сержанта, руководившего земляными работами. – Хватит здесь ковырять. Оставь пару человек, остальных отводи налево, надо фланг прикрыть. Пошли бойца к Фролову, вон он на той стороне окапывается, пусть правый закроют. Ракеты у капитана возьми, если что дашь сигнал, он поможет огоньком.
Блин, уже кого-то тащат, видно крепко зацепило. Пушка замолкла, уже понадеялся, что бронебойщики добили танк, но она опять заработала. Гадство! Зато заметно стихла перестрелка, похоже, наши мины делали своё дело. Миномёты. то истошно молотили, то замолкали на минуту, когда наводчики меняли прицел после очередной команды капитана, и опять начинали посылать мины одну за другой.
Вот уже мимо промчался Потапов со своими людьми. Тут же послышалась перестрелка справа, куда ушёл Фролов, а через минуту слева. Ракет не было, значит, парни пока справляются. Со стороны дороги, где шёл главный бой, уже самостоятельно, пришли ещё трое, и теперь занимались своими ранами. Им помогала пара бойцов оставленных Смирновым. Казалось, бой длится уже час, но посмотрев на часы, понял, что не прошло и пятнадцати минут.
Вдруг, заметил рядом Епишева. Откуда взялся?
- Товарищ командир, меня товарищ старшина с докладом прислал.
- Короче!
- Обоз ушёл, позицию заняли, можете отходить.
- Понял. Давай вперёд, найдёшь Веденеева или Потапова. Пусть готовят отход. Сначала сюда пусть пришлют людей для эвакуации раненых. Вперёд. Сигнал отхода две зелёные ракеты.
Так, теперь Нефёдов.
- Капитан, сколько ещё боезапаса.
- Пятёрок штук тридцать, восьмёрок десяток.
- Давай на ту сторону дороги. Как дам две зелёных ракеты, вмажь на всю катушку, прикроешь отход.
Не забыть о флангах, на которых перестрелка так же стала редкой.
- Вы, - это уже паре, помогавшей раненым. – Ты на левый фланг, а ты к Фролову на правый. Отход по сигналу – две зелёных ракеты. Ясно?
- Да!
- Да!
- Выполнять!
Всё, пока командовать закончил, значит по ящику с минами в руки и бегом. За те десять минут, пока перетаскивали миномёты, интенсивность стрельбы снова выросла. Почувствовали, гады, слабину. Ещё через пару минут, ушедших на пристрелку, капитан дал отмашку, и я выпустил ракеты. Батарея снова ожила, выпуская остатки боезапаса. Вскоре крупный калибр умолк, и бойцы потащили миномёты в лес. Вместе с ними уже уносили и уводили раненых, вот и основная группа отходящих пересекла дорогу.
- Леший, - рукав полушубка Веденеева был распорот, но крови видно не было, а вот ковыляющий за ним Потапов, видно, схватил пулю или осколок. – Все ушли?
- Смирнов левый фланг держит, его не видел. Фролов на правом, но ему проще, дорогу пересекать не надо, сейчас, наверно где-то у нас в тылу.
- Тогда оставлю отделение, пусть Смирнова ждут. С патронами плохо.
Да, расход патронов за последние полчаса должен быть колоссальным. Смирнов со своими людьми показались минуты через три. Одного тащили на руках, остальные отходили грамотно - не менее двух автоматических стволов одновременно держали тыл, постреливая короткими экономными очередями. Наконец и они пересекли дорогу. За ними почти тут же сунулись трое или четверо немцев, но нарвавшись на огонь засады, и оставив лежать одну тёмную фигуру на снегу, откатились назад.
Вспыхнула перестрелка сзади и правее. Надеюсь, это Фролов держит фланг, но задерживаться всё одно не стоит - как бы ни отрезали.

Уже отбежав метров на тридцать, прекратил сгибаться, выпрямился, и тут что-то врезалось в дерево, мимо которого пробегал. Сверху тут же посыпался снег. Оглянулся, в древесном стволе на уровне лица, дыра обрамлённая цепками. Повезло, сантиметров пятнадцать левее и алес капут – тут никакая регенерация не поможет, если так дерево разворотило, то башке досталось бы не меньше.
Перестрелка на правом фланге нарастала. Через две сотни метров встретил Веденеева.
- Фролов? – посмотрел в сторону перестрелки.
- Да. Уже послал помощь и отделение зайти немцам во фланг. – Не стоило оставаться с заслоном.
Да сам знаю – не моя это работа, но вот как-то увлёкся. Отвечать ничего не стал. Ещё через сотню метров вышли на широкую просеку, пересекли и попали на позиции, подготовленные старшиной. Тот тоже оказался здесь. Так как сам только получил выволочку, приставать с вопросами не стал, но потом напомню, кто должен следить за обозом.
- Где капитан?
- К пушкам пошёл, мы их там, подальше, поставили, чтобы просеку могли простреливать. Миномётчиков я отправил на базу.
- Сколько сейчас бойцов?
- Около шестидесяти, но должен ещё правый фланг подтянуться. Сколько там человек не знаю.
- Если всё нормально, то около тридцати,  - прикинул численность группы Фролова, добавил отделение, пошедшее на фланг и на подмогу. – Потапов где?
- Перевязывают.
Место, где обиходили раненых нашёл быстро. Всего их было девять человек, причём трое тяжёлых.
- Григорий, немцев точно рота?
- Точно не скажу. Если ещё подкрепление не подошло, то вряд ли больше. В машину человек двадцать пять-тридцать влезет, ну, если потесниться, тридцать пять. Машин шесть, но они же ещё и миномёты с боезапасом притащили, вот я и прикинул, что рота.
- Потери какие могли понести?
- Два десятка видел.
Значит если учесть ещё и раненых, то их сотни полторы должно остаться, может чуть меньше. Да, надо будет отходить, потому как, если они танк починят, может совсем кисло выйти. К этому времени перестрелка на фланге, затихла, но раздалось несколько одиночных выстрелов с фронта. Похоже, фрицы нас догнали.
Наконец заработал пулемёт, судя по отдалённости, не наш. В ответ хлёстко ударил пушечный выстрел и пулемёт умолк. За первым выстрелом последовал второй. Всего было четыре залпа, после чего наступила тишина. Немцам явно не понравилось наличие у нас артиллерии. Так в тишине прошло минут пять, после чего в том месте, откуда стреляли пушки, послышались разрывы. Тут я уже сам понял, что это продолжили свою работу немецкие пятидесятки. Я не я буду, если Нефёдова и его артиллеристов уже и след простыл, но пусть постреляют, чай боезапас у них не резиновый.
Пользуясь передышкой наши бойцы старались побыстрей набить патронами опустошённые магазины, диски и ленты. Пока осматривал позиции, заметил несколько «максимов» без станков. Интересно, как бойцы собираются из них стрелять? Спросил у старшины. Тот ответил, что всё одно бросать пришлось бы, так как их вытащили из саней, а на место, что они занимали, сложили патроны из переносимой людьми поклажи. Кстати эти пулемёты так же снарядили металлическими лентами.
- Не знал, что для наших пулемётов делают такие ленты, - Поделился со старшиной. - Ещё когда увидел в зенитном пулемёте, удивился. Оказывается те, что по бортам стояли тоже с металлическими.
- Эти другие. Зенитные это, так называемые, «пэве» – пулемёты воздушные. В двадцатых ещё переделали «максимы», для установки на самолёты. Для них и ленты сделали рассыпные, звенья вместе с гильзами на землю при стрельбе сыплются. Для пехоты такие ленты не удобны – и дорого, и набить по второму разу проблема. А то, что здесь, это обычная немецкая лента, только патроны задом наперёд вставлены.
- Зачем?
- А бес их знает, наверно по-другому не работает. Немцы те ещё затейники.