А вот и капитан со своими артиллеристами. Проскакали мимо в сторону боя. Санки у них знатные, правда только двое – на одних больший миномёт, на других ящики боеприпасов, да и то не все, часть ящиков и малые миномёты на руках тянут. Вряд ли им вся их артиллерия уже понадобится, но это их дело, тут влезать со своим непрофессиональным мнением не стоит.
Подожжённому грузовику разгореться не дали и уже вовсю закидывали снегом. Из броневичка вытаскивали тела экипажа, оказалось сделать это не так просто, как выбросить трупы из автомобилей, потому там собралось человек пять-шесть. На всей остальной дороге также царила деловая суета – снимали с убитых обмундирование и снаряжение, откидывая обнажённые трупы в сторону. Пара машин так и стояла с работающими движками, частично съехав с дороги. Заметил старшину, но тот был дюже занят. Ладно, у меня тоже есть дело – командир второго взвода первой роты уже строил своих бойцов. С лопатами.
- Ефимчук, выдвигаетесь быстрее.
Их дело организовать мало-мальски удобный съезд с дороги – здесь метрах в трёхстах была довольно приличная просека пробита, но совсем к шоссе она не подходила, потому пару канав в снегу к ней пробить придётся, да и по самой просеки колею прочистить. Особый геморрой будет с бронеавтомобилем, ну да ничего, хоть на руках но вытащим.
Утром чуть не падал от усталости, да и на остальных смотреть было страшно. Вымотались хуже бурлаков. Три сотни человек тянули и толкали восемь автомобилей и нелёгкий стальной гроб по заснеженному лесу, а снега уже было выше колен. Тяжёлое налитое водой серо-бурое, от вылетающей из под колёс грязи, месиво. Но утащили. Кто бы мне ещё сказал зачем? Ладно, там разберёмся. Ещё почти до обеда ходил как зомби и мешал людям работать. Не стал дожидаться пока пошлют, зашёл в землянку, прилёг и вырубился.
В себя пришёл только к вечеру, но всё одно голова была тяжёлая, и что-то в ней гулко шумело. Проснулся от ощущения, что на меня сморят. Точно, сидит, гляделки свои большущие на меня наставила, и молчит.
- Маш, случилось чего?
- Нет, просто я ужин уже третий раз разогреваю.
- Тогда давай, чего ему стынуть.
Каша оказалась недосолена, но мяса на этот раз было богато.
- С общего котла?
- Да.
- А чего мяса так много?
- Леонид Михайлович распорядился двойную боевую норму выдать. Завтрака с обедом всё одно ж не было.
Точно, какие-то сухари мы ночью жевали, а потом я сразу спать завалился. Нефёдов предлагал в бурлаки всех согнать, но тут я настоял, чтобы четверть бойцов оставить в резерве – службу нести.
- Спасибо.
- Вот чай ещё.
- Хорошо, иди.
- Я могу ещё посидеть, у меня сегодня работы больше нет. Вот ещё сахар.
- Что, тоже двойная норма.
- Ага.
- Врёшь, твой небось.
- Это… нет, ну то есть да… но вам надо…
- Обойдусь. Сама съешь, или брату отдай, если раздобреть на наши харчах боишься.
- Тут раздобреешь, как же…
- Всё, иди отдыхать. Да, старшина спит?
- Нет, он всего-то пару часов и вздремнул. Сейчас на складе продуктовом.
- Спасибо ещё раз, беги.
Кошку нашёл на складе, только другом - боепитания. Удивительно, никогда не видел эту землянку не полупустой. В основном здесь только взрывчатка и хранилась, а всё что можно было распределить по личному составу, ему сразу и распределялось. Правда, после налёта на аэродром стали хранить снаряды к зениткам, бронебойные патроны и непеределанное ещё авиационное вооружение. Сейчас землянка была набита довольно плотно. Особенно выделялись миномёты и станковые пулемёты. Много.
- Ну не фига ж себе!
- Ага, - глаза Кошки поблёскивали как у настоящей кошки, а на лице было нарисовано ощущение непередаваемого счастья. – Это я пока только тяжёлое вооружение оставил. Практически всё лёгкую стрелковку уже растащили.
- Капитан знает? – я указал на растопырившиеся в углу миномёты.
- Знает, но он пушки обихаживает.
- Ясно, дорвался артиллерист. Вкратце доведёте чем всё закончилось? Или ещё не закончилось?
- Калиничев три часа как вернулся. Они сначала немцев по лесу гнали. Почти всех положили, но полтора десятка как-то вывернулись и добрались до Зароново. Хутор это такой.
- Знаю, километрах в четырёх от места засады.
- Ну, да, вот немчура там и зацепилась. Наши их только ближе к полудню добили.
- Потери большие?
- Всего у Калиничева шестеро убитых, но раненых много – почти два десятка. Сначала в лесу каша была – фиг разберёшь где кто, а потом и на хуторе, там обороняться удобно. Да ещё спешка, того и гляди к вражинам подмога подойдёт – сам угодишь как кур в ощип.
- А пытались кого из города прислать?
- Вроде нет, мы провода кругом порезали, так что если кто и слышал, то сообщить сложно было. Немцы с шоссе расслышать могли, но пока тихо. У нас четверо убитых и девять раненых. Итого раненых под три десятка, убитых девять. Фашистов побили сто пятьдесят четыре, двоих взяли в плен. Одного сейчас Тихвинский допрашивает.

Тихвинский должен был проводить допрос во втором лагере – пленных в основной мы на всякий случай не водили. Хоть и глаза им завязывали и по-другому стереглись, но мало как дело обернётся. Идти туда по ночному лесу смысла не видел никакого – до утра потерпит, но всё оказалось несколько проще. Наш юрист дожидался меня у землянки, попрыгивая на месте, вероятно чтобы согреться, но возможно от нетерпения и желания поделиться новообретёнными знаниями.
- Товарищ командир, разрешите обратиться.
- Обращайся, только внутрь пройдём – не май, не лето.
- Ну, чего узнал? - я уселся на холодную скамью. Надо бы дровишек принести, протопить хотя бы немного. – По твоему довольному виду сужу что новости неплохие.
- Да, немцы в показаниях сходятся.
Ишь, «в показаниях». Интересно, какую он им статью шьёт? Спрашивать не стал, вдруг обидится – так сказать, профессиональная деформация.
- Ну, и чего показывают?
- Это, и правда, часть двести первой охранной дивизии. Вторая рота третьего батальона, плюс усиление.
Рассказывал он долго, но если коротко, то мы рано испугались. Во-первых, сам двести первый полк, на основе которого дивизия формировалась, особого опыта не имел. Во-вторых, дивизия была далека от полного формирования и, соответственно, возможностей боевого применения. В-третьих, она только называлась дивизией, а в реале не дотягивала и до бригады. Основой дивизии так и остался полк трехбатальонного состава, батальоны в свою очередь состояли из трёх пехотных, одной пулемётной роты, роты пехотных орудий и противотанковой роты. Так и не понял, зачем им противотанковая рота, но на её вооружении стояли двенадцать тридцатисемимиллиметровых орудий. В роте пехотных орудий было шесть семидесятипятимиллиметровок. Вооружение одного из взводов этой роты нам и досталось в виде двух пушек. Пулемётная рота кроме двенадцати станковых пулемётов имела ещё шесть восьмидесятимиллиметровых миномётов. Один из взводов этой роты тоже был на усилении, его пулемёты и миномёты мы и прихватили. Обычная пехотная рота имела двенадцать ручных пулемётов и три миномёта калибра пятьдесят миллиметров.
Вооружение по большей части было устаревшим, потому нам и достались винтовки образца девяносто восьмого года и пулемёты с водяным охлаждением. Ерунда, нам не в падлу, а дарёному коню вообще никуда не смотрят. Тем более что автоматы нормальные, нашим ППД конечно уступают, миномёты и артиллерия тоже вполне на уровне.
Кроме этого единственного полка ещё имелся артиллерийский дивизион, состоящий из двенадцати орудий калибра сто пять миллиметров. Полк и дивизион считались некими частями быстрого реагирования, но в связи с тем, что полк раздёргали на отдельные роты, что-то я сомневаюсь. В Полоцке как раз и должна была находиться эта рота с усилением – теперь уже не находится.
Кроме вышеперечисленных частей в дивизии была масса других подразделений, вроде группы Тайной полевой полиции, отдельные охранный батальон, полицейский батальон, батальон полевой жандармерии и три батальона охраны тыла. Все эти части не имели тяжёлого вооружения, даже миномётов и станковых пулемётов. Да и батальонами они скорее назывались. Кроме того существовала ещё масса мелких небоевых подразделений типа полевых комендатур, санитарной роты и подразделения полевой почты. Как я и сказал, по своим возможностям данная дивизия значительно уступала нормальной бригаде, да ещё находясь на стадии формирования.
Несмотря на это, времени у нас осталось вряд ли много, скорее даже мало. Надо активизировать действия, пока противник раскачается и перебросит к городу по-настоящему крупные силы. Немцы уже скоро месяц как обещают взять Москву «на следующей неделе», вероятно, все силы у них брошены именно на решение этой задачи. Думается мне, что обломаются. Конечно, приходится бойцам напоминать о восемьсот двенадцатом, и что захват Москвы ничего врагу не даст, а если это и произойдёт, то всё одно станет началом конца для гитлеровцев, но очень не хотелось бы видеть подобного развития ситуации. Всё же тогда Москва не являлась единственной и даже главной столицей империи, а сейчас, когда Ленинград чудом удерживается, подобное поражение может стать катастрофичным. И наоборот, если фашистам не удастся взять оба города, это может сдвинуть чашу весов в нашу сторону.
Именно поэтому каждая автомашина, не доставившая свой груз на фронт, а тем более железнодорожный состав, выбросивший своё содержимое под откос, могут стать той самой соломинкой, сломавшей спину верблюду. Тем более, что руки у нас практически развязаны - хотя бы несколько дней мы сможем творить, если не то что захотим, то уж то, на что сил хватит, точно. А силы у нас есть.