Продолжение:

  Обед прошел без особых неожиданностей, а вот начавшееся после него обучение основам верховой езды преподнесло императору сразу два сюрприза. Первый был так себе, но все же заслуживал внимания. Он состоял в том, что у Елены нашелся костюм для верховой езды по-мужски, то есть верхом, а не боком. И он был знаком императору – в почти таком же не раз ездила Елизавета, только теперь он был явно ушит под фигуру Татищевой. То есть цесаревна серьезно подошла к экипировке своей сменщицы, за что Сергей мысленно засчитал ей отдельный плюс.
  Второй же сюрприз был куда весомей – Лена, хоть и говорила, что совсем не умеет ездить верхом, ухитрилась ни разу не свалиться с лошади, к разочарованию Новицкого, который уже был готов ловить даму на лету. И, естественно, опускать на землю не сразу, а немного погодя. Она же, не падая, почти сразу научилась направлять кобылу примерно туда, куда надо, и даже смогла проехать метров четыреста.
  Царь хорошо помнил свои первые уроки верховой езды и вынужден был признать, что у Лены сейчас получается куда лучше, чем у него тогда. Интересно, почему?
  Немного подумав, Новицкий решил, что вряд ли это из-за его выдающихся способностей к педагогике. Скорее всего, тут сработало то, что его ученица, пусть сама до этого и не пробовала ездить, постоянно видела, как это делают другие. Да и лошадь наверняка не казалась ей огромным и непредсказуемым зверем, как Сергею два с небольшим года назад на первом уроке. В общем, они нормально, хотя и не очень быстро, доехали до огорода, на котором произрастало второе поколение всяких овощей из семян, подаренных его величеству могиканской княгиней Василисой Чингачгуковой, ныне уже год пребывающей в счастливом замужестве за лейб-гвардии полковником Степаном Шепелевым. Или, что почти то же самое, захваченных из будущего курсантом под номером семь Сергеем Новицким. Вот он и волновался, не подсунули ли ему в Центре какую-нибудь геномодифицированную дрянь, которая выродится уже во втором поколении. Хотя, конечно, Афанасий Ершов в каждом письме, кои он слал в Петербург два раза в месяц, в числе прочего осведомлял императора и о состоянии огорода. Однако царь, понятное дело, хотел взглянуть на растения своими глазами. Ведь почти весь прошлый урожай был пущен на семена! Даже жареные кабачки удалось попробовать всего два раза, да и то их пришлось готовить на конопляном масле. В принципе, и так получилось очень даже неплохо, но на подсолнечном они выходят все же явно вкуснее.
  В отличие от Елизаветы, которая год назад проявила заметный интерес к тогда еще совсем небольшому огороду императора, Татищева сразу извинилась и сказала, что всю жизнь прожила в городе, огорода никогда не имела и потому ничего в этих растениях не понимает. Хотя, конечно, ромашки тут очень большие и красивые.
  Пару минут Сергей высматривал, где его спутница нашла хоть одну ромашку, потом проследил за ее взглядом и понял, что она имела в виду подсолнухи. Вздохнул и сказал, что на сегодня уроки закончены, до вечера Елена свободна, а в девять он надеется, что она окажет ему честь отужинать в его обществе. После чего проводил даму до подъезда, помог слезть с кобылы, а затем в сопровождении дежурного десятка охраны поскакал в Ново-Преображенское. Ибо заводить новую любовницу, пока еще не все прояснено со старой, ему казалось некрасивым. И вообще было интересно, как поведет себя цесаревна. Предоставит возможность своему Петеньке объявить о грядущем разрыве отношений или сделает это сама? Император склонялся ко второму предположению, потому как считал тетку умной женщиной, вовсе не желающей испортить дружеские отношения со своим царственным племянником. А это могло случиться, если она позволит ему считать себя виновным в их разрыве.
  Елизавета не обманула ожиданий молодого царя. Она, с трудом сдерживая слезы, поведала о своем открытии. Мол, она поняла, что слишком стара для Петеньки, не может составить ему счастья и не хочет его ничем неволить. Император тут же вспомнил третью и четвертую строку пушкинского стихотворения, которое не давало ему покоя прошлым вечером. А Елизавета тем временем с чувством продолжала, причем и дальше почти по Пушкину. Сергей, постаравшись изобразить трагическое лицо, внимательно слушал. Понятно, прикидывал он, что это не экспромт – Лиза, небось, все давно продумала, да еще не раз отрепетировала со своей Маврой. Но все равно еще чуть-чуть – и я тут, пожалуй, от полноты чувств даже пущу слезу.
  Наконец цесаревна закончила, и молодой царь в порядке поощрения зашмыгал носом и обнял свою Лизу, причем не как любовницу, а по-братски. Потом немного отстранился, кивнул, сказал, что никогда-никогда не забудет прекрасных минут, подаренных ему Елизаветой, и отчалил. Спросить, как у нее продвигаются дела с Фридрихом, можно будет и попозже. Потому как такого, чтобы она произвела впечатление на принца непроизвольно и незаметно для себя, просто не могло быть.

  Сразу после ужина император в последний раз припомнил конспекты по сексуальной культуре, имеющиеся в планшете и прочитанные сегодняшним утром. И, пока ничего не забыл, поднял глаза к потолку, с выражением признался Татищевой в любви и вручил заранее приготовленный букет подсолнухов – раз уж они ей так понравились, то четырех штук не жалко. Та сначала вообще не поняла, о чем ей толкуют, а поняв, настолько разволновалась, что даже не смогла сама справиться с застежками платья, так что Сергею пришлось ей слегка помочь.
  При виде обнаженной подруги у молодого царя возникло большое желание, но не совсем такое, какого он ожидал. Вообще-то он уже видел Елену полуобнаженной, но только снизу, где это не очень бросалось в глаза. Да и глянул он тогда на нее мельком, ибо его больше интересовала быстросъемная юбка-подставка. А сейчас Новицкому очень захотелось хоть чем-нибудь подкормить девушку. Ведь все же ребра сосчитать можно! Кто ее довел до такого состояния – неужели муж? Вот мерзавец пьяный! Чтоб ты побыстрее своим любимым портвейном до конца третьей стадии долакался, скотина, уж Нулин за этим проследит. Какая этому козлу женщина досталась, а он? Тьфу, да только.
  Император потянулся было к шнурку звонка, чтобы велеть тащить с кухни все, что там есть, но вовремя спохватился. Немедленного эффекта все равно не будет, а Лена может не понять и обидеться. Поэтому Сергей просто нежно приобнял девушку за плечи и уложил ее на кровать. Потом разделся, на что у него ушло менее тридцати секунд, погасил обе керосиновых лампы и лег рядом.

Отредактировано Avel (30-07-2013 20:47:17)

Продолжение:

                                                           Глава 15

  Проснулся Сергей рано и в замечательном настроении – так и хотелось сделать кому-нибудь что-то хорошее. Что касается Елены, которая еще спала, то тут все ясно – ее надо накормить сытным и вкусным завтраком, а потом подарить лошадь. На сегодня этого хватит, а дальше видно будет. Однако Лиза тоже молодец – как уверенно и быстро она произвела замену! Царь даже толком огорчиться не успел, как стало и не с чего. Пожалуй, зря я стряс с нее за отворот так много, подумал Сергей. Хотя, с другой стороны, деньги-то государственные!
  Тут император понял, что всплыла еще одна проблема. Да, он самодержавный монарх, который с полным правом может считать все государственное своим. Но ведь это означает всего лишь то, что личных денег у него вообще нет! Вот он и вынужден тратить на сугубо личные нужды бюджетные деньги, что не очень правильно – он же, в конце концов, не какой-нибудь ворюга Табуреткин. Выхода из такого положения всего два. Первый - вообще отринуть все личное, но к такому подвигу молодой царь мало того что был абсолютно не готов, так еще и не собирался готовиться. Второй – провести четкую границу, где его личные деньги, а где его же, но государственные.
  Итак, император – это должность, начал прикидывать Новицкий. Причем ее не занимают на общественных началах, а, значит, тут положена зарплата. Пусть это пока будет сто рублей в месяц. Мало, конечно. Если кто узнает, что он за такие копейки управляет государством, то будет стыдно, но ведь обнародовать эту сумму вовсе необязательно. На большую же я пока не заработал. Вот как совершу что-нибудь выдающееся, то сначала дам себе премию, а потом и вовсе повышу оклад.
  Значит, продолжил рассуждения молодой царь, с зарплатой все ясно. Но ведь он имеет право и на побочные доходы! Например, кто указал Баташеву места залегания золота? Вот-вот, а это означает, что и ему здесь тоже что-то причитается. Сколько? Ну, например, двадцать пять процентов, как через почти триста лет будет положено по закону. Стоп, но это же не клад, а содержимое недр, которые государственные… да и больно жирно будет по миллиону в год на игрушки тратить! В общем, с золота мои пять процентов, и все тут. В конце концов, я же самодержец, напомнил себе Новицкий. И, значит, могу произвольно назначать любую цифру. Все? Нет, еще остаются отчисления Кристодемуса. Вот это, пожалуй, придется забрать себе целиком, к государственным деньгам их не отнесешь никак. Фигушки, а подоходный налог? Пусть будет как у людей, то есть тринадцать процентов, которые пойдут государству с платежей целителя. Значит, таковы пока и будут мои личные доходы, из которых я имею полное право делать подарки своим как настоящим, так и прошлым женщинам. В общем, тысячи полторы Лизе можно спокойно подкинуть из личных средств. А вот если у нее нормально получится окрутить Фридриха, то это уже будет государственное дело, и премия за него пойдет из бюджета.

  Вообще-то обычно за завтраком царь ел немного, но сегодня пришлось поднапрячься, чтобы не смущать Елену, которая, по мнению Новицкого, явно нуждалась в усиленном питании. В общем, хоть и с трудом, но им удалось съесть все, что натащили подчиненные Афанасия, после чего Татищевой была поставлена задача – нарисовать эскизный проект паровой машины двойного действия, идею про которую она высказала вчера. А Сергей отправился к Новодевичьему монастырю, близ которого располагалась биологическая лаборатория Невидимой службы. Бабка сказала, что там уже достигнуты определенные результаты, и Сергей хотел поглядеть на них своими глазами.

Отредактировано Avel (31-07-2013 21:23:47)