Продолжение:

  В общем, пока вырисовывается потребность примерно в четырех-пяти аэростатах, больше не надо. Один для армии, один для науки, включая картографию, и пару-тройку катать любителей пощекотать себе нервы за большие деньги. Вроде Лизы, но она слетает на халяву, зато потом с лихвой отработает стоимость полета безудержной рекламой.
  Вот тут Новицкого и посетила мысль. Осознав ее, он едва удержался от того, чтобы вслух назвать себя дебилом.
  Почему он не строит планер или параплан? Потому, что для полета нужны вполне определенные условия. Либо высокие горы соответствующей формы, где будут образовываться регулярные восходящие потоки, либо самолет, который поднимет планер или парапланеристов на необходимую высоту. А чем аэростат хуже? Сделать такой, чтобы поднял на километр двоих и планер в придачу – это совсем нетрудно. А потом летай себе на здоровье, учись пилотажу! Чтобы к тому моменту, когда появятся достаточно легкие двигатели, пригодные для установки на самолет, уже имелись пилоты с многолетним опытом.
  Кстати, ждать сто или больше лет не придется. Ведь уже в середине девятнадцатого века появились движки, с которыми вполне можно было подняться в воздух! Просто никто не знал, как это сделать. А здесь первые нормальные паровики родились раньше, и, значит, их прогресс пойдет быстрее.
  Получается, можно не очень суетиться с захватом Крыма, подумал Новицкий. Подожду полной готовности армии, а планеры помогут скрасить ожидание. Тем более что они-то точно смогут применяться в военных целях, прецеденты уже были. Но вот только авиацию, в отличие от воздухоплавания, надо будет развивать в глубочайшей тайне. Кстати, в смысле ее развития остров Тобаго окажется очень кстати, ведь на нем растет бальса, а рядом Бразилия, где можно будет разжиться каучуком. Ибо сразу лететь с воздушного шара – это самоубийство. Сначала нужно научиться хоть как-то пилотировать планер, стартуя с резинового амортизатора. Заодно выкинем на рынок резиновые плащи и сапоги, спрос точно будет немалый. А там, глядишь, и до презервативов дело дойдет.
  Потом император задумался о возможности дальнейших демонстраций великолепной управляемости русских воздушных шаров. Это будет необходимо, потому как англичане, только построив свой первый аэростат, тут же убедятся, что между усилиями экипажа и направлением полета шара нет ни малейшей связи, что в их глазах сильно уронит ценность прогрессивного новшества. Значит, Россия обязана тут же явить миру дальний, но полностью управляемый полет, причем англичане должны увидеть и старт – к примеру, в Москве, и финиш в заранее назначенном месте. Где-нибудь в Ярославле. Для этого нужно уже сейчас озаботиться негласным поиском близнецов, причем обоих полов, дабы нашлось побольше, и подготовкой их в качестве пилотов-аэронавтов. Потому как сделать два абсолютно одинаковых с виду воздушных шара совсем нетрудно, можно даже три. В случае если найдутся тройняшки, не помешает продемонстрировать полет с промежуточной посадкой. Кто сможет различить, что взлетел один шар, а приземлился другой, если и сами шары, и пилоты в них будут абсолютно одинаковыми?
  - Больше я ничего не забыл? – попытался подвести итог император. И тут же сообразил, что есть еще одна страна, которая при правильной организации утечек информации тут же заинтересуется аэронавтикой. Это Франция. Она давно пытается соперничать с Англией в области военно-морского флота, и ей возможность форсировать Ла-Манш, не обращая внимания на британские линкоры, будет как манна небесная. Значит, описание недавнего полета надо срочно отправить в Париж, Сергею Миниху. Да и в Петербург, Христофору Антоновичу, тоже не помешает. А самого шара – Нулину. Глядишь, это и поможет ему переломить ситуацию с еще одним островом, уже от французов. Мало ли, вдруг он тоже для чего-нибудь пригодится?

  Фельдмаршал Миних получил пакет, в коем был описан недавно произошедший беспримерный полет, через неделю после свершения сего выдающегося события. Внимательно изучить его прямо сразу он не мог, потому как в этот день на царскую галеру ставили паровой двигатель, еще в начале мая специальным обозом доставленный из Москвы. Впихнуть на место тяжеленную и неудобную железяку удалось только поздним вечером, а бумаги Христофор Антонович прочитал только ночью, к неудовольствию своей молодой жены. И задумался. Фельдмаршалу было интересно – кто все это придумал? Вряд ли его величество, до сих пор он не проявлял ни малейшего интереса ни к каким полетам. А вот Кристодемус где-то с полгода назад, крепко напившись, во всеуслышание заявлял, что мощи его гения подвластна не только земная стихия, но и небесная тоже. Кажется, на него после этого даже доносы в Синод писали. И вот что получается – месяца не прошло, как грек вернулся в Москву, и там появился летающий шар! Значит, в будущем следует повнимательней прислушиваться к пьяной болтовне целителя.

Отредактировано Avel (22-09-2013 12:45:14)

Окончание главы:

  Вечером двадцать девятого мая Тихон Петрович Павшин пребывал в приподнятом настроении. Кажется, он сумел достойно выполнить полученный неделю назад приказ его величества, и ему будет что сказать на завтрашнем докладе. В том же, что правильное и быстрое исполнение подобных приказов не остается без поощрения, полковник уже успел неоднократно убедиться.
  Сразу после окончания торжеств, посвященных полету воздушного шара, Павшин был вызван к императору. Где услышал, что для англичан развитие воздушного флота в России – это как нож острый, и они начнут всячески этому препятствовать. Самый же надежный способ – это убийство царя. Так вот, Павшину было поручено продумать за противника все возможные способы оного злодейства, а потом уже за себя – как ему надежно воспрепятствовать.
  - Это ведь и для тебя важно, Тихон Петрович, - напутствовал его молодой царь. – Ведь ты меня переживешь самое большее на неделю, да и то вряд ли, скорее всего тебя в тот же день удавят. Причем не обязательно тобой обиженные, хотя их тоже более чем достаточно.
  Павшин это хорошо понимал, отчего взялся за дело со всем старанием. Вот только поначалу оно оказалось совсем непростым.
  Полковник очень неплохо представлял себе, как охраняют особу его величества, да при этом еще точно знал, что ему известно далеко не все. Поэтому в первые дни планы получались какие-то неубедительные. Однако позавчера Павшина осенило – нужен пожар! Причем не в самом дворце, его там просто так не устроишь, да каменный он, гореть почти нечему. И не каких-нибудь сараев неподалеку, это ничего не даст. А огромный! Пусть горит вся Москва. Тогда, если еще и ветер будет западный, в дыму, суете и панике появится возможность что-то сделать.
  Однако придумать способ покушения – это было даже не половина, а самое большее треть дела. Необходимо ясно себе представлять, как этому можно воспрепятствовать.
  Итак, все возможные пути, по которым император сможет в случае необходимости быстро покинуть дворец, уже давно плотно патрулируются семеновцами. Тайную засаду там устроить не получится. Но теперь полк должен провести серию учений, отрабатывая действия именно в случае общемосковского пожара. Но этого мало. Кажется, Петр Великий организовал в Питере первую пожарную команду с брандспойтами, кожаными рукавами к ним и конными бочками с водой, но после его смерти дело заглохло. Значит, его надо возродить в Москве, причем не в виде малочисленной команды, а целого батальона, а лучше даже полка, задачей которого станет недопущение в Москве вообще никаких пожаров. С немалыми полномочиями в этой области, это само собой. Осталось только придумать доводы, согласно которым новый полк будет подчиняться полковнику Тихону Петровичу Павшину, и можно смело представать перед очами его величества.