(продолжение)

     «Месяц, месяц, месяц…», - мысли постепенно выстраивались в цепочку. Логическую цепочку действий, действий и еще раз... действий. И таки да - без «дембелей» в этом раскладе обойтись было невозможно. Никак нельзя.
     «Дембелями» мы ласково называли всех наших страшно засекреченных бойцов невидимого фронта, то бишь, работников Департамента Москонской Безопасности. ДМБ, если коротко. Сам я с ними никогда не встречался – бог, как говорится, миловал. Но некий пиетет всё же испытывал. Не до дрожи в коленях, конечно, однако что-то такое в мозгах присутствовало. И потому… потому визит к представителю ДМБ в нашем департаменте я запланировал только на следующий день, поутру.
     Впрочем, зря я так волновался, единственный парадно-выходной костюмчик весь вечер утюжил, галстуком полчаса ворот рубашки шершавил, пытаясь затянуть его в элегантно-бодрящий узелок (и всё сам, сам, поскольку жены под рукой в этот ответственный момент опять не оказалось – работа проклятущая, чтоб ее). Увы, единственный во всем дэпээсовском здании кабинет без номера и пояснительной таблички оказался заперт. Наглухо, напрочь. Лишь одинокий бумажный листок, наспех приколотый банальной кнопкой к полированной поверхности двери, тоскливо шелестел оборванными краями в легчайших потоках воздуха, протекающего через вентиляционные решетки в потолке и стенах.
     Подергав для уверенности ручку и убедившись в том, что «логово дембелей» и вправду закрыто, я обратил более пристальное внимание на листок и бледную надпись, аккуратно выведенную на нем большими печатными буквами. «ВСЕ НА ЗАДАНИИ» - вот так вот просто и со вкусом. И никакой проверяющий, если он, конечно, существует в природе, не придерется – люди делом занимаются, шпионов, поди, ловят, а не по кабинетам стулья рассиживают, как обычные офисные хомячки.
     Грустно вздохнув, я стянул с шеи опостылевший галстук-удавку и пошел прочь, кляня себя за излишнюю самоуверенность – ну кто мешал мне заранее выяснить часы приема нашей «безпеки»? А всё лень, лень-матушка, что раньше нас родилась.
     На следующий день, выяснив всё, что нужно, в секретариате, я, уже гораздо более уверенный и целеустремленный, с самого ранья занял позицию перед знакомой дверью. Однако время шло, а ничего в этом закутке не менялось. Всё так же колыхался бумажный листочек, всё таким же неподвижным оставалось дверное полотно. Неподвижным и неприступным.
     Свой пост у «дембельского» кабинета я покинул с заходом солнца. Так ничего и не добившись, и никого не дождавшись. А вот еще через день… еще через день всё повторилась. С тем же разочаровывающим результатом. А потом еще через день, через неделю, через две. К вожделенной двери я приходил утром, приходил вечером, приходил в обед. Даже ночью являлся. Как призрак, как тать. Я менял стратегию, менял тактику. То по несколько часов без перерыва дежуря перед кабинетом, то неожиданно врываясь в небольшой коридорчик в самом разгаре рабочего дня. Несколько раз мне казалось, что цель близка как никогда и чудо вот-вот произойдет, но… увы, всё это мне только казалось. 
     Через три недели меня стали узнавать даже роботы-уборщики, деловито подмигивающие несчастному своими оранжевыми глазами-«люстрами». Я похудел и осунулся, я стал раздражителен и нервозен. Я почти отчаялся. И самое паршивое заключалось в том, что при всем при этом я знал. Знал точно, от тех же «уборщиков» (которые врать не умели - патологическая честность у них в базовую прошивку закладывалась), что кабинет иногда открывается. И ходит там кто-то. Время от времени. Хотелось бы верить, что не барабашка. Правда, за три дня до срока я уже был готов поверить в какую угодно чертовщину. И душу заложить за проникновение в «святая святых».
     И, о радость, мольбы мои были, наконец, услышаны. Богом ли, чертом, или всемирным вольтметром - плевать. Главное, что «это» произошло. Тогда, когда надеяться было уже не на что.  За сутки до времени «Ч».
     Дернув в очередной, тысячный раз ручку неуступчивой двери, я устало прислонился к полотну, уткнувшись лбом в ненавистный листок с издевательской надписью. А потом, видимо, уже просто от отчаяния, рванул ручку вбок. Рванул и чуть не упал, теряя равновесие. Тяжелая створка отъехала в сторону, словно волшебная дверь в пещере Али-Бабы, открывающая путь к сокровищам.
     С трудом выпрямившись и раскрыв от удивления рот, я застыл перед проемом в стене, лупая глазами и тихо охреневая. Это что ж выходит? Без малого месяц я как баран ломился в распахнутые ворота? Однозначно, дебил!!!
     Впрочем, со ступором я справился довольно быстро, секунд за десять. Успокоив, наконец, дыхание, осторожно перешагнув невысокий порожек и аккуратно задвинув створку обратно в стену. Прямо передо мной, метрах в пяти, располагался широкий стол. Над ним висел портрет одного известного лишь избранным исторического персонажа в древней фуражке, с цепким взглядом и острой бородкой клинышком. А за столом… за столом спиной к стене сидел человек. Обычный человек. Хотя, нет. От обычных людей он отличался исключительно строгим костюмом и различимой даже в сидячем положении выправкой. А еще прической-ежиком,  благообразной сединой на висках, волевым подбородком и каменным выражением лица. На меня хозяин кабинета не смотрел, всецело занятый более важным делом. Из белоснежного листка бумаги он складывал самолетик. Очень вдумчиво и не торопясь. Покрытый мягким ковром пол немаленького помещения был весь усеян этими самыми самолетиками.
     Осторожно подойдя к столу, я присел на краешек стула для посетителей и принялся ждать. Ждать, когда на меня обратят внимание.
     Ждал я не очень долго. Покончив, наконец, с процессом оригами, сидящий за столом человек плавно запустил самолетик куда-то в угол, внимательно проследил за его полетом и лишь после приземления бумажного аэроплана перевел взгляд на меня. «Сейчас или никогда!» Я подобрался. Вот только глаза… глаза у моего визави были такие добрые-добрые. Настолько добрые, что уже через пару секунд мне поплохело.

(продолжение следует)

Отредактировано tva134 (20-08-2013 16:32:00)

(продолжение)

     Трансфер мягко остановился прямо возле парадного входа в отель. Прозрачные пленки дверей тихо чмокнули, втягиваясь в борта, и весело гомонящие туристы принялись неторопливо покидать уютный салон. На сей раз действительно неторопливо, без лишней суеты, не изводя собственные нервные клетки на никому не нужную толкотню. Отчего в космопорту всё происходило с точностью до наоборот, я и по сей день объяснить не могу. Понять – тоже. Видимо, в подобном противоречии нашей натуры всегда таится нечто сакральное, скрытое от людских глаз и потому не объяснимое простыми словами. В общем, что-то такое трансцендентально-медитативное, гностицируемое исключительно в идемпотентном виде. (Во блин, загнул-то! Впрочем, я еще и не так ругнуться сумею, коли треба с якобы учеными фуфлыжниками гнилой базар перетереть. Шучу, естественно).
     На свежем воздухе мы с женой оказались одними из первых, благо сидели недалеко от выхода. Она тут же с интересом принялась разглядывать ландшафтные изыски местных дизайнеров, а я занялся багажом. Правда, занялся – это, конечно, сильно сказано. Всё мое участие в увлекательном процессе выгрузки и перемещения нашего чемодана заключалось в наблюдении за этим самым процессом. Со стороны.
     Флегматичный трансферный робот за пару десятков секунд полностью освободил багажное отделение, а затем за дело взялись люди. Точнее, аборигены. Местные граждане в попугаистой униформе, то ли швейцары, то ли вообще портье какие-нибудь, или вовсе "бои" – короче, хрен разберешь, как они на самом деле правильно обзываются. В итоге все эти портьерные швейц-бои очень скоренько расхватали трансферный багаж и бодренько утащили его в отель. Супруга моя, правда, слегка взволновалась, видя, как наше движимое имущество исчезает где-то за дверями, но, осознав, что мы здесь не единственные «лишенцы», почти моментально успокоилась, вновь переходя в состояние блаженного созерцания.
     Для меня же наиболее удивительным оказался тот факт, что вместо роботов, ну или, на худой конец, андроидов, такелажными работами здесь занимались люди. Или не совсем удивительным, а просто немножечко странным.
     - Та цэ ж крыза у ных, - ответил кто-то на мой, кажется, произнесенный вслух вопрос. – Ось зараз и працюють як киборгы.
     Я фыркнул и развернулся.
     - Кризис?
     - А як же? Крыза, вона и в Афрыци крыза.
     Передо мной стоял, обмахиваясь панамой, давешний толстячок. Тот самый, задетый черноочкастым «шпионом».
     - Тильки прыихалы?
     Н-да, более дурацкого вопроса просто представить себе невозможно. Однако я всё же кивнул, постаравшись придать себе вид приветливый и благодушный.
     - Звидки, якщо нэ секрет? – поинтересовался далее обладатель панамы.
     - С Москонии мы.
     - З самой Москонии? – радостно всплеснул руками собеседник. - Це добре. А я з Закусалы. Костэнко Иван Симэнович.
     Я тоже представился. Мой новый приятель с достоинством огладил пышные усы, свисающие чуть ли не до подбородка, вновь нахлобучил на голову панаму, а потом неожиданно пожалился на свою нелегкую судьбинушку:
     - Ни з кым пыва попыты, - тут Иван Семенович тяжко вздохнул и продолжил с обидой. - Позавчора з полэником одным розмовляв. Так вин писля горилкы мало що у бийку нэ полиз.
     - Так прямо сразу и в драку? – усомнился я.
     - Ага. Видразу почав пургу нэсты про Полэнэзию от можа до можа. Розчервонився вэсь, як рак варэный.
     - Ну а вы?
     - А у нас на Закусале так кажуть. Не кажи «можа», якщо в гамни «рожа». Чи «каже може як в дупу вхоже».
     Я расхохотался. А жизнерадостный закусалец тут же подмигнул мне и тихо прошептал, покосившись на Жанну, всё еще разглядывающую окрестности:
     - Ну так що? По пывку ввечери?
     Хм, вообще-то на вечер, а также ночь у меня имелись несколько иные планы, но вот так сразу взять и отказать Ивану Семеновичу было как-то неловко. Я задумался, соображая, как бы поэлегантнее вывернуться из щекотливой ситуации, но, увы, ничего путного на ум не приходило.
     Помог случай. То есть, нет, не так. Не случай, а СЛУЧАЙ. Точнее, ЯВЛЕНИЕ.
     Из уже почти опустевшего трансфера вышла… нет, не вышла – выступила или даже выдвинулась ДАМА. Фигурой напоминающая богиню плодородия каменного века, могучая, рослая, на полголовы, как минимум, выше меня. В занимаемый ею объем пространства легко могли поместиться и я на пару с женой, и совсем не узенький Иван Семенович в придачу.
     Подойдя к единственному оставшемуся после разгрузки чемодану, лежащему на боку и более похожему на огромный сундук, она легко перевернула его, поставив на короткие ножки-подпорки, а затем ткнула пальцем в какую-то кнопку. Чемодан мелко завибрировал и слегка приподнялся над землей, зависнув на высоте сантиметров пятнадцать-двадцать. Коротко махнув рукой, дама медленно развернулась и с воистину королевским величием двинулась в сторону входа в отель. Сундук плыл за ней как привязанный. Вместе они напоминали пару кораблей: линкор и плавбазу снабжения, окруженные целой флотилией мелких суденышек, то бишь, суетящихся рядом местных «униформистов». Впрочем, на этих забоистых швейц-портьеров, так и не сумевших самостоятельно справиться с ее «ручной кладью», дама не обращала никакого внимания. Да и мимо нас она прошествовала, не повернув головы, лишь обдав на мгновение волной чего-то неизведанного, а еще - ощущением первородной силы и неутоленных страстей, запертых под личиной собственного величия.
     - Ось цэ жинка! Ну як лэбидь плывэ! – восхищенно пробормотал Иван Семенович, разом позабыв и про меня, и про обещанное вечернее пиво, и про позавчерашние разборки с «полениками». Приосанившись, он храбро рванулся вперед, пересек под острым углом кильватерный строй «эскадры», а затем, изобразив из себя легкий крейсер, ловко пристроился вслед за «базой снабжения», цокая языком-эхолокатором и поводя головой-радаром в такт плавному покачиванию внушительной «флагманской» кормы.
     - Врёт, - произнесла жена, когда «флотилия» целиком втянулась в двери отеля.
     - Кто врёт? – не понял я.
     - Да знакомец твой. Никакой он не закусалец.
     - Почему?
     Жанна посмотрела на меня с жалостью, укоризненно покачала головой, но через пару секунд всё же снизошла до объяснения:
     - Ни один нормальный закусалец не скажет, что он живет НА Закусале. Только В Закусале. Они ведь и всех остальных постоянно учат, как правильно говорить по-русслийски.
     - Хм, никогда об этом не задумывался, - пожал я плечами. – И что это значит?
     - Да, в общем-то, ничего, - вздохнула супруга, беря меня под руку. – Ну, чего стоим? Пошли уже... герой-любовник.
     - Пошли, - радостно рассмеялся я, и мы зашагали по дорожке, ведущей в отель.
     Жена что-то щебетала мне на ухо, я благодушно кивал, но - странное дело - вместо того, чтобы наслаждаться близостью любимой женщины и неспешно подогревать себя изнутри, предвкушая грядущее, размышлял я совсем об ином. Слова Жанны о том, что закусалец Костенко вроде как не совсем закусалец, терзали душу, заползая в мозг червячком сомнения, заставляя вновь и вновь вспоминать тот самый, двухнедельной давности разговор в «дембельском» кабинете.

(продолжение следует)

Отредактировано tva134 (26-08-2013 12:38:48)