Прода. Ностальгическая...

5

Неприятность номер три ждала меня в комнате.
Нет, ничего страшного. Попросту Ирочка сидела на колченогом табурете, согнувшись в три погибели, и созерцала обстановку с видом мученицы. М-да. Я-то, начитавшись в своё время про викторианскую эпоху, предусмотрела кое-какие мелочи, а вот Ирочка, кажется, со всеми нашими приключениями забыла, в каком мире находится. Да хоть бы и в параллельном, человеческую биологию даже маги ещё не перекроили.
- Анальгин в аптечке, - я ответила на её взгляд, полный молчаливого страдания. – Всё остальное – вон в том сундуке, я в полотняный мешочек упаковала.
Ира всё так же молча вытащила из сундука плотно набитый мешочек и поплелась в свою каморку. Несколько минут оттуда слышалось тихое шуршание. Потом Ирочка, несколько приободрившись, высунулась обратно. Лицо красное, губы кусает. Что это? Неужели ей стыдно?
- Я… ты прости, я стеснялась тебе сказать, - она бросила в старое ведро, работавшее мусорным, какой-то комок. – У меня, вот, была в сумочке одна штука, так я утром её использовала. Думала – всё, завтра пипец… Слушай, Стана, а чего там такое ты завернула?
- Траву, - ответила я, раскладывая свой тощий матрац по лавке, на которой днём положено сидеть, а ночью лежать. – Хорошо просушенную. Старинный способ, говорят, чуть ли не Клеопатра пользовалась. Тут, уж прости, супермаркета нет, будем выкручиваться подручными материалами.
- Тут вообще столько всего нет, что повеситься хочется, - со слезой в голосе проговорила Ира. – Я в зеркало смотрелась. Корни волос уже отрасли, краситься пора, а нечем. Лак на ногтях облупился, смотреть страшно. Пришлось твоими ножницами попользоваться, обкорнать под корень. Ни теней, ни помады, и вообще… Я уродина, да?
- Кто тебе такую глупость ляпнул? – тоже ожидаемо: в восемнадцать и я считала себя уродиной, если глаза и губы не накрашены, а на лице нет четверти килограмма пудры. Забавно смотреть на это с высоты своих сорока лет, когда слово "пудра" давно и прочно забыто, а одна туба неяркой помады служит мне верой и правдой уже третий год. После тридцати наконец начинаешь ценить то, что дано природой.
- Да так, - Ира дёрнула плечиком.
Всё ясно. Или она не котируется среди парней своей тусовки, или её уже бросали. Причём скорее, второе. Таракан Комплексус загнобил своих собратьев и торжествует. И что прикажете с ним делать?
- Плюнь и забудь, - посоветовала я. – Особенно забудь про косметику. Тут знаешь, чем пудрятся? Свинцовыми белилами.
- Свинцовыми? – у Ирочки округлились глаза. – Они чего, с ума посходили?
- Нет, просто не знают про их токсичность. Губы кармином красят, щёки им же пачкают. А глаза сурьмой подводят – тоже не фонтан, между прочим. И вообще, - я решила окончательно добить рыжую, дабы отвратить от соблазна ныть насчёт косметики. – Знаешь, что тут дамы делают, чтобы косы блестели? Гусиным жиром мажут.
- Фу-у-у! – судя по гримасе, Ирочку чуть не стошнило. – Оно ж воняет! Не, нафиг такую кухню.
- Вонь цветочной водой забивают.
- Тем более… Э… Стана, а есть его чего почитать?
Ого! Кажется, мы подсели на "мыслительную" литературу – ту, где нужно думать, читая, а не бездумно поглощать. Что ж, тяга к работе мысли похвальна. Сбросила ей ещё с десяток книг и предупредила, что теперь придётся заряжать ещё и "Самсунг", прихваченный магом… Ирочка, представив себе феерическую картину – фэнтезийный колдун с крутой мабилой – расхихикалась так, что пришлось её спроваживать. Проснулись братцы-тараканы Мухаха с Бугагой. Но я была категорична: мол, тебе книг нагрузили – иди и читай.
Мне тоже было чем загрузить голову, и размышлять я предпочитала в одиночестве.
Итак, что мы имеем на сегодня?
А на сегодня мы имеем: а) управского мага, который думает, что нашёл ключик к моей персоне и заставил раскрыть тайны иномировой "технологии"; б) свору из троих мелких засранцев, имеющих магический Дар, но не умеющих пользоваться ни мозгами, ни совестью; в) постепенно пополняющийся словарный запас магического языка программирования; г) невозможность дальше экспериментировать с заклинаниями из опасения попасть в поле зрения местного варианта следящих за "магосетью" ботов. В том, что такие боты существуют, я уверена не была, но если есть сеть и есть запреты, то по логике должны быть и средства слежения на предмет использования незаконной магии. И хорошо, если такие средства вооружены "чёрным списком" уголовно наказуемых заклинаний! Тогда можно тихо экспериментировать с безобидными формулами и не бояться наездов. Может статься, что обстоит дело как раз наоборот: "белый список" и принцип "что не разрешено, то запрещено"… Но я же в школе! Будет очень странно, если учитель не снабдит нас инструкциями на сей счёт. Когда? Понятия не имею. Но рано или поздно он должен это сделать, если не хочет заранее позаботиться об избавлении от неугодных учеников.
Кутис, кстати, был бит розгами за несанкционированное использование потенциально опасной магии в доме учителя. Понятно, что после этого он не воспылал ко мне братской любовью, но пока притих. Срывал зло на слуге. Мальчишка-раб после того живодёрского урока и так сник. Огонёк живой души, тихо светившийся в его глазах даже из-под налёта рабской беспомощности, угас. Он выполнял приказания малолетнего господина, как автомат. А теперь… Теперь мальчик мёртв. Я как-то встретилась с ним взглядом, и сразу вспомнила тех крестьян, отца и сына, которых вели на казнь за нападение на солдат. Он угасал на глазах, а я ничего не могла с этим поделать: чужая собственность, законы, мать их… Кутис измывался над ним за закрытыми дверями. Наутро слуга показывался в коридоре – ещё более поникшим, и низко спускал рукава, чтобы скрыть синяки, порезы и ожоги. Бездумно делал, что велено, и так же бездумно возвращался.
Тем временем отзеленело лето, отшелестела жёлтым осень, и пришло время зимней белизны.
Всю осень я старалась хотя бы раз в три дня выезжать на велосипеде за город, просто покататься. Велосипедистка в средневековой глуши – зрелище не менее феерическое, чем маг с мобилкой. Марка Твена на нас обоих нет, он бы приложил словцом, мало бы не показалось. На меня глазели, тыкали пальцами, хихикали, но, завидев неснимаемый медный медальон, старались убраться подальше. Репутация тут у колдунов существенно ниже плинтуса. Но зимой пришлось поставить велик на прикол. Точнее, в сарай, предварительно зафиксировав велозамком у столба. А то есть тут товарищи с ручками, охочими до порчи чужого добра. Их, правда, по малолетству на склад не пускают, но мало ли. Помнится, в одиннадцать лет для меня тоже не существовало закрытых дверей. Любопытство ребёнка – страшная сила… Чистый, свежий, белый снежный покров радовал глаз, но холод, пробиравший до косточек, совсем не радовал бренное тело. На складе – не знаю, к сожалению или к счастью – зимних вещей из нашего мира не нашлось. Пришлось выпрашивать у учителя во временное пользование местные тулупчики, шапки и сапоги. На двоих, естественно. Но в помещении с отоплением дело обстояло особенно кисло. Только и тепла, что возле крошечной печки, а из окна задувает морозный ветерок. Приходится занавешивать проём плотной рогожей и жечь масляную плошку. Зрение так посадить – раз плюнуть. Да и зарядное теперь просто так за окно не вывесишь, низкие температуры плохо влияют на аккумуляторы. Отчасти спасало то, что Ульса уже вдоволь наигрался со своим трофеем и неделями держал его выключенным в резной шкатулке.
Мне тоже работы хватало. По весне, как сказал маг, у нас будет экзамен на профпригодность. В смысле, кто сдаст, тому серебушку на шею и пошёл вон в новообретённые владения. А то многовато что-то выморочных деревенек развелось. Не хватает даже ведьмаков, приходится либо укрупнять существующие имения, либо испомещивать едва выучившихся недорослей. Или точно таких же поверхностно обученных попаданцев. И ещё неизвестно, что хуже для имения. Живущим там людям, честно говоря, всё равно, какой силы колдун будет ими править. Для управления требуется не столько магия, сколько человеческие качества, а "облико морале" окрестных ведьмаков и ведьм оставлял желать лучшего. Довелось полюбоваться на почтенных родителей моих соучеников. После знакомства с ними срочно захотелось домой.
Домой…
Тоска по утраченному миру, по любимому человеку грызла меня изо дня в день. Просто я старалась делать вид, что на самом деле не так больно. Дошло даже до слуховых галлюцинаций: временами мне начинал слышаться голос мужа. Иной раз я просыпалась от явственного прикосновения его рук. И потом лежала, уставившись в низкий потолок и до хруста стискивая зубы, чтобы не заплакать.
С их колокольни сломанные судьбы нескольких сотен человек – ничто. Но меня моя судьбинушка всё ещё волнует. С чего бы это, а?
Зато я теперь точно знала, зачем миру магии понадобились потенциальные колдуны из других Земель. Ульса, угостившись от щедрот родительского собрания – кстати, дружно и, пожалуй, справедливо заклеймившего меня "приблудой" – разоткровенничался. Не знаю, помнит ли он хоть что-нибудь из того, что нёс? Мне пришлось вызывать слуг, чтобы отвели почтенного учителя в его апартаменты, но несколько брошенных им фразочек по поводу попаданцев…
Мы – инъекция. Попытка внести "свежую кровь". И ещё кое-что, совсем неприятное. Берущее начало в истории этого мира.

Прода. Философская

Помните ту историю с появлением магии? Мне и раньше она казалась какой-то мутной. Раскрылся портал, пришли князь и княгиня с дружиной, принесли артефакт… Пока ничего странного не замечаете? При них, князе с княгиней, был мощный артефакт, были воины, но не было свиты из магов. Здесь уже отобрали себе помощников, из местных. Тогда, если верить летописям, маги были куда круче нынешних, а слабые ведьмаки вроде меня сапоги им чистили, не помышляя о землевладении. Но артефакт требовал жертв… Это в летописях так написано, но любому мало-мальски знакомому с компьютером человеку понятно: если на мониторе светятся огненные словеса: "Хочу кровищи!" – то это не родилось в недрах процессора само по себе, а какому-то шутничку пора шею намылить. Проблема в том, что аборигены понятия не имеют о принципах работы компьютера. Артефакт потребовал жертв – и люди начали приносить ему жертвы. Вернее, так: совершали жертвоприношения маги. И, кстати, наилучшей жертвой считался именно маг. Но вполне сгодится и просто одарённый каком-нибудь талантом человек. Скажем, певец, художник, рассказчик, резчик по дереву или кузнец. Потому здесь боятся украшать свои дома, петь, танцевать… Здесь вообще всего боятся.
Кстати, видела я портреты работы местных лицензированных художников. Миниатюры из книг времён крестовых походов – шедевры по сравнению с ними. Что вы хотели? Нормальный результат тысяч лет искусственного отрицательного отбора.
О самом ритуале, кстати – ни словечка. Но если человек входит в храм и исчезает, вывод может быть только один. Нет, может, я ошибаюсь, и этих людей в подвале прячут, но назад они не возвращаются.
Среди пьяной похвальбы Ульсы была весьма занятная тирада: "Вот ты злобишься на Второго ученика… хе-хе… Да, он скотина и сын скотины, он позорит наше сословие, но даже этот ублюдок может быть полезен… Поняла, Первая? Когда-нибудь ты – хе-хе – будешь благодарить судьбу за то, что Второй оказался рядом… Поняла, дурочка?.. Вижу, не поняла. И не надо. Когда будет надо – тогда и поймёшь…"
Ошибаетесь, учитель. Я вас прекрасно поняла.
Ключ к пониманию дал всё тот же Ульса. Его невнятное бормотание насчёт "Не хватало ещё нам передраться из-за… и вообще… если это способно помочь…" натолкнуло на одну мысль. Может, и неверную, но логичную. Мы, иномиряне – попытка нынешних магов откупиться от "бога", который "жаждет". А заодно – попытка уберечь своё сословие от неизбежной паучьей грызни. Война всех против всех – самое то, чтобы окончательно угробить этот мир. Маги пытаются отсрочить это любыми способами. Князь разделяет их опасения, и время от времени обращается к артефакту, чтобы создать порталы в соседние миры. Иномирян тщательно сортируют при обнаружении. Неодарённых сразу в ошейники и на тяжёлые работы, одарённых обучают… "Мало среди вас хороших ведьмаков, - пьяно сокрушался Ульса. – Магов так вообще, считай, нет. Один… или двое… Неважно. Но вы – хе-хе – интересные!" Да. Интересные. Можем, например, рассказать о своих мирах. А правящая чета уже станет решать, какой из этих миров лучше подходит для будущего бегства.
История повторится. Но местные маги сделали выводы, и не желают быть скормленными артефакту заради пробивания портала для князя с княгиней и их гвардии. "Глупцы… - бормотал Ульса, когда его тащили под белы ручки двое сильных слуг. – Все они – дурачьё… Как бы ни пыжились, всё равно… А, что там! Пейте вино! Пейте и веселитесь, недолго уже…" Да, учитель. Вы не ослеплены стремлением выжить, во что бы то ни стало. В отличие от большинства ваших коллег, вы понимаете, что ни одному магу не пережить тот "апокалиптец", который приближается с неумолимостью тропического урагана. Я уже молчу о ведьмаках, мы пойдём в расход первыми. Но вы, понимая близость и неизбежность конца, продолжаете жить, как ни в чём не бывало – наставлять учеников, колдовать над снадобьями травника, собирать подати, и так далее. Не всякому мерзавцу такое по плечу.
Протрезвев, почтенный маг немедленно спровадил папаш с мамашами из города и продолжил читать курс прикладной магии. Дальше по программе был раздел, посвящённый защитным заклинаниям. Всё верно, если учесть характер среднестатистического ведьмака. Мы дней десять изучали и практиковали заклинание щита – довольно сложная штука, надо сказать. Чтобы прикрыться от летящего предмета, как правило, острого или тяжёлого, нужно было успеть либо выпалить длинную абракадабру и не ошибиться ни в единой букве, либо заранее активировать "упакованное" в амулете заклинание. Желательно, в золотом или серебряном. Что ж, золото у меня есть. Обручальное кольцо. Мой муж, наверное, был бы рад узнать, что оно теперь способно защитить меня от какой-нибудь неприятной неожиданности. Ирочкино серебряное колечко я, конечно же, сразу обработала, теперь сможет смелее выходить во двор. Днём мы делились на две команды, одна швыряет камни, другая ставит щиты. Ульса не ставил отметки, попросту фиксировал количество точных попаданий. Ученик, отхвативший больше всего синяков и ссадин, получал почётное прозвище "сегодняшнего дурня" и был обязан до вечера безропотно сносить издёвки остальных. Мне тоже после урока приходилось бегать к травнику за настойкой, сводящей синяки, но "дурой дня", слава богу, пока быть не довелось. В издевательствах участия не принимала: противно это. Но вчерашний "дурень", как правило, на следующий день был зол и отменно старателен. А какую изобретательность проявлял, когда шпынял нового "дурака"! Такая вот педагогика, мать-перемать…
Ирочка радовала, на глазах превращаясь из инфантильного недоросля в нормальную девушку. Увы, с техникой она как не дружила, так и до сих пор не дружит; при любом сбое своего телефона, превращённого в читалку, с горестным воплем бросается ко мне: "Стана, чего это он? Я же ничего такого не сделала!" Но в том, что касается житейской мудрости, она уже давно обогнала своих сверстников. Что из нашего мира, что местных. По поводу её ручных таракашек… Первым сдох самый слабенький – Понтяра. Она и раньше не особенно "гнула пальцы веером", а теперь не то чтобы записная скромница, но научилась слышать не только себя любимую. За ним последовал Обидка. Ира перестала винить окружающих во всех своих . Совсем по-другому посмотрела на разрыв с парнем, имевший место ещё там, дома. Пришла к выводу, что слегка перестаралась, корча из себя дуру – мама же говорила, что на дурочках охотно женятся, вот дочка и послушалась. Что переиграла, это уже не мамина вина, меру надо было знать… Остальные таракашки вели себя тихо, без повода не высовывались и проблем не создавали. А я нарушила местный закон, обучая Иру тутошнему языку. О том, разумеется, никто не знает. Если иноплеменник не маг, то он раб, а рабу, мол, достаточно знать основные команды, чтобы выполнять свою работу. Зато при Ирочке могут выбалтывать интересные подробности, думая, что она – всего лишь тупая рабыня-иномирянка.
Один из вечеров я посвятила разбору заклинания щита. Долго не могла понять, что означают до сих пор не встречавшиеся мне команды, с которых начиналось заклинание и из которых на три четверти состояло. Пошла в библиотеку, спалила целую свечку, пока листала здоровенный фолиант. Потом с больной головой и слипающимися глазами вернулась к себе. Легла – было уже за полночь – и буквально провалилась в сон без сновидений. Но незадолго до рассвета меня как пружиной подбросило.
Комментарии! Как я могла забыть, что ни один уважающий себя программист, работающий в команде, не оставит написанный им контроллер или более-менее значащий цикл без комментария!
Язык, на котором составлены заклинания, здесь никому не известен. Разве что князю и княгине, ведь это наверняка язык их родного мира. Для аборигенов слова заклинаний лишены смысла, они видят результат и думают, что всё дело в особых звуковых вибрациях. Даже заклинания полагается декламировать с определёнными интонациями. Потому отделить "мусор" и комментарии от работающего кода они не могут. А я могу? Может быть. Если очень этого захочу.
Из всех звукосочетаний, которые меня интересовали, в книге по магии я вычитала только два слова. Они встречались кое в каких заклинаниях вроде волшбы на прочность. Вычеркнув один за другим "мусорные" слоги, я сосредоточилась и вполголоса произнесла серьёзно урезанное заклинание…
Табурет, отброшенный щитом, с жалобным скрипом проскрежетал по полу и врезался в стену.
Есть!
Та-ак. Давай, голова, думай, что это за два слова. Какие действия они производят в данном заклинании.
Ведьмаки – маги слабенькие. Значит, для создания щита пользуются заёмной силой, той самой, которую артефакт источает непосредственно в пространство. Если Дар ведьмака увеличивается или уменьшается по мере того, развивают его или забили болт, то сила артефакта, что вполне логично, прибывает с приближением к оному. Заурядный ведьмачонок в столице поставит непробиваемый щит, как чихнёт, а на окраинах княжества даже крутой волостной маг будет пыхтеть от натуги. Получается вот что: ведьмак даёт команду, вкладывая свою "переработанную" силу, а созданное им разовое плетение наполняется силой извне… А что если поступить как с тем "подхватом"? Заключить команду подпитки в цикл с прерыванием по паролю?
Боюсь, фигня получится. Или придётся прервать цикл как можно быстрее. Нельзя мне засвечивать свои опыты настолько явно.
Но ведь гложет же изнутри. Прямо-таки грызёт то самое любопытство, которое кошку сгубило…
…Щит пришлось убирать на пятой секунде. В самом деле, незачем светиться. Если до сих пор здесь не известны маги-программисты, это не значит, что до меня таких догадливых тут не было. Тянут людей из нашего мира – значит, и программеров наверняка натянули. Это значит, что либо люди прятали своё открытие от мировой общественности, либо попались и были принесены в жертву. Ибо нефиг всяким зайдам умничать.