Коллеги!
В силу не слишком приятной жизненной ситуации - остался без работы - временно прекращаю с графоманской деятельностью...

- Ну и что мне с тобой делать? – командир полка, подполковник Гусев оторвался от чтения сопроводительных документов и мрачно посмотрел на замершего перед ним по стойке смирно экспата. – Тут сказано, что ты башкой приложился и не помнишь ни хрена. Это верно?
- Не совсем так, товарищ подполковник, - спокойно ответил Дивин. – Я слабо помню все, что было перед тем, как меня сбили. Еще, - он замялся, - не до конца вспомнил, как управлял штурмовиком. Но постепенно в памяти все всплывает, - торопливо закончил сержант, видя, как наливается краской командир.
- Да твою же в бога душу мать! – подполковник стукнул кулаком по столу. – Совсем уже охренели! Мне нужны боевые летчики, а не идиоты! – Гусев осекся. – Извини, сержант, не хотел обидеть. Но и ты пойми, - он нервно чиркнул спичкой и прикурил папиросу, - в таком состоянии, как сейчас, я не могу допустить тебя к полетам. Вдруг, в воздухе забудешь, в какую сторону штурвал тянуть? Давай поступим следующим образом, - командир на секунду задумался, - сначала пройдешь всестороннюю медкомиссию, и уже она решит, годен ты к летной работе или нет. Ну а пока эскулапы будут думать, будешь на кухне работать. Усек?
- Так точно. Разрешите идти?
- Иди.
Вот так бывший курсант училища имперских ВКС получил в управление ровно одну лошадиную силу. А именно, низкорослую лохматую лошаденку, подводу и бочку. И день за днем трясся на ухабах, мотаясь за водой.
Если подумать, то все сложилось не так уж и плохо. Врачи, которые могли бы освидетельствовать Дивина, по каким-то причинам еще не прибыли. Поэтому экспат мог спокойно посвятить свободное время изучению быта и нравов своей новой родины. Он запоем читал газеты, внимательно слушал радио и, точно губка впитывал информацию из разговоров с сослуживцами. А заодно старательно изучал местные самолеты. Пока только в теории – по инструкциям и наставлениям. В этом ему чинить препятствия не стали.
Поначалу экспат жутко уставал. Непривычный к тяжелому физическому труду в условиях весьма скудного питания, он еще больше высох и внешне стал похож на оживший скелет. А если учесть, что физиономия его также не блистала красотой, то понятно, почему окружающие иногда вздрагивали при встрече с сержантом. Но Григорию это даже было на руку – так меньше доставали вопросами, а, значит, снижалась вероятность неправильного ответа.
Наступила зима. А вместе с ней в жизни экспата произошли сразу несколько весьма значительных событий. В один из солнечных морозных деньков Григорий как обычно ехал по знакомой до икоты дороге, восседая на обледеневшей бочке. Вдруг сзади послышался шум мотора. А вскоре повозку обогнал знакомый автобус — в нем обычно ездили в город инструкторы и командный состав полка. Но сейчас экспат сумел разглядеть через заиндевевшие окна, что в салоне находятся совершенно незнакомые ему люди. Причем, некоторые явно штатские. Интересно, что за птицы? Может, концертная бригада? Довелось уже видеть не раз выступления приезжих артистов.
Но когда Дивин добрался наконец на своем Росинанте — экспат успел проглотить за одну ночь роман о похождениях незадачливого рыцаря из далекой Ламанчи и сразу же переименовал своего безропотного конька — до расположения, как его вызвали в санчасть.
А там за него взялись местные эскулапы. Оказывается, в том автобусе ехали именно они. Поначалу Григорий даже растерялся, с чего вдруг такая спешка. Но вскоре выяснилась причина энтузиазма врачей. Вместе с ними в часть прибыл какой-то важный чин из самой Москвы. А интересовал его ни кто иной, как сержант Дивин.
Экспат было насторожился, опасаясь, что местные чекисты разнюхали что-нибудь и теперь решили разобраться с потерявшим память летчиком, но благообразный седой врач развеял его опасения. Просто Григория догнало таки представление командующего фронтом и нынче вечером, на построении сержанту должны были вручить заслуженную награду.
А поскольку его нынешний статус не соответствовал высокому званию орденоносца, где-то в штабе провернулись наконец заржавевшие шестеренки и в полк направили давно обещанных врачей. И перво-наперво они должны были обследовать именно Дивина. Чему, если честно, экспат искренне обрадовался — ему самому до смерти надоела незавидная роль водовоза. Хотелось уже какой-то определенности и, по возможности, возвращения к любимой с детства летной работе. Пусть и не в прежних масштабах, но, как говорится, за неимением гербовой... в общем, сержант постарался произвести на докторов положительное впечатление.
Благо, за время вынужденного простоя он существенно пополнил пробелы в знаниях местных реалий. Особенно ему помогли в этом беседы с политруком. Другие красноармейцы расценивали политзанятия исключительно в качестве законной возможности передохнуть и спокойно подремать, но экспат с лихвой воспользовался представившейся возможностью и словно клещ вцеплялся в добродушного пожилого капитана, изводя того многочисленными вопросами, так или иначе касавшихся практически всех сторон жизни обычного советского гражданина.
Поэтому сейчас Григорий отвечал бойко, держался уверенно и всем своим видом демонстрировал, что все произошедшее с ним лишь досадная случайность, которая никоим образом не может помешать ему летать. Ну а подпорченная физиономия... право, какие пустяки — на умения и навыки пилота данное обстоятельство не влияет. Он здоров и хочет бить ненавистного врага, посмевшего вторгнуться на родную землю. И точка!
Неизвестно, что повлияло на членов комиссии больше — нахальное поведение сержанта или присутствие в части командира с большим количеством «шпал» в петлицах, собирающегося привинтить к гимнастерке Григория орден, но в конце концов медики вынесли свой вердикт: «годен». И из кабинета вышел не боец хозвзвода, а летчик-штурмовик.                   
А еще через несколько дней в части случился настоящий праздник. Дневальный влетел в казарму с выпученными глазами и заорал:
Братцы, наши под Москвой в наступление перешли! Немцев побили, кучу городов освободили! Айда к громкоговорителю, там сейчас сводку передают!
         Курсантов словно ветром сдуло. Все дружно ринулись на плац, где на столбе висела черная тарелка репродуктора. Стоя среди товарищей Дивин с волнением вслушивался в звенящий торжеством голос диктора.
         «С 16 ноября 1941 года германские войска, развернув против Западного фронта 13 танковых, 33 пехотных и 5 мотопехотных дивизий, начали второе генеральное наступление на Москву.
Противник имел целью, путём охвата и одновременного глубокого обхода флангов фронта, выйти нам в тыл и окружить и занять Москву. Он имел задачу занять Тулу, Каширу, Рязань и Коломну — на юге, далее
занять Клин, Солнечногорск, Рогачев, Яхрому, Дмитров — на севере и потом ударить на Москву с трёх сторон и занять её. Для этого были сосредоточены: против нашего правого фланга, на Клинско-Солнечногорско-Дмитровском направлении, — третья и четвёртая танковые группы генералов Гоот и Хюпнера в составе 1-ой, 2-ой, 5-ой, 6-ой, 7-ой, 10-ой и 11-ой танковых дивизий, 36-ой и 14-ой мотопехотных дивизий, 23-й, 106-ой и 35-ой пехотных дивизий; против левого фланга, на Тульско-Каширско-Рязанском направлении, — вторая бронетанковая армия генерала Гудериана в составе 3-ей, 4-ой, 17-ой и 18-ой танковых дивизий, 10-ой и 29-ой мотопехотных дивизий, 167-ой пехотной дивизии; против центра действовали 9-ый, 7-ой, 20-й, 12-ый, 13-ый и 43-ий армейские корпуса, 19-ая и 20-ая танковые дивизии противника.
До 6 декабря наши войска вели ожесточённые оборонительные бои, сдерживая наступление ударных фланговых группировок противника и отражая его вспомогательные удары на Истринском, Звенигородском и Наро-Фоминском направлениях. В ходе этих боёв противник понёс значительные потери. С 16 ноября по 6 декабря по далеко не полным данным нашими войсками было уничтожено и захвачено, не считая действий авиации: танков — 777, автомашин — 534, орудий — 178, миномётов — 119, пулемётов — 224; потери противника убитыми — 55.170 человек.
6 декабря 1941 г. войска нашего Западного фронта, измотав противника в предшествующих боях, перешли в контрнаступление против его ударных фланговых группировок. В результате начатого наступления обе эти группировки разбиты и поспешно отходят, бросая технику, вооружение и неся огромные потери.
К исходу 11 декабря 1941 г. мы имели такую картину:
а) войска генерала ЛЕЛЮШЕНКО, сбивая 1-ю танковую, 14-ю и 36-ю мотопехотные дивизии противника и заняв Рогачев, окружили г. Клин;
б) войска генерала КУЗНЕЦОВА, захватив г. Яхрому, преследуют отходящие 6-ю, 7-ю танковые и 23-ю пехотную дивизии противника и вышли юго-западнее Клина;
в) войска, где начальником штаба генерал САНДАПОВ, преследуя 2-ю танковую и 106-ю пехотную дивизии противника, заняли г. Солнечногорск;
г) войска генерала РОКОССОВСКОГО, преследуя 5-ю, 10-ю и 11-ю танковые дивизии, дивизию «СС» и 35-ю пехотную дивизию противника, заняли г. Истру;
д) войска генерала ГОВОРОВА прорвали оборону 252-й, 87-й, 78-й и 267-й пехотных дивизий противника и заняли районы Кулебякино-Локотня;
е) войска генерала БОЛДИНА, разбив северо-восточнее Тулы 3-ю, 4-ю танковые дивизии и полк «СС» («Великая Германия») противника, развивают наступление, тесня и охватывая 296-ю пехотную дивизию противника;
ж) 1-й гвардейский кавалерийский корпус генерала БЕЛОВА, последовательно разбив 17-ю танковую, 29-ю мотопехотную и 167-ю пехотную дивизии противника, преследует их остатки и занял город Венёв и Сталиногорск;
з) войска генерала ГОЛИКОВА, отбрасывая на юго-запад части 18-й танковой и 10-й мотопехотной дивизий противника, заняли г. Михайлов и г. Епифань.
После перехода в наступление, с 6 по 10 декабря, частями наших войск занято и освобождено от немцев свыше 400 населённых пунктов.
С 6 по 10 декабря захвачено: танков — 386, автомашин — 4.317, мотоциклов — 704, орудий — 305, миномётов — 101, пулемётов — 515, автоматов — 546.
За этот же срок нашими войсками уничтожено, не считая действий авиации: танков — 271, автомашин — 565, орудий — 92, миномётов — 119, пулемётов — 131.
Кроме того, захвачено огромное количество другого вооружения, боеприпасов, обмундирования и разного имущества. Немцы потеряли на поле боя за эти дни свыше 30.000 убитыми.
В итоге за время с 16 ноября по 10 декабря сего года захвачено и уничтожено, без учёта действий авиации: танков — 1.434, автомашин — 5.416, орудий — 575, миномётов — 339, пулемётов — 870. Потери немцев только по указанным выше армиям за это время составляют свыше 85.000 убитыми.
Сведения эти неполные и предварительные, так как нет пока возможности подсчитать, ввиду продолжающегося наступления, все трофеи». (Отрывок из подлинной сводки Совинформбюро за 11 декабря 1941 г.)