П. Макаров
Попробовал переделать крайний эпизод. Глянь, так получше?

- Ну и что мне с тобой делать? – командир полка, подполковник Гусев оторвался от чтения сопроводительных документов и мрачно посмотрел на замершего перед ним по стойке смирно экспата. – Тут сказано, что ты башкой приложился и не помнишь ни хрена. Это верно?
- Не совсем так, товарищ подполковник, - спокойно ответил Дивин. – Я слабо помню все, что было перед тем, как меня сбили. Еще, - он замялся, - не до конца вспомнил, как управлял штурмовиком. Но постепенно в памяти все всплывает, - торопливо закончил сержант, видя, как наливается краской командир.
- Да твою же в бога душу мать! – подполковник стукнул кулаком по столу. – Совсем уже охренели! Мне нужны боевые летчики, а не идиоты! – Гусев осекся. – Извини, сержант, не хотел обидеть. Но и ты пойми, - он нервно чиркнул спичкой и прикурил папиросу, - в таком состоянии, как сейчас, я не могу допустить тебя к полетам. Вдруг, в воздухе забудешь, в какую сторону штурвал тянуть? Давай поступим следующим образом, - командир на секунду задумался, - сначала пройдешь всестороннюю медкомиссию, и уже она решит, годен ты к летной работе или нет. Поэтому дуй в городской госпиталь. Усек?
- Так точно. Разрешите идти?
Иди.
        Григорий и не подозревал, чем обернется полученный приказ. Он-то по наивности думал, что врачи его быстренько проверят, убедятся, что имеют дело не с психом, и все — снова «здорово» учебный полк. Ага, разбежался!
        Для начала пожилой доктор, который самым тщательнейшим образом изучил сопроводительные документы Дивина, ласково, словно ребенку, объяснил сержанту, что тому придется задержаться у них на некоторое время. На сколько? Ровно до тех пор, пока врачи не будут уверены, что пациент полностью здоров. То есть, в данном конкретном случае, до возвращения памяти. И глаза у местного эскулапа при этом были такие добрые-добрые... аж сбежать поскорее захотелось!
        Но Григорий сдержался. Не тот расклад, чтобы переходить на нелегальное положение. Требовалось врасти в чужую реальность. И потому экспат сделал вид, что абсолютно согласен с заключением врача, понимающе поулыбался — правила есть правила - и покорно последовал за звероватого вида медбратом. Сдал форму и вещи, получил взамен серый больничный халат и поплелся по коридору вслед за провожатым.
        В палате сержанта ждал очередной неприятный сюрприз. Здесь находились его товарищи по несчастью — такие же бедолаги с потерей памяти после ранений и контузий. Только, в отличии от Григория, они не симулировали. И поэтому наблюдать за ними оказалось особенно жутко. Если некоторые позабыли только те или иные периоды свои жизни, то другие начисто утратили практически все навыки. Таких здесь называли «ванями» - это если человек не помнил даже своего имени. И лечение заключалась в том, что их учили всему с нуля, как детей. А по мере получения бытовых навыков у них постепенно восстанавливалась и память.
        Иногда.
        После двух недель, проведенных в госпитале, экспат почувствовал, что готов лезть на стенку и выть. Иногда ему даже хотелось пойти к доктору и рассказать о себе всю правду. Что останавливало? Догадайтесь! Естественно, нежелание загреметь в настоящую дурку. Нет, конечно, если перейти в боевой режим, то тогда ему поверят. На те несколько секунд, что будут жить. Вряд ли на этой планете найдется кто-нибудь, кто способен обуздать скользнувшего за грань мантиса. Так что этот вариант оставался на самый крайний случай.
        Поэтому Григорий старался точно и четко выполнять все предписания врачей и всем своим поведением демонстрировать им, что все случившееся лишь досадная случайность, которая не может помешать ему вернуться в строй.
        И на третью неделю ему улыбнулась удача. Собственно, он просто отирался в холле возле выздоравливающих бойцов, впитывая, точно губка, информацию. Для него сейчас она была поистине на вес золота. Особенно ему помогли в этом беседы с политруком. Другие красноармейцы расценивали политзанятия исключительно в качестве законной возможности передохнуть и спокойно подремать, но экспат с лихвой воспользовался представившейся возможностью и словно клещ вцеплялся в добродушного пожилого капитана, изводя того многочисленными вопросами, так или иначе касающимися практически всех сторон жизни обычного советского гражданина.
        А еще Григорий запоем читал газеты, слушал радио и старался общаться с местными. Доктор поначалу ругал его за то, что сержант постоянно сбегал из своей палаты, а потом махнул рукой и разрешил. Экспат догадывался, что врач надеется, что общение с нормальными людьми может помочь в восстановлении памяти пациента. Правда, если учесть, как выглядела сейчас физиономия Дивина, на полноценный обмен информацией рассчитывать не стоило — по первой окружающие шарахались в сторону при встрече с ним. Но потом ничего, привыкли. Да и не только Григорий имел на теле и лице отметки ранений и ожогов. Зато у него нормально работали руки и ноги. И потому мог помочь неходячим в отсутствии санитарок.
         В одной из палат он познакомился с летчиком. Молоденький паренек со смешным чубчиком оказался пилотом бомбардировщика. Он сам окликнул Григория, когда тот помогал лечь на кровать старшине-танкисту с закованной в гипс ногой.
Эй, сержант! Мне сказали, ты тоже летчик?
         Экспат чуточку помедлил, а потом нехотя ответил:
Есть такое дело.
Ух ты, а я уж думал, что один здесь из авиации, - обрадовался раненый. - Будем знакомы, лейтенант Баринов. Летал на СБ. А ты?
На штурмовике. Ил-2, слыхал?
Немного, - лейтенант закашлялся. У него была перебинтована грудь. - Ох, черт, дышать трудно, - пожаловался он Григорию. - Осколок от зенитного снаряда словил, когда мы мост бомбили. До сих пор не понимаю, как сумел самолет до аэродрома довести и посадить. А у тебя что?
Контузило, - неохотно признался экспат. - Штурмовик сбили, грохнулся неудачно. Память маленько отшибло. Что-то помню, что-то — нет. Ну и, как видишь, морду подпалило.
Да уж, подкоптили тебя фрицы, - сочувственно кивнул лейтенант. - Но ты не унывай, браток, все наладится. Кстати, если хочешь, заходи, я тебе расскажу что-нибудь, может вспомнишь все быстрее?
Было бы здорово, - осторожно ответил экспат. - А у тебя часом наставлений или инструкций каких-нибудь нет при себе? Доктор обещал достать, но, сам видишь, запарка у них сейчас, раненые потоком идут. А я бы почитал с удовольствием.
Нет, - Баринов опять зашелся в надсадном кашле. - Но я могу ребят своих попросить, они пришлют. Меня навещают здесь время от времени. Полк наш на переформирование вывели, стоят неподалеку.
Было бы здорово, - искренне обрадовался Дивин. - Мне бы матчасть подучить, а там, глядишь, поверят, что я не идиот, и к полетам допустят.
Только ты учти, по твоим штурмовикам у нас вряд ли что найдется, - предупредил его лейтенант. - Так что для начала могу разве что по У-2 литературу достать.
Годится! - довольно засмеялся сержант. - Лиха беда начало!