Понял, добавил вот так:

Дивин усмехнулся. Ох уж эта маска, и чего она всем покоя не дает? А всего и дело-то: вязаный подшлемник, который отлично закрывал голову, лоб и лицо и имел небольшие прорези для глаз и рта. Удобнейшая вещь, особенно в его нынешнем положении. В кабине «ила» Григорий ее снимал — и так тепло от работающего мотора, а вот когда приходилось мотаться куда-нибудь на «кукурузнике», или долго находиться на улице — вещь незаменимая!

Отредактировано Дим (27-05-2014 18:37:11)

Еще чуток:

- Началось! И мы двинулись! - сержант Катункин ворвался в землянку второй эскадрильи и принялся тормошить летчиков. - Только что по радио передали: наш фронт перешел в наступление!
        - Да погоди, не части, - спрыгнул со своего топчана Малахов, - говори толком. А, балбес! Все приходится самому делать. Куда я унты свои вчера кинул, никто не видел?
        Экспат быстро оделся и вышел из землянки. На улице бушевала пурга. Григорий оценивающе глянул на небо и помрачнел — им в таких условиях не взлететь. Черт, ну надо же, как не вовремя — вчера еще стояла пусть и холодная, но вполне рабочая для авиации погода, а сегодня как обрезало. Далеко на западе громыхала артиллерийская канонада. За спиной негромко хлопнула дверь.
        - Твою мать! - Комэск смотрел в небо с ненавистью. - Гришка, я на КП к Бате, узнаю, что да как, а ты пока олухов наших приведи в чувство. И дуйте на завтрак.
        - Думаешь, развиднеется?
        - Вряд ли, - поморщился капитан. - Но на всякий случай лучше быть готовыми.
        Погода улучшилась только к середине следующего дня. К этому времени летчики уже знали, что вчера части двадцатой армии форсировали Вазузу и захватили плацдарм на ее западном берегу. А сегодня утром туда начали спешно переправляться наши стрелковые, танковые и кавалерийские части. Двигаться им пришлось всего по двум узким, затерянным в снегу дорогам, под шквальным огнем вражеской артиллерии. И поэтому, как только облака немного разошлись, командование фронта отдало приказ штурмовикам срочно подняться в воздух и помочь несущим серьезные потери войскам.
        - Взлетайте немедленно, - майор Хромов был немногословен. - Делайте, что хотите, но эти чертовы батареи должны замолчать, это приказ командующего!
        - Побьемся, - мрачно заметил капитан Шумилкин, комэск-1. - Снега навалило выше крыши, а трактор всего один. Бойцы БАО всю ночь лопатами шуровали, но все равно взлетная полоса очень узкая. По бокам валы образовались, чуть направление не выдержишь при взлете или посадке и мигом носом в сугробе окажешься.
        - И машины откапывать приходится, - поддержал его Малахов. - «Илы» чуть ли не по кабину занесло. Бензовозы и заправщики к ним пробиться не могут.
        - Значит, на руках выталкивайте, - окрысился комполка. - Пусть летят самые опытные. Хоть по одному, но летят!
        Старлею из первой эскадрильи не повезло. В конце разбега он влетел в сугроб, перекрыв полосу для других штурмовиков. Батя тихо сатанел, срывая злобу на штабных. Народ под разными предлогами пытался убраться подальше, боясь попасть под горячую руку командира.
         - Неужто полетим, товарищ командир? - спросил у Григория по переговорному устройству его стрелок, старшина Пономаренко. Когда другие летчики выбирали себе напарников, на этого невысокого худощавого парнишку никто не позарился, поскольку выглядел он каким-то сонным и вялым. Дивину же, после того, как он пришел к шапочному разбору, благополучно провозившись с радиостанцией, позабыв обо всем на свете, привередничать возможности уже не было.
        На деле же выяснилось, что экспат вытащил счастливый билет. Москвич Андрей Пономаренко оказался сущим кладом. Парень воевал с сорок первого, владел в совершенстве приемами самообороны, на фронт ушел в составе бригады особого назначения. Был дважды ранен, но железное здоровье помогло ему быстро встать на ноги. За операции в немецком тылу имел орден Красной Звезды и медаль «За боевые заслуги», но о подробностях того, что же такого героического совершил, умалчивал. В обращении с пулеметом продемонстрировал поистине феноменальные навыки, разнося учебные мишени чуть ли не с закрытыми глазами.
        А что касается его внешней вялости, то Григорий довольно быстро понял, что это, скорее, нежелание тратить попусту энергию. Так обычно ведут себя хищники, вплоть до момента последнего броска, а потом мгновенно превращаются в стремительную машину смерти.
        - Обязательно полетим, старшина, - ответил Дивин стрелку. - Не забыл, если столкнемся с «мессерами», действуем так, как договаривались: ты командуешь, я — маневрирую.
        - Я помню, - ответил стрелок и в его голосе экспату почудилась легкая укоризна. В самом деле, до сих пор Пономаренко не давал повода в себе усомниться. А уж как он холил и лелеял свой УБТ — это вообще отдельная песня. Старшина самолично набивал ленты, протирал чуть ли не каждый снаряд и, как показалось однажды Григорию, тихонько при этом приговаривал себе под нос что-то. Шаманил, может? А, наплевать и забыть, главное, чтобы в бою не подвел.
        Зеленая ракета взметнулась ввысь, зависла и медленно начала падать, шипя и разбрасывая искры. Не успела она коснуться земли, а в наушниках уже прозвучал, дублируя сигнал, голос Хромова: «Кощей, взлет!»
        Дивин слегка усмехнулся и дал по газам. «Ил» повело вправо, но летчик мгновенно парировал занос, нажав левой ногой на педаль и штурмовик нехотя подчинился. Тяжело пробежал по взлетной полосе и, взревев мотором, устремился в небо.
        Экспат набрал высоту и заложил небольшой круг над аэродромом. После него должен был взлететь Прорва, но его машина замерла на старте и возле нее суетились техники. Видимо, какая-то неисправность. Ладно, где наша не пропадала. Григорий бросил взгляд на карту и потянул ручку управления, ложась на курс.
        - Андрюха, я сейчас облака пробью, так что приготовься, может немного потрясти, - предупредил Дивин старшину. Григорий решил пройти до цели над низко стелющимися над землей облаками, а потом свалиться через просвет в них прямо на головы немцам. И хотя существовала опасность встретить вражеский истребитель, риск от нее перевешивала возможность избежать до последнего момента огня зениток.
        О, черт, накаркал! Две черные точки появились вдалеке. Выматерив от души надоедливых фрицев, экспат нырнул обратно в молочную пелену. Трясло нещадно, но лучше уж так, чем валяться где-нибудь под елкой с отбитыми плоскостями.
        Дальше полет проходил словно на подводной лодке. Время от времени эскпат то «всплывал», проверяя, не ушли ли «мессы», то, наоборот, проваливался под нижнюю кромку облаков, ловя наземные ориентиры. Иногда удавалось пролететь несколько минут спокойно, но потом немцы опять появлялись и штурмовик вновь «погружался».
        - Медом им что ли здесь намазано? - ругался Григорий. - Какого хрена они к нам прицепились? Пономаренко, шугани их! - не выдержал он в конце концов.
        - Есть, командир, - отозвался стрелок. - «Мессеры» справа, пока далеко. Нагоняют. Еще чуть-чуть. Влево, влево!
        Дивин послушно переложил ручку и тотчас за спиной загрохотал «березин». Старшина бил расчетливыми очередями, подсказывал иногда экспату, куда лучше довернуть машину. Фрицы не приняли боя и быстро отвязались, уйдя на высоту. Скорее всего просто не ожидали, что привычная мишень вдруг огрызнется.
        В очередном просвете экспат заметил характерный изгиб реки. Сверился с картой и удовлетворенно хмыкнул: тютелька в тютельку!
        - Андрей, приготовься, атакую. На выходе из пике бей по орудиям!
        «Ил» свалился гитлеровцам как снег на голову. На снегу очень хорошо выделялись следы порохового нагара от артиллерийских выстрелов. И это здорово облегчало Григорию задачу.
         Штурмовик спикировал на позиции дальнобойных пушек. Дивин нарочно вел самолет чуть наискосок, чтобы гарантированно накрыть орудийные капониры. Пора! Ил-2 вздрогнул, освободившись от подвешенных фугасок, задрал нос и облегченно рванулся вверх, а Пономаренко хорошенько прочесал вражескую батарею пулеметным огнем.
         - Бегут, твари! - услышал летчик удовлетворенный возглас.
         Еще заход. Экспат бросил машину в вираж, развернулся и вновь. На земле вдруг блеснул черно-красный взрыв. Похоже, одна из бомб удачно попала в склад боеприпасов. Целиться стало сложнее, но Дивин снизился почти до самой земли и с удовольствием довершил начатое огнем пушек и пулеметов. Гитлеровцы так и прыснули в разные стороны, как потревоженные тараканы, но многие из них падали и оставались неподвижно лежать на снегу, попадая под огненные трассы.
          - Командир, наблюдаю слева еще одну батарею, - доложил Пономаренко.
          - Принял! - скупо отозвался Григорий, подумав мимоходом, что с рацией после возвращения надо срочно что-то делать. Треск в наушниках стоял такой, словно жарили яичницу. Младший лейтенант сделал горку и коршуном обрушился на новую цель.
          Попотчевал немцев эрэсами, добавил из пушек и пулеметов, дал потренироваться стрелку. И в этот момент проснулись зенитки. С земли потянулись дымные жгуты, но экспат был начеку и сразу же ушел из под обстрела змейкой. Что ж, хорошего понемножку. Григорий качнул самолет с крыла на крыло, словно прощаясь с гитлеровцами, но обещая непременно вернуться и лег на обратный курс. С востока ему навстречу плыли две девятки наших бомбардировщиков в сопровождении «ястребков» и летчик с удовлетворением подумал, что фрицы сейчас получат еще один неприятный подарок с небес.
         - Андрей, как ты?
         - Порядок, командир.
         Возвращаясь, Дивин на подлете к аэродрому словно провалился в кастрюлю с молочной кашей. Все затянул густой туман, в котором было непросто разглядеть хоть что-то. Но экспат сумел сориентироваться и благополучно приземлился в снежную траншею. 
         - Молодец, Кощей! - прорезался в наушниках голос командира полка, когда он зарулил на стоянку. - От наземных войск поступила благодарность: здорово ты заткнул эти батареи, они сильно досаждали нашим войскам. Как самочувствие, лететь можешь? Кроме тебя еще пятеро смогли подняться, но, сам понимаешь, это капля в море — каждый самолет на счету.
         - Могу, товарищ майор. Вы только распорядитесь, пусть нам прямо к самолету перекусить что-нибудь доставят, - попросил Григорий. - И чаю бы горячего?
         - Ладно, - засмеялся Хромов. - Я к тебе твою швею-мотористку прикажу отправить, пусть поухаживает. Носочки тебе свежие доставит или душегрейку!
         И отключился, гад! Хотя, может это и к лучшему — не надо, чтобы командир слышал, что именно говорит возмущенный до глубины души подчиненный. Дивин устало снял шлемофон, отстегнул парашют и выбрался из кабины. Посмотрел, как деловито возится с «березиным» стрелок, ободряюще похлопал его по плечу и поздравил с первым боевым вылетом. Окинул внимательным взглядом облепивших «ил» техников и принялся ждать, когда же у штурмовика появится Тая. Если, конечно, комполка не обманул.

Тит
Спасибо, поправлю!