Еще чуток:

Снаряд пробил переднее боковое бронестекло кабины, просвистел буквально в паре сантиметров над головой и ушел дальше, через верхнюю часть фонаря. Брызнули во все стороны осколки, больно хлестнули по лицу. Дивин ощутил солоноватый привкус крови на губах, сплюнул под ноги и дал короткую очередь по промелькнувшему впереди силуэту «мессера». Промах. Твое счастье, фриц.
Ветер ворвался в кабину, обдал благословенной прохладой. Хорошо. А то от жары и навалившейся усталости Григорий уже стал потихоньку впадать в странное оцепенение. Мозг потихоньку отключался, не в силах совладать с диким перегрузом. А первоначальный выброс адреналина уже давно исчерпал себя, не давал никакого эффекта.
Сколько они уже крутятся? Экспат бросил короткий взгляд на бортовые часы и удивленно присвистнул. Сколько-сколько? Всего двадцать с небольшим минут? Черт возьми, а по внутреннему хронометру уже часа два миновало, не меньше.
После того, как они довольно легко отразили первую атаку «мессершмиттов», за них взялись всерьез. Сначала небо украсила густая стена черных шапок разрывов — результат стрельбы крупнокалиберных зенитных орудий. А потом откуда-то сверху посыпались «фоккеры». Они с ходу срубили двух «яков», подбили один из штурмовиков и стремительно ушли вниз.
Григорий не успел заметить, кто именно из товарищей пострадал. Ил-2, разматывая за собой черный шлейф, резко пошел на снижение. Но летчик, судя по всему, не пострадал — самолет довольно четко выполнил левый разворот и потянул на восток. Мысленно пожелав ему удачи, лейтенант приказал остальным сократить дистанцию, внимательнее наблюдать за воздухом и прикрывать друг друга.
Поэтому, когда четверка «худых» попыталась повторить прием, использованный только что «фокке-вульфами», ее встретили дружным огнем воздушные стрелки штурмовиков. А «яки» добавили. Два Ме-109 рухнули на землю, оставшиеся торопливо удрали.
Никто не успел толком порадоваться удаче, потому что появились новые группы фашистских самолетов. А потом еще и еще. Воздушный бой понемногу разгорался, словно костер, в который подбрасывают все новые и новые дрова. На смену старым, сгоревшим.
Противники, завывая моторами, носились друг за другом, старались поймать в прицел, поливали свинцовыми струями, сходились в лобовые, совершали головокружительные фигуры высшего пилотажа и, того и гляди, готовы были врезаться во вражескую машину в последнем, отчаянном таране.
«Илы», в соответствие с планом, потихоньку начали вытягивать круг в направлении линии фронта. После того, как они потеряли один самолет, летчики старались держаться плотной, компактной группой, не подпускали к себе близко гитлеровские истребители. Окажись на их месте «пешки», немцы давным-давно ворвались бы в круг, расстреляли бы одну-две машины и потом спокойно добили остальных. Но бронированные Ил-2 не позволяли провернуть подобный фокус. И те из вражеских пилотов, кто все-таки рисковал подойти к ним чересчур близко, моментально получал добрую порцию свинца.
Григорий не следил за тем, удалось ли им сбить еще кого-нибудь. Не до того. Все мысли были сосредоточены на пилотировании, выполнении маневров и, по возможности, стрельбе по попадавшим в прицел чужим самолетам с крестами на крыльях. Бомбы он давно сбросил, не особо целясь, а вот эрэсы старался расходовать экономно, выпускал их по-одному, пугая фрицев огненными кометами, срывающимися с направляющих.
- Кощей, я ранен, - капитан Шумилкин говорил спокойно, только медленно, через силу. - Буду держаться, сколько могу, но долго не протяну.
Плохо! Очень плохо! Если машина Ильи выпадет из круга, то их останется семеро. Придется опять сокращать дистанцию. А где-то наверху по-прежнему ходят треклятые «фоккеры»! Выжидают чего-то, в атаку не идут. Как ударили в самом начале, так и не дают пока о себе знать. Странно.
Глотком свежего воздуха послужила шестерка Ла-5, свалившихся на немцев будто снег на голову. А следом подоспели еще восемь «яков». Их появление позволило немного перевести дух и осмотреться. Из двенадцати Як-1 и Як-7, изначально вылетевших на задание, осталось только пять машин. Зато «маленькие» с честью выполнили приказ и надежно прикрыли штурмовики.
- «Штыки», уходите домой. Повторяю, уходите!
Экспат на всякий случай запросил у наводчика пароль, убедился, что его не обманывают и с облегчением приказал своим выходить из боя. Хотел попросить истребителей прикрыть их, зная, что момент, когда разрывается круг является, пожалуй, одним из самых опасных - «ильюшины» оказываются уязвимы. Но не успел.
Пятерка ФВ-190 опять ударила по ним сверху. И так же, как и в первый раз, мгновенно ушла. Шарахнула и исчезла. А Григорий с нехорошим изумлением обнаружил, что теперь рядом с ним летят всего три «ила». И куда делись остальные, непонятно — вокруг плывут белые и черные облачка разрывов, проносятся красные трассы и времени на то, чтобы искать товарищей просто нет.
Вгляделся в номера пристроившихся к нему самолетов. Так, Валиев и два экипажа из первой эскадрильи. Ни Шумилкина, ни Челидзе. Приплыли. Григорий зябко вздрогнул. То ли от гулявшего по разбитой кабине холодного воздуха, то ли от чувства собственного бессилия. Умелые твари — он даже не успел сделать по ним ни единого выстрела. Надо бы что-то придумать, а то не успеешь оглянуться и самого смахнут.
- Кощей, я прикрою, идите домой.
О, Каменский, жив курилка! Экспат поблагодарил истребителя и, внимательно поглядывая по сторонам, повел остатки группы на родной аэродром.
После приземления выбрался из кабины, сел прямо на плоскости и закурил. Сил идти на КП, чтобы доложить о вылете, не осталось.
- Ты не ранен? - с тревогой осведомился Свичкарь. - На лице кровь.
Дивин вяло отмахнулся.
- Пустое. Скажи, Катункин с капитаном прилетели?
- Ага, десять минут назад. Я слышал, что нашли танкистов, все в порядке.
Все в порядке. Григорий сплюнул тягучую, окрашенную в розовый цвет слюну. Ни хрена ни в порядке! Он даже не знает, куда упали сбитые «илы». А ведь он ведущий, он обязан быть в курсе.
- Устал я что-то, Миша, - пожаловался он технику. - Знатно нас фрицы погоняли. Думал, что не вернусь.
- Да я и смотрю, досталось «пятнашке», - озабоченно почесал затылок Свичкарь, обходя кругом самолет. - Теперь работы на пару дней, не меньше. Придется в ПАРМ тащить. Кстати, я видел, к нам десяток новых машин пригнали. Перегонщики сейчас в столовой обедают. Ты бы потом, когда отдохнешь чуток, сходил, выбрал бы себе новый самолет. Облетал бы, попробовал, как движок себя ведет, а я его до ума доводить начал. Как на такое предложение смотришь?
- Потом, - отмахнулся экспат. - Сначала мне к Бате нужно.
- Ну понятно, я ж тебя не прямо сейчас гоню. Просто затянешь, профукаешь все и достанется какой-нибудь бракованный — намучаешься с ним до полусмерти. Да аккуратнее ты дергай! - прикрикнул он на оружейника, который пытался открыть поврежденный осколком лючок на плоскости. - И ты не спи на ходу, - это уже мотористу, - проверь, маслорадиатор не пробит?
- Не боись, - грустно улыбнулся лейтенант, - будет из чего выбирать. Нас теперь сколько в полку осталось? Пятеро. Так что, в кои-то веки, машин гораздо больше, чем летчиков.
- Так вернутся же ребята, неизвестно же еще точно, погибли они или на вынужденную сели? - тихо проговорил Свичкарь.
- Надеюсь, что не погибли, - согласился Григорий. - Да только все равно им еще как-то через линию фронта переходить. Разве что танкисты в тот район раньше выйдут и придут им на выручку. В любом случае, в ближайшее время нас — пилотов — раз-два и обчелся. Ох, вроде отошел немного, - Дивин тяжело слез на землю. - Пойду потихоньку.
По дороге на полковой КП встретил Катункина. Сержант подскочил к нему радостный, взахлеб рассказывал, как они с капитаном лазали в немецком тылу, ходили почти по головам у фашистов, попали под обстрел, но вывернулись.
- Я уж думал, что не найдем никого, - возбужденно частил летчик. - Крутились, крутились, пусто! Смотрю, горючки в обрез, только-только на обратную дорогу. А в наушниках тишина, как отрезало. Собрался Карманову сигналить, чтобы разворачивался и вдруг слышу, кто-то открытым текстом в эфире цифры проговаривает. Устало так, обреченно. На карту глянул, а это квадрат под нами! Ору пароль и позывные, там отвечают — явно повеселели. Мы глядь, а танки под деревьями замаскированные стоят. В белый цвет вдобавок выкрашены, сразу и не поймешь. Вымпел им с приказом сбросили, крыльями покачали и назад. Бате уже подтвердили, что связь с рейдовой группой установлена, передали благодарность от командующего. Обещали к награде представить.
- Как себя Карманов вел? - досадливо поморщился Григорий. Этот вопрос интересовал его гораздо больше, чем итоги полета и, уж тем более, ордена и медали. С учетом понесенных сегодня потерь, личность того, кто поведет тебя в бой, его профессиональные навыки и качества, приобретали решающее значение.
Сержант замялся.
- Да ничего вроде, - неуверенно сказал он. - Разве что, когда по нам с земли стрелять начали, смотрю, он машину разворачивать намылился. Ну и... - Катункин замолчал, отвернулся и принялся разглядывать что-то невидимое у себя под ногами.
- Что «и»? Валера, кончай сопли жевать! - взъярился экспат. - Говори, как дело было.
- Я ему перед носом очередь из пушки дал, - убитым голосом сообщил Катункин. - Ну, чтобы не драпанул. Как думаете, товарищ лейтенант, что мне за это будет?
- Ха! - развеселился Григорий, нервно рассмеявшись. - Я-то думал. Выбрось из головы и забудь. А начнет выступать, скажешь, что направление подсказывал. Рацию не использовал, чтобы не нарушить режим радиомолчания, поэтому действовал по обстановке.
- Понял! - воспрянул духом сержант. - Спасибо!
- Кушай на здоровье, - дернул щекой Дивин. - Не слышал, про ребят в полк ничего наземные войска не сообщали?
- Не, не слышал.
- Печаль. Ну что ж, иди тогда обедай, после поговорим. Есть у меня одна задумка, как «фоккеров» подловить — уж больно они меня напрягают. Посидим, покумекаем все вместе.
Григорий набрал в грудь воздуха, задержал дыхание, словно перед прыжком в воду и толкнул дверь командирского блиндажа.
- Разрешите?