Коллеги, возвращаюсь к своей просьбе. Помогите с названием? Оно должно отражать фантастическую составляющую + путеводную нить романа - штурмовик (без указания на Ил-2).   

Спасибо, что откликнулись, коллеги!     Накидаю все варианты редактору, пусть выбирает.   

Еще немного. Переделал окончание предыдущего эпизода - внес поправку насчет знания РПК.

- Да что нового, - задумался приятель. - Ты про радиополукомпас слышал?
- Неужели и до нас, наконец-то добрался? - удивился Григорий. - Я слышал, что скоро автоматический в строй вводить будут, а мы еще и этот не освоили. Говоришь, привезли?
- Ага, сейчас расскажу, - обрадовался возможности первым сообщить злободневную новость Прорва. - Стоит, значит, у батиного КП здоровенная мандула...
***
- Какая еще мандула? - нахмурился экспат. - Гришка, завязывай со своей терминологией шпаны из подворотни, говори нормально. Боевой летчик, орденоносец, что за жаргон?
- Подумаешь, какие мы нежные! - обиделся Рыжков. - Пошутить нельзя что ли?
- Дальше давай, не тяни резину!
Прорва подулся немного, демонстративно помолчал, делая вид, будто всецело занят тем, что играет со Шварцем, но в конце концов не выдержал.
- Короче. Иду я возле батиного КП. Смотрю, стоит большая машина-фургон — в ней, как мне объяснили, находится приводная радиостанция. А рядом поднимают длиннющую антенну на растяжках. Высоченная такая хрень! Говорят, в каждую машину установят приемник, который настроят на определенную частоту. Возвращаешься, значит, после штурмовки домой, включил — нашел ее и знай себе удерживай стрелочку посередине. И на свой аэродром как фон барон прилетишь, не собьешься.
- Да, принцип понятен, - отмахнулся от его объяснений Дивин. - Ты мне лучше вот что скажи: эти радиополукомпасы ведь не только в нашем полку установят, верно?
- Во всей дивизии, - солидно подтвердил тезка.
- И как тогда определить, куда тебе лететь, если они все вместе работать будут?
- Тоже мне проблема, - насмешливо фыркнул Рыжков. - В каждом полку в качестве опознавательного знака будет крутиться на патефоне своя пластинка с какой-нибудь песней. Вот на нее и будешь ориентироваться.
- И какая же у нас? - с подозрением осведомился Григорий. - Только не говори, что любимая хромовская, меня и так от нее уже подташнивает.
- Ага, - разулыбался Прорва и громко загорланил припев:
- Ой, горяч в тебе кипяточек,
Самовар-самопал, дружочек!
Пышут жаром небывалым
Самовары-самопалы,
Вот так самовары!
- Прекрати, - не выдержал лейтенант. - Воешь так, что даже у Шварца вон уши в трубочку заворачиваются! И что только Батя в этой песне нашел?
- Так он же туляк, - пояснил Рыжков. - А песня как раз про тамошних мастеров-оружейников.
- А, вот в чем дело! Ну тогда ясно. Ладно, будем летать на «Самовары-самопалы», - с тяжелым вздохом заключил экспат.
- Плохо только, что придется какие-то зачеты сдавать, - пожаловался старший сержант. - А без этого в полет грозятся не пустить. О, совсем забыл, - хлопнул себя по лбу Прорва, - мне же из политотдела велели тебе подарок из тыла передать. - Он сходил за оставленным у двери ящичком, поставил на стол и открыл крышку. - Прислали лучшему летчику. Багдасарян подумал и решил, что это ты. Так что разбирай гостинец.
- Нашли лучшего, - насмешливо улыбнулся Григорий. - И без меня асов хватает.
- Не скажи, - неожиданно серьезно ответил Рыжков, сосредоточенно разливая в кружки принесенную водку. - У тебя счет боевых вылетов на пятый десяток пошел. Кто еще таким похвастаться может?
А действительно. Экспат задумался и вдруг с удивлением обнаружил, что он на данный момент является одним из самых результативных летчиков в полку. Все, на кого он привык равняться или погибли, или пропали без вести, или убыли в тыл по ранению. Надо же, и двух лет не прошло, а вчерашний зеленый сержантик, прибывший из ЗАПа, стал первым.
- Да, брат, - правильно понял его состояние Прорва, - иных уж нет, а те далече...
- Ничего себе, - искренне поразился Григорий. - Тезка, ты меня сейчас по-настоящему удивил. Откуда ты эти стихи знаешь?
- Да ну тебя, - смутился Рыжков. - Подумаешь, попалась под руку книжка с «Евгением Онегиным», когда мы в Куйбышеве были, вот и запомнил немного. Давай лучше выпьем? - он протянул кружку. - Не чокаясь, за всех наших, кого уже нет!
Выпили, помолчали, вспоминая погибших товарищей. Прорва, нарушив торжественность момента полез смотреть, что находится в посылке. А что там могло быть такого уж особенного? Люди ведь в тылу и так не роскошествовали, откуда взяться царским разносолам.
Немного печенья, сахара, две пачки папирос «Пушка», шерстяные носки и красивый металлический портсигар. На внутренней стороне его крышки были выгравированы несколько слов: «Товарищ боец, закури и вспомни о тех, кто трудится в тылу!»
- Эх, прям до слез пробрало! - расчувствовался Рыжков. - Вроде пустяк, а пробирает. Гриш, подари его мне, а?
- Еще чего! - отказал сначала лейтенант. - Хрен с тобой, хочешь, сыграем? - сжалился через мгновение Дивин, заметив, какими глазами товарищ смотрит на безделушку. - Махнемся, не глядя? - Эта незамысловатая игра была очень популярна среди бойцов.
- Меняю! - загорелся Прорва. Он торопливо сунул руку в карман брюк, выудил оттуда что-то, зажал в кулаке и протянул экспату. - Бей!
Григорий засмеялся, легонько ударил его по руке и подставил ладонь. Рыжков жизнерадостно заржал и вручил ему обыкновенный сухарь.
- Обратного мена не будет! - торопливо предупредил он, хватая портсигар.
- Вот ты, жучара! - беззлобно рассмеялся лейтенант. - Ладно, радуйся, я сегодня добрый. Шварц, погрызешь?
Кот тут же запрыгнул на лавку рядом с ним. Деликатно понюхал заскорузлый сухарь, но отвернулся, демонстративно поглядывая в сторону колбасы на бутербродах. Потом подумал, спрыгнул на пол и перебрался поближе к Рыжкову, умильно на него поглядывая и облизываясь.
- Вот зараза, совсем обнаглел, - расстроился экспат. - Кормишь его, поишь, а он к первому встречному за кусок колбасы сбегает!
- Да гони ты его, - посоветовал Прорва. Вытер руки о штаны и потянулся к тетради: - Я гляну?
- Смотри на здоровье, - разрешил Григорий. - Жалко что ли. А на кота не нападай, он свой кусок честно отрабатывает. Или забыл, как по тебе мыши строем ходили, пока он у нас не появился?
- Все, молчу! - ухмыльнулся Рыжков и даже почесал Шварца за ухом в знак доброго расположения к хвостатому охотнику.
Старший сержант полистал записи, останавливаясь совсем ненадолго на одних и очень внимательно изучая другие. При этом он очень забавно шевелил губами, и Дивин отвернулся, пряча улыбку. Если вдуматься, то тезке еще учиться и учиться.
- Да, головастый ты, ничего не скажешь! - с уважением сказал Прорва, закрывая тетрадь. - Эх, мне бы такие мозги! - в голосе его проскользнули завистливые нотки.
- А что мешает? - удивился экспат. - Учись. Наблюдай за всем, что в воздухе происходит, подмечай то, что тебе помогает и, наоборот, что мешает. Потом садись и думай. Что непонятно, спрашивай, я всегда помогу.
- Чуть не забыл, - встрепенулся вдруг Рыжков. - Батя сказал, что скоро будем переезжать. Наши немцев потеснили, вперед ушли и комдив приказал перебираться на площадки поближе к линии фронта, чтобы до целей быстрее добираться и в воздухе больше времени проводить.
- Логично, - задумался Григорий. - И куда нас переводят?
Старший сержант пожевал губами, глядя в закопченный потолок землянке, честно наморщил лоб, но так и не вспомнил.
- Совсем из башки вылетело, - повинился он. - Кажется, на какой-то бывший немецкий аэродром подскока. Команда из БАО туда уже выехала, чтобы подготовить все к нашему приезду. Хорошо бы, если там нормальное жилье будет! - размечтался Прорва. - Дом настоящий.
- И кровать с пуховой периной, - хмыкнул экспат. - Откуда дому-то взяться — фрицы перед уходом все, что можно, пожгли, да подорвали. Сам ведь знаешь, у них даже специальные команды факельщиков имеются. Так что закатай губу — скорее всего опять в землянках жить будем. А при худшем раскладе поставят тебе палатку, воткнут посередине «буржуйку», накидают вокруг лапинка и все, апартаменты готовы!
- Да ну тебя, Гришка! - поежился Рыжков. - Страсти какие-то говоришь, так ведь и ноги протянуть недолго. В таких условиях разве повоюешь?
- А как же. Ты у меня еще воздушным стахановцем заделаешься! - смерил товарища долгим оценивающим взглядом Дивин. - Дрючить буду день и ночь. Можем прямо сейчас начать, ты как?
Прорва поежился.
- Засиделся я тут с тобой, а мне еще на перевязку нужно! Бывай, командир! - Тезка быстро попрощался, накинул шинель и пулей вылетел из блиндажа, только дверь хлопнула.
Экспат засмеялся, глядя ему вслед. Беги-беги, только куда ты, брат, от меня денешься? Старый армейский принцип «Не можешь — научим. Не хочешь — заставим!» еще никто не отменял. Поэтому будем лепить образцового флагмана штурмовой авиации, что называется, из подручных материалов.
Григорий опять потянулся к тетради. Надо еще пару разделов хорошенько проработать, пока летчики с аэродрома не вернулись и никто не мешает.