Еще чуток:

На фронте жизнь меряется совсем иначе, не так, как в мирное время. Это там можно отсчитывать дни, недели, месяцы и года, ждать праздники и выходные, планировать что-то наперед. А здесь, неподалеку от линии фронта, где сошлись в смертельной схватке две огромные армии, все по-другому. Есть минуты или часы между вылетами, сутки кровопролитных ожесточенных боев и периоды масштабных операций.
Бывают ли на фронте затишья? Да, конечно. Только называются они оперативными паузами и обычно непродолжительны. Так, успел немного перевести дух, сбросить неимоверное напряжение боев и все, снова в атаку.
Но, как же ценят солдаты эти редкие минуты передышек.
И как тихо ненавидел Григорий всех и вся, когда приходилось тратить драгоценное свободное время на всякую муть, вроде составления многочисленных отчетов. Нет, умом-то он, разумеется, прекрасно понимал важность точной и своевременной подачи сведений вышестоящим руководителям, но, согласитесь, одно дело наговорить по-быстрому искину и сбросить на командный сервер и совсем другое часами корпеть при скудном свете коптилки над листом бумаги, царапая его пером.
Карманов, сволочь такая, всячески увиливал от подобной работы, перекладывал ее на плечи своего заместителя. То есть, лейтенанта Дивина. Который, получив этот «подарок» превращался в зверя. Фигурально, естественно, выражаясь, потому что обернись он в мантиса на самом деле и ВВС Красной Армии мигом недосчитались бы одного своего капитана.
В эти минуты другие летчики предпочитали убраться из землянки куда-нибудь подальше под любым предлогом. И даже Шварц умудрялся бесследно исчезнуть и вылезал обратно только тогда, когда экспат с радостным воплем отбрасывал от себя ручку.           
А еще есть такая штука, как ежедневные политинформации. Партийные и комсомольские работники утром и вечером слушали сводки Совинформбюро, переписывали их и устраивали своеобразные читки в эскадрильях и других подразделениях полка. Таким образом люди всегда были в курсе того, что происходит на фронте. Часто после услышанного возникала бурная беседа. Говорили о положении в стране, мире, обсуждали какой-нибудь яркий эпизод чьих-то фронтовых будней, попавший в сводку.
К тому же майор Багдасарян очень строго следил за тем, чтобы каждый день выпускались боевые листки.
- Личный состав должен знать, чем занят полк, его боевые задачи, итоги дня и, конечно, своих героев и тех, кто заслуживает порицания!               
Вот это Григорий понимал. И даже частенько сам принимал участие в подготовке боевого листка их эскадрильи. Причем, и это все давным-давно подметили, больше всего старался отразить работу техников, мотористов и оружейников.
- Про них частенько забывают, обходят вниманием и наградами, - горячился лейтенант, - а ведь без их работы на износ, в любую погоду, днем и ночью, мы — летчики — никогда в жизни даже на сантиметр не оторвемся от земли! Чаще надо рассказывать об этом, чаще!
Весна все увереннее заявляла свои права. Снег активно таял, иногда даже шел дождь, погода стояла абсолютно нелетная и штурмовики были прикованы к земле. Так что за время вынужденного безделья Григорий успел хлебнуть в полной мере всего — и опостылевшей документации, и бесед с политработниками, и веселого творческого процесса в составе импровизированной редколлегии.
А хотелось летать.
Тем более, что за последние дни советские войска серьезно продвинулись вперед, освободили множество городов и сел. А авиация ничем не могла им помочь. И это выводило из себя. Ах, как мечтал экспат вновь оказаться в кабине своего имперского штурмовика, для которого подобные неприятности не являлись помехой. Свалиться бы на нем фрицам, как снег на голову, да приголубить их при помощи всего бортового вооружения «Когтя»!
Мечты, мечты...
Командование решило использовать неожиданную паузу с умом. Летчиков и стрелков заняли учебой. К тому же, сравнительно недавно вышел приказ, по которому в авиацию стали возвращать из других родов войск бывших курсантов и выпускников летных и летно-технических училищ, что в силу разного рода причин оказались не на своем месте.
В полк майора Хромова тоже прислали несколько бывших летчиков и техников. Их нужно было срочно подтянуть до мало-мальски приемлемого уровня, потому что они, естественно, многое позабывали. Догадайтесь с трех раз, кому выпала эта нелегкая ноша во второй эскадрилье?
Сержант Стеблин был одним из трех пилотов, оказавшихся в роли учеников Дивина. Перед войной был курсантом Чугуевского летного училища. Но из-за неразберихи попал на фронт в пехоту. Воевал, дважды был ранен. Вроде бы все в порядке, но... не понравился он экспату буквально с первого взгляда. Мутный какой-то паренек. И перед Кармановым все время норовил прогнуться.
Помимо возвращения бывших летчиков в авиационных полках восстановили третью эскадрилью. Заводы постепенно наращивали темпы производства после эвакуации из западных областей страны, насыщали ВВС новыми самолетами. Соответственно, вырастала и боевая мощь частей.
Но это только на бумаге. А фактически за штурвал частенько попадали плохо обученные пилоты, которые становились легкой добычей для немцев. Примеры? Да сколько угодно! Вот, улетела на облет района пара «илов» из вновь сформированной эскадрильи и все, тишина, ни ответа, ни привета. Что с ними случилось, никто так и не узнал. То ли попали под удар зениток, то ли их срубили «охотники». Хромов ругался, посылал опытных летчиков на поиски, но безрезультатно. Как будто и не было людей.
Григорий подозревал, что здесь не обошлось без его старых знакомцев - «фоккеров» с зелеными сердцами на борту. Но комполка в очередной раз лишь отмахнулся от его предложения попробовать устроить на них засаду. Глянул косо и послал по известному адресу. Коротко, но емко.
А тут новая беда. Стоило погоде чуть-чуть наладиться, как в одном из вылетов под Козельск сбили новичка и в эскадрилье Карманова. И, главное, никто ничего не видел. Ладно пилоты, они ведь сосредоточены на том, чтобы точно прицелиться и сбросить бомбы на цель. Но воздушные стрелки, они-то куда глядели?
- Черт его знает, командир, - оправдывался за всех Пономаренко. - Там такая свистопляска творилась, все небо в дыму и огне было. Давно уже с таким не сталкивался. Просто ураган какой-то! Разрывы, трассы, «маленькие» с «худыми» над нами форменную свалку устроили, хрен поймешь, куда стрелять и за кем смотреть. 
И опять загадка: зенитки постарались или подкравшиеся незаметно «фоки» срубили неосторожного пилота. Как бы это проверить? Неуютно, знаете ли, летать, когда поблизости шныряют гитлеровские эксперты.
В одном из полетов Дивину пришла на ум еще одна идея. А дело было так. «Ильюшины» сходили на штурмовку переднего края фашистов. Хорошенько ее обработали, а на обратной дороге попали под удар восьмерки «мессершмиттов». Четверка «яков» отбивала их атаки, как могла, крутилась ужом, но очень скоро потеряла одну машину и вынужденно ушла в глухую оборону.
Лейтенант, которого комэск в очередной раз поставил замыкающим, приготовился подороже продать свою жизнь. И вдруг... «мессы» как по команде бросили штурмовики и ломанулись на форсаже куда-то в сторону. Экспат сначала решил, что они испугались пришедших на выручку «горбатым» новой группы советских истребителей, но, как ни старался, не мог разглядеть в небе ничего подобного. Только те три «яка», что летели с группой с самого начала.
- Кощей, не крути башкой, мозоль натрешь! - подковырнул его неожиданно Каменский.  - Фрицы за «кукурузником» смотались.
- В смысле? - удивился Григорий.
- В прямом, - невесело засмеялся истребитель. - Я краем глаза заметил. У-2 совсем низко над лесом шел. А фашистам за него сразу Железный крест, говорят, дают и отпуск домой. Вот они за этими самолетами и охотятся вовсю. Я уже несколько раз подобную картину видел.
- А чего ж, тогда, не пошел его выручать? Вдруг, там командир какой-нибудь летел?
- У меня приказ: защищать вас! - неожиданно окрысился Каменский. - И за его невыполнение, для твоего сведения, полагается трибунал. Забыл?!
Дивин пристыженно замолчал. В самом деле, «маленьких» песочили будь здоров, если «илы» несли потери. Поэтому, зачастую, истребители правдами и неправдами открещивались от сопровождения штурмовиков. Когда они как-то сидели за «рюмкой чая» с Каменским, тот честно признался, что лучше ввязаться в драку с оравой «худых», чем нарезать круги вокруг «горбатых».
- Скорость у вас ниже, - растолковывал на пальцах получивший не так дано еще одну звездочку на погоны пилот, - значит и нам нужно лететь не так быстро. Знаю, ты мне подсказал, как ее не терять, но то я. А многим начальство категорически запрещает повторять подобное. Почему? Горючее расходуется интенсивнее, значит и вероятность того, что сократится время полета тоже есть. А оно кому надо? Смотри дальше. Вы летите низко, по вам долбят практически из всего, что под рукой окажется. Вашим бронированным крокодилам хоть бы хны, а моей ласточке достаточно нескольких попаданий и адью! Знаешь, я когда со стороны смотрю, в какой вы огненной завесе идете, мурашки по коже и хочется штурвал на себя дернуть и вверх свечкой, чтобы не задело. Так-то, брат!         
Но в данную минуту мысли Григория были заняты совсем другим. Раз Батя так и не сподобился реализовать придумку с подставными истребителями, может быть ему гораздо больше понравится идея выставить в качестве живца маленький связной самолетик? Надо только с Костей поговорить на эту тему.

Еще немного:

«В течение … апреля на фронтах существенных изменений не произошло». - Фраза, что звучала из репродукторов каждый день могла бы ввести в заблуждение кого угодно, но только не бойцов действующей армии. И хотя летчики и техники по-прежнему продолжали свое обучение во «фронтовой академии», а количество вылетов резко упало, никто не обольщался. Все прекрасно понимали, что скоро опять начнется тяжелая воинская работа. И хорошо подготовиться к ней означало выжить.
Общаясь постоянно с новыми пилотами, Григорий подметил такую закономерность. Первые самостоятельные полеты они выполняли старательно, как учили. Но со временем у каждого из них начинало появляться что-то новое, свое, индивидуальное и о наставлении по производству полетов и словах инструктора забывали.
Этот своего рода переходный период длился примерно с седьмого по двенадцатый вылет. А ведь многие жизненно необходимые умения и навыки еще не отложились в памяти, не стали частью летчика и потому даже самое незначительное усложнение в обстановке или условиях полета было чревато летным происшествием.
В Империи курсанты очень много времени проводили на тренажерах, имитирующих полет и поэтому риск пострадать по-настоящему сводился к минимуму — слишком дорогое удовольствие воспитывать пилота ВКС, чтобы позволить себе потерять его по глупости. Но на Земле, естественно, такой аппаратуры пока не существовало. И приходилось выкручиваться по-другому.
В частности, был такой забавный с виду способ обучения, как пеший по-летному. Что это такое. Курсант, или молодой летчик, идет по специально оборудованному участку земли. На нем воссоздано в миниатюре летное поле и окружающая местность со всеми характерными ориентирами, контрольными и поворотными точками. Ученик движется не спеша, объясняет свои действия на том или ином участке маршрута, решает вводные, которые подбрасывает ему инструктор.
Внешне все выглядит как игра, но на самом деле практически сразу выявляется степень готовности летчика, в памяти у него остаются основные элементы будущих заданий, повышается готовность к преодолению возможных трудностей, с которыми он может столкнуться в воздухе. Очень полезное упражнение. И очень удобно, что проводить его можно практически в любом месте и в любое время. 
А потом можно усложнить задачу и отрабатывать условный полет в составе двух, трех экипажей, всей эскадрильей. Смеются окружающие? Ну-ну...
Помимо этого Дивин учил молодых пилотов бегло читать приборы, заставлял их часами просиживать в кабине «ильюшина», отрабатывать умение быстро определять дальность до цели, а стрелков правильно прицеливаться, используя в качестве мишеней взлетающие и садящиеся самолеты.
Товарищи ворчали, злились, но экспат был неумолим. Тот случай, когда во время разведывательного полета он потерял из виду Стеблина, занозой сидел у него в голове. И пусть в том не было его вины, что с того? Мелочь, пустяк, скажете? Для кого как. В небе за подобные мелочи порой приходится расплачиваться по очень дорогой цене.
В начале мая Нарком обороны потребовал усилить борьбу с железнодорожными и автомобильными перевозками в тылу противника. «Удары по железнодорожным составам, нападения на автоколонны... считать важнейшими задачами наших Военно-воздушных сил», - говорилось в приказе. А еще предписывалось охотиться за легковыми машинами.
Тут и дураку станет ясно, что гитлеровцы затевают наступление, а Красная Армия старается всячески помешать этому, срывая перевозки и дезорганизуя работу фашистских штабов — в легковушках ведь не простые солдаты ездят. Григорий, исходя из полученных в училище знаний, постарался бы добавить к этому превентивный удар по вражеским аэродромам, чтобы обеспечить себе превосходство в небе. Но... очень быстро осознал, что в здешних штабах тоже не идиоты сидят.
5 мая личному составу огласили директиву командующего ВВС. В ней прямо указывалось, что необходимо подвергнуть нападению известные немецкие аэродромы. Причем, предполагалось в первый день операции подавить авиацию противника, а в последующие два дня продолжать бить по нему снова и снова. Удары требовали наносить большими группами, обязательно выделяя из их состава некоторое количество самолетов для уничтожения зениток.
Сразу же после получения директивы Батя собрал летчиков под навесом возле полкового КП. Рядом с ним стоял начальник штаба Зотов и командир братского истребительного полка. Значит, будет прикрытие.   
- Атаковать будем тремя группами. Штурмуем с разных направлений с минутным интервалом! - сосредоточенно говорил Хромов. На специально установленном стенде висела большая карта с нанесенными маршрутами и всеми необходимыми расчетами. - Исходя из обстановки делаем как минимум три захода. Возвращается каждая группа самостоятельно. На обратном пути вас встретят дополнительные группы «яков». Это понятно? Отлично. Теперь перейдем к деталям операции. 
Майор очень подробно изложил очередность взлета групп, порядок сбора в воздухе, объяснил схему взаимодействия с истребителями, показал на карте направления атак и ухода от цели. Чувствовалось, что операция досконально проработана и явно готовилась не один день.         
На следующее утро полк подняли затемно. Важно было опередить фашистов, оказаться над целью как можно раньше, ошеломить врага внезапным ударом. Аэродром уже сотрясался от гула прогреваемых двигателей.
- Они спят хоть когда-нибудь? - спросил, позевывая, Прорва, имея в виду техников. - Вечером с аэродрома уходят последними, утром — они на нем первые. В кабинах что ли ночуют?
Дружной гурьбой направились в столовую. Экспату почему-то кусок в горло не лез, поэтому он ограничился лишь стаканом чая.
- Ты чего, Гриш? - остановилась возле него Тая. - Случилось что?
- Да нет, все в порядке, - вяло ответил лейтенант. - Просто аппетита нет. - Он и сам не понимал, что это  с ним происходит. Предчувствие беды? Вряд ли. Помнится, когда погиб Малахов, на душе кошки скребли и внутри прочно угнездилась сосущая тоска, а сейчас ничего подобного не наблюдалось.
- Может, заболел? - забеспокоилась девушка. - Сходи к врачу.
- Ерунда, пройдет.
- Кощей, пора! - хлопнул его по плечу Катункин. В середине апреля всему летному составу, кто ходил до сих пор с сержантскими лычками, присвоили звание младший лейтенант и теперь все пилоты щеголяли погонами с одним просветом.
- Прости, - виновато улыбнулся Дивин. Коротко поцеловал девушку и торопливо пошел к выходу.     
- Машина к полету готова! - Свичкарь встретил его у самолета. - Все, как часики отлажено, - не удержавшись, похвастался он.
- Спасибо, Миша, - рассеянно поблагодарил его экспат.
- По самолетам! - резанул слух крик дежурного.
Все мгновенно утонуло в железном грохоте. Замолотили воздух лопасти винтов, двинулись на старт штурмовики. Вот взлетела первая группа, следовательно, за ней очередь второй эскадрильи.
- Старшина?
- Порядок, командир!
Поехали. В воздухе быстро собрались, встали на оговоренные заранее места в боевом порядке. Радиопереговоры были категорически запрещены, поэтому действовали исходя ихз визуальных сигналов, которые подавали ведущие. В их группе таковым являлся Григорий. Как ни кривился комэск, как ни доказывал, что сам способен возглавить атаку, но Хромов решил не рисковать. Дивин, правда, заработал еще один злобный взгляд в свой адрес, но их в  виртуальной копилке было уже столько, что одним больше, одним меньше — большого значения это не имело. Пусть себе ярится.
Шли, низко прижимаясь к земле. Маршрут был проложен над малонаселенной местностью, специально, чтобы добиться максимальной внезапности. Вокруг больше никого, только «яки» прикрытия изредка подскакивали к ним, проверяя подопечных, и опять уносились в вышину, мгновенно пропадая из вида.
Григорий примерно представлял, где искать, поэтому безошибочно отыскал взглядом самолеты первой эскадрильи, которые заходили на немецкий аэродром с другой стороны практически над самыми верхушками деревьев. Они шли курсом, который никак не мог пересечься с их собственным, но экспат на секунду испытал некоторую озабоченность. А вдруг, кто-нибудь из неопытных летчиков потеряет ориентировку и рванет им наперерез? Все-таки, молодежи в полку хватало. Недавно один такой горе-пилот во время посадки вдруг рванул резко в сторону, едва не врезавшись в ведущего, а столь же зеленый стрелок открыл отчаянную стрельбу по «яку», потому что принял его за «мессершмитт». Беды тогда удалось избежать буквально чудом.
Но нет, на этот раз все обошлось. «Илы» дружно ударили по стоянкам с малой высоты, сбросили бомбы и через несколько секунд за ними поднялись вверх высоченные султаны взрывов, полетели обломки, блеснули языки пламени.
Не успели осесть фонтаны земли и пламени, как пришла очередь атаковать второй группе штурмовиков.
Григорий уверенно направил свою машину прямо на скопление немецких истребителей, которые засек еще издали.
- Бьем «худых»! - скомандовал он своим товарищам, уже не заботясь о сохранении режима радиомолчания. А что, фрицы, наверное, уже и без того проснулись по «будильнику» из фугасок.
Для начала экспат обрушил на «мессов» залп реактивных снарядов, прошелся огненными трассами пушечных очередей, а на выходе из пике добавил бомбами. Самолет мягко подбросило вверх, когда он освободился от лишней тяжести и лейтенант сразу же накренил его, разворачивая для нового захода. Пономаренко тоже не сидел без дела. Старшина азартно лупил по вражеским капонирам, безошибочно отыскивая те гитлеровские самолеты, что не попали под удар.
Вдогонку «илам» потянулись цепочки выстрелов. Но немцы безнадежно проспали их появление и сейчас стреляли разрозненно, бестолково. К тому же, как только они себя проявили, на них коршунами упали машины, выделенные как раз для подавления зениток.
- Опомнились, вояки! - засмеялся стрелок. - Командир, глянь, вон какой-то чудак взлететь пытается.
- Вижу, - отозвался Григорий. Он тоже заметил лобастого «фоккера», что наперекор всякому здравому смыслу пытался подняться в воздух прямо под падающими сверху бомбами. Камуфлированный истребитель бежал по взлетной полосе, ловко избегая воронок. Хм, а ведь, пожалуй, он так и правда взлетит, подумал Дивин, быстро прикинув траекторию движения вражеского самолета. За штурвалом, видать, опытный волчара — ловко прикрылся дымом. Что ж, пойдем, поприветствуем его, пожелаем доброго дня.