Еще чуток:

- Я тебя зачем туда отправлял? - Батя смотрел лютым зверем. Григорий благоразумно решил, что пререкаться с командиром полка сейчас будет не самой удачной идеей и поэтому молчал. - Ты должен был отвезти документы и дождаться ответа. Все! Какого черта, Дивин, ты взялся изображать подранка перед «мессерами»? Что, от звания в мозгах перекос произошел, решил, будто все теперь можно? Заблуждаешься, лейтенант, глубоко заблуждаешься! Дмитрий Вячеславович, можно тебя на минуточку?
Особист подошел к столу Хромова и вопросительно уставился на майора. Тот, не глядя на экспата, ткнул в его направлении пальцем и срывающимся от бешенства голосом приказал:
- Этого... этого клоуна под арест! Пускай сидит до тех пор, пока на него вызов из Москвы не придет!
- Но, товарищ майор! - не выдержал Григорий. Сидеть сиднем в то время, как товарищи будут драться? Нет уж, увольте! - Разрешите искупить вину в бою!
- Пошел вон! - гаркнул Хромов. - И чтоб духу твоего здесь не было. Герой!
- Есть! - лейтенант понуро козырнул и вышел из блиндажа. Следом за ним на улицу поднялся и Карпухин.
- Ремень снимай, - положил он руку на плечо Григория. - И пилотку.
- Погоны и ордена срывать будете? - мрачно осведомился Дивин, расстегивая пряжку.
Часовой, что прохаживался у входа, покосился на них с явным изумлением. Но, естественно, промолчал. Разве что построжел лицом и подтянул ремень винтовки. Оно и понятно, когда арестовывают летчика с кучей орденов на груди, простому красноармейцу вообще лучше стоять в сторонке, не вмешиваться и помалкивать. Целее будешь.
- В соответствии с Дисциплинарным уставом РККА, - наставительно произнес Карпухин, - подобные действия, унижающие личное достоинство военнослужащего, запрещены. Хотя, - усмехнулся он, - в твоем случае не помешало бы. Эх, не сообразил я, надо было Бате подсказать, чтобы он тебя на скамье разложил, да всыпал горяченьких!
- Да что я такого сделал? - взорвался экспат. - Эти сволочи ребят наших жгли, только успевай похоронки родным отправлять. Я к Хромову несколько раз подходил, варианты, как их прищучить предлагал, а ему все недосуг было. А здесь такой случай удачный подвернулся, грех не воспользоваться. Сбили ведь гадов, классно сработали.
- Дурак ты, лейтенант, - вздохнул особист. - Не в «мессерах» этих клятых проблема. Тут совсем другой расклад. Ты своим ненужным геройством чуть всех под монастырь не подвел. Вот Батя и ярится.
- Ну так объясните в чем моя вина, вдруг пойму? - обозлился Григорий. - Чего вокруг да около ходить!
- Объяснить? А что, можно и объяснить, - покладисто согласился Карпухин. - Пойдем-ка вон туда, - показал он на скамейку под грибком неподалеку от командирского блиндажа. - Перекурим в тенечке, а заодно и поговорим. Ты ведь не торопишься?
- Издеваетесь? - покосился на него Дивин. - Или, быть может, хотите из-под ареста отпустить? Так я не против, хоть сейчас обратно в эскадрилью пойду. Освободите?
- Нет конечно, - заулыбался Карпухин. - Не имею права нарушать приказ командира полка. Тем более, что целиком и полностью с ним согласен. 
Они присели на скамейку. Рядом курили и болтали о чем-то двое пилотов из первой эскадрильи. При виде Григория, идущего без ремня в компании с особистом, летчики подозрительно быстро затушили папиросы и торопливо ушли, оглядываясь и перешептываясь. Карпухин проводил их насмешливым взглядом.
- Угощайся, - предложил он, достав пачку «Казбека». - Так вот, лейтенант, объясняю один раз. Воспитание Героя во вверенной части — это возможность карьерного роста для ее командира. Можно сказать, необходимое условие в нынешнее время. Нет, я знаю, конечно, о Малахове, но ему это высокое звание присвоено посмертно. А ты, на данную минуту, живой. Соответственно, поедешь в Москву, где будешь представлять не только нашу воздушную армию или дивизию, но и полк. Будешь, так сказать, живым воплощением эффективной работы Хромова. Чуешь?
- Почему вы все это мне говорите? - медленно спросил экспат. То, как спокойно и без обиняков Карпухин рассказывал о скрытых пружинах армейской жизни, наводило на определенные размышления.
- В открытую? - понятливо улыбнулся особист. - Так я ведь тоже в команде. И успехи командира полка немножко и мои успехи. Ему плюсик, где надо, поставят, и мне, грешному, глядишь, тоже кое-что прицепом обломится. Поэтому все заинтересованы в том, чтобы ты глупостей не делал. Лишнего не болтал, ерундой разной не занимался, вел себя, как подобает. Вот сожгли бы тебя сегодня «мессеры» и комдив Батю с песочком продраил — как так получилось, что его офицер погиб не вовремя выполнения своих непосредственных обязанностей, а в чужом полку? Ах, приманкой для фашистских летчиков работал? И приказ на это у него был, правда? Не было такого приказа?! По собственной инициативе решил на мушке у «мессов» повисеть?! Выходит, плохо вы, товарищ майор, воспитываете подчиненных. А можно ли вам, в таком случае, доверять командование полком? Не лучше ли отправить куда-нибудь за Урал в учебную часть? И, догадайся с трех раз, к остальным работникам штаба какое отношение будет? К Багдасаряну, к Зотову, ко мне? Какие у нас нарисуются перспективы с жирной кляксой в личном деле?
Дивин угрюмо молчал. Не так, совсем не так представлял он себе жизнь боевого коллектива. Это что же, во время войны нужно строить карьеру? И Хромов, и все остальные, карабкаются наверх по головам своих подчиненных? Получается, что летчики, стрелки, техники - они только инструмент для достижения какой-то цели: звания, награды, высокой должности... Не может такого быть, врет особист!
- Нет, я не вру, - Карпухин смотрел на него с укоризной. - Как тебе такое только в голову пришло, лейтенант! Утрирую немного, разумеется, но буквально самую капельку.  А в целом говорю чистую правду. Да ты хоть Карманова вспомни.
- Вы что, мысли мои читаете?
- А зачем? - расхохотался капитан. - У тебя и без того на лбу все написано.
- Отведите меня на гауптвахту, - мрачно попросил экспат, поднимаясь на ноги. Он с размаху бросил окурок в ведро с песком и заложил руки за спину. - Хочу обдумать ваши слова.
- А вот это правильно! - согласился Карпухин. - Думать никогда не вредно. Наоборот, даже полезно. Вот и посиди под арестом, обмозгуй получше, как себя дальше вести. Чтобы всем было хорошо.
- Разрешите вопрос?
- Валяй.
- Фрицы, которых истребители срубили — они действительно асами были?
- Пацан, - грустно посмотрел на Григория особист. - Как есть пацан. Я тебе о чем только что втолковывал? Что ты, как маленький ребенок, все время ерундой голову себе забиваешь? - Капитан с досадой сплюнул, покачал головой и подтолкнул Дивина в спину. - Шагай, давай, арестант!

На губе экспат просидел два дня. Ребята из эскадрильи и Тая приходили навестить его, но часовой прогнал их. Не положено! Карманова среди них не было — Григорий смотрел в щелку между бревен сарайчика, отведенного под гауптвахту. Да и хрен с ним, не очень-то и хотелось. Дивин, если честно, вообще не хотел сейчас никого видеть. Слова Карпухина оказались для него ушатом ледяной воды, опрокинутым на голову. О многом хотелось поразмыслить спокойно, без лишних эмоций. 
Утром третьего дня за ним пришел Багдасарян. Замполит вернул ему вещи и предложил пройтись с ним до штаба. Экспат помалкивал, ожидая, что комиссар сам скажет, зачем пришел. Не просто так ведь он взял на себя чужие функции?     
- Ты на командира не обижайся, - мягко попросил Багдасарян. - Разозлил ты его здорово своим поступком. Это я понимаю, что вы еще совсем дети и война для вас увлекательная игра. Поэтому и относитесь ко всему не всерьез. Взять, хотя бы тебя. Летаешь отлично, воюешь здорово, но дальше собственного носа не видишь. Придумать, как половчее фрицев разбомбить — это, конечно, хорошо. Но только...
- Что «только»? Договаривайте, товарищ майор!
Замполит вздохнул и отвернулся.
- Жизнь, она, брат, штука сложная, - уклончиво ответил Багдасарян. - Поэтому лучше просчитывать свои действия не на шаг вперед, а на пять, на десять.
- А будут у меня эти пять, десять, двадцать шагов? - обозлился экспат. - Или я уже в следующем полете поймаю снаряд зенитки и сгорю в каком-нибудь овраге?
- Так ты его не лови, - спокойно сказал замполит. - Снаряд, в смысле.
Григорий даже не нашелся, что ему ответить. Да и что говорить? По сути, вопрос в том, кем он себя сам позиционирует — бабочкой-однодневкой или премудрым пескарем. И от того, какой выбор он сейчас сделает, будет зависеть вся его дальнейшая жизнь. Но, черт побери, как не хочется ничего выбирать!

П. Макаров
Согласен, поправил.   

Еще немного:

В Москву экспат полетел через неделю. Офицеров, также удостоенных высокого звания, собрали со всего фронта и на транспортном Ли-2 доставили в столицу. Всего будущих Героев оказалось семь человек. Народ подобрался компанейский, так что скучать не пришлось. Обсуждали различные эпизоды нелегкой работы, делились секретами летного мастерства, да и просто беседовали по душам, благо поговорить коллегам было о чем.
На аэродроме их встретил розовощекий пухлый майор из Главного штаба ВВС. Показал, где стоит специально присланный за ними автобус, а во время поездки сжато рассказал программу пребывания. В принципе, ничего особенного в ней не было. Сегодня их ждало заселение в гостиницу, обед и потом аудиенция у командующего ВВС, маршала Новикова. На следующий день награждение в Кремле, легкий фуршет, а вечером — театр. Ну и в качестве финального аккорда на третьи сутки небольшая прогулка-экскурсия по городу и вечером убытие обратно на фронт.
Григорий слушал вполуха. С гораздо большим интересом он рассматривал открывающийся за окном город. Буквально с первого взгляда ощущалось, что это столица воюющего государства. На улицах немноголюдно, среди прохожих преимущественно военные. Там и тут видны зенитные орудия, некоторые даже на крышах домов. Расчеты бдительно наблюдают за воздухом. На перекрестках военные патрули. Их автобус они тоже несколько раз останавливали, проверяли пропуск на въезд в город и документы пассажиров.     
Поселили летчиков в семиэтажной гостинице Центрального Дома Красной Армии на площади Коммуны в самом центре Москвы, всего в нескольких минутах ходьбы от Садового кольца и Цветного бульвара. 
Администратор вручил каждому офицеру ключ с латунной биркой. Григорий взглянул на свою: сорок семь. Понятно, первая цифра — это этаж, а вторая — номер. Двухместные комнаты оказались вполне благоустроенными, с видом на большой парк. Неизвестно по какой причине, но Дивина поселили одного. Экспат сначала огорчился из-за отсутствия компаньона, но потом прикинул, что все равно вряд ли станет сидеть сиднем в номере. Не может такого быть, чтобы бравые пилоты не устроили обмыв наград. Вряд ли в Кремле им разрешат погулять с размахом.
Лейтенант бросил прямо на кровать свой чемоданчик и туго набитый вещмешок, посетил туалетную комнату и спустился вниз. Худо-бедно, а за время полета и поездки в город с аэродрома он здорово проголодался. Оказалось, что он такой не один. Почти все летчики, с которыми он успел перезнакомиться во время короткого путешествия, тоже бродили у дверей, за которыми слышался призывный запах еды.     
- Кого ждем? - с ходу поинтересовался Григорий. - Или нам туда дорога заказана?
- Молодец, «горбатый», сразу взял быка за рога! - засмеялся невысокий капитан-истребитель. - Чувствуется опыт штурмовок, ни секунды промедления над целью.
- А то! - улыбнулся в ответ Дивин. - Так чего не заходите? Не знаю, как у вас, а у меня кишка на кишку протокол пишет.
- Майор должен талоны на питание принести.
- Понятно. Ребята, а из Москвы есть кто-нибудь?
- Тебе зачем? - спросил худощавый старлей с двумя «боевиками». - Ну, я — москвич.
- Да стрелок мой тоже отсюда, - объяснил экспат. - Просил к родителям зайти, весточку передать.
- Адрес-то какой?
- Сейчас посмотрю, - Григорий достал из кармана и развернул листок, на котором Пономаренко написал ему координаты. - Вот: улица Станкевича, дом номер двенадцать.
- Как же, знаю, - кивнул старлей. - Это рядом с улицей Горького. Не переживай, подскажу, как туда добраться. О, а вот и наш кормилец пожаловал.
К ним и в самом деле спешил штабной майор.
- Все собрались, товарищи? Замечательно, тогда прошу, - он гостеприимно распахнул дверь в ресторан. - Не забудьте, после обеда вас ждет маршал. Поэтому прошу не расходиться. Желательно, побыстрее привести себя в порядок и собраться у главного входа, за нами придет автобус.
В зале ресторана оказалось довольно много людей. Кто-то из летчиков успел разузнать что к чему и пояснил остальным, что здесь постоянно живут офицеры из штабов и воинских частей, размещенных в Москве. Даже прописка у них: «Площадь Коммуны, гостиница ЦДКА, комната №...» Ну и еще размещают командировочных и тех, кто приехал на награждение.
Григорий осмотрелся. Разумеется, среди обедающих преобладали военные. Большинство с погонами старших офицеров и генералов. Но встречались и штатские. Даже несколько женщин в красивых платьях присутствовали.
Их группу поначалу встретили любопытными взглядами, но интерес этот практически сразу же угас. В самом деле, фронтовики в поношенном, линялом, выгоревшем на солнце полевом обмундировании здорово проигрывали на фоне лощеных, с иголочки одетых командиров. А экспат с его обгоревшим лицом и подавно вызвал у некоторых дам брезгливое отвращение. Одна из них даже что-то раздраженно сказала своему спутнику — моложавому полковнику с элегантной стрижкой. Тот нехотя оторвался от тарелки, косо взглянул на Григория и равнодушно пожал плечами. Дивин как раз в этот момент проходил мимо него и потому очень хорошо услышал, как полковник бросил:
- Да просто отвернись и не смотри на этого урода.
Экспат замер. Медленно повернулся и впился глазами в жующего офицера. Тот с недоумением поднял голову. Хотел было сказать что-то, но вдруг осекся, поперхнулся и надсадно закашлялся, выпучив глаза. Схватился за горло, побагровел и судорожно попытался подняться, но рухнул обратно на стул. Его спутница истерически завизжала, начала звать на помощь. В зале поднялся форменный переполох.
Григорий криво улыбнулся и спокойно пошел дальше, искренне жалея о том, что не может пообщаться с этой парочкой по-другому. Ах, как бы они тоненько верещали, если бы он предстал перед ними в своем настоящем облике. Вот тогда, наверное, до дрожи в коленках мечтали вновь увидеть лейтенанта с обожженным лицом.
- Что это с ним? - с любопытством спросил кто-то из летчиков, когда экспат уселся за отведенный им столик, с интересом наблюдая за тем, как набежавшая орда официантов пытается привести в чувство посиневшего полковника.
- Не знаю, - равнодушно ответил Дивин. - Должно быть, кусок слишком большой попался, вот и не смог проглотить. - Он хищно потянул носом. - Чем нас потчевать будут?
Аудиенция у маршала Новикова ничем особенным Григорию не запомнилась. Так, постояли в огромном рабочем кабинете командующего несколько минут и все. Маршал выглядел озабоченным, думал о чем-то своем и задал летчикам по паре дежурных вопросов: как зовут, из какой части, кто командир. Спрашивается, зачем вообще понадобилось отрывать его от дел?
Возле экспата Новиков, правда, задержался чуть дольше, чем у остальных. Окинул внимательным взглядом, в котором промелькнули искорки сочувствия.     
- Как здоровье, лейтенант, жалобы имеются, в полете не тяжело?
- Никак нет, товарищ маршал! - вытянулся в струнку Дивин. - Допущен к летной работе без ограничений.
- В самом деле? - недоверчиво прищурился Новиков.
- Я же урод, а не инвалид, - широко улыбнулся Григорий, вспомнив полковника из ресторана. - На умение орудовать ручкой управления и жать на гашетку моя не слишком презентабельная физиономия никак не влияет.
- Молодец, - одобрительно засмеялся Новиков, - за словом в карман не лезешь. Узнаю штурмовика! Что ж, воюй и дальше так же успешно, как теперь, - он крепко пожал экспату руку и перешел к следующему летчику.
После возвращения в гостиницу Дивин решил немного прогуляться на сон грядущий. Походил перед входом, раздумывая, куда бы пойти, а потом не спеша двинулся в парк. Но пройдя всего несколько метров вдруг наткнулся на старика, мирно дремлющего на раскладном стульчике возле маленького столика, на котором лежали книги. Экспат остановился. Названия большинства из них ни о чем ему не говорили, но вот одно...
Григорий с улыбкой взял в руки пухлый том и громко прочитал вслух:
- «Крымская война».
- Интересуетесь трудами академика Тарле? - вежливо поинтересовался мигом проснувшийся старик, наклонив по-птичьи, набок, голову со смешным венчиком седых волос на макушке.
- Знакомая одна интересуется, - честно ответил Дивин. - Даже шапку-маску мне специальную для холодного времени из шерсти связала — рассказывала, будто английские солдаты во время Крымской кампании придумали. «Балаклава» называется, не слышали?
- Как же, знаю! - оживился старик. - А эта ваша знакомая, она что же, историк?
- Подавальщица в нашем полку, - развел руками экспат. - На историческом факультете она до войны училась. Но решила вот на фронт пойти. Как думаете, эта книга для нее хорошим подарком будет?
- Ну, если только этот конкретный период времени ее на самом деле интересует, - осторожно сказал продавец. - Надо же, подавальщица-историк! - он удивленно покачал головой. - Какой причудливый фортель иногда выкидывает время.   
- Беру! - решился лейтенант и полез в карман за деньгами. - Сколько с меня?
- Вы только учтите, товарищ командир, - замялся старик, - что это лишь первый том. А следующими, к сожалению, не располагаю. Не выпускали их еще. 
- Жаль, - огорчился Григорий. А потом вдруг улыбнулся. - Тогда мы к вам вместе за недостающими придем, договорились?
- Когда же?
- Когда? - задумался на секунду Дивин, но тут же нашелся. - А после войны!
Старик с грустью посмотрел на него.
- Хорошо, я буду вас ждать. Только вы обязательно приходите. А то, знаете, как сейчас частенько бывает, договоришься о чем-то с человеком, а потом, - он горько улыбнулся. - Да кому, собственно, я это рассказываю, вы и без меня все очень хорошо знаете. Вы ведь скоро опять на фронт?
- Да, - не стал скрывать Григорий. - Через несколько дней уеду. Но, - он заговорщически подмигнул продавцу, - от меня вы не отделаетесь, правду говорю. Я обязательно вернусь, так и знайте! Поэтому следите за выпуском следующих томов, они обязательно понадобятся.