Телефонов в то время было вроде бы довольно мало. И только у ОЧЕНЬ высокопоставленных начальников. Так что постоянного "дребезжания" быть не должно.
Но курьеры, машинистки... - запросто. Ах, да, еще секретарь у него обязан просто быть. А секретарь у члена Политбюро - шишка немалая.

Давно я на автора не наезжал, а тут бросил ботфорт с отравленной шпорой и гирей внутри в другого автора и застыл в тяжёлых раздумьях: А на хрена мне один, оставшийся нужен? Я хоть и инвалид, но не одноногий же! Вот, чтоб добро не пропадало, ловите, Андрей!
Осецкий не делает грубых ошибок. Вообще. Так не бывает. Даже умнейшие люди делают глупости и им за них прилетает в ответ. Неудачная шутка над обидчивым, неправильная оценка интеллекта подчинённого, забыл поздравить Важного человека, не учёл чьи-то корыстные интересы...

Согласен. Осецкий должен делать ошибки. Но пока эти ошибки, если и есть, то им не замечены. А повествование идет от первого лица. Кстати, только что была вскрыта одна мелкая ошибка - "зажал" празднование рождения ребенка. И - ловите продолжение:

Глава 24. Осень

24.2

Дача Дзержинского оказалась одним из особняков, принадлежавших до революции семье и родственникам нефтепромышленника Зубалова. Зубаловские особняки, рассыпанные невдалеке от станции Усово по берегам речушки Медвенка, облюбовали так же Микоян, Бухарин, Сталин, Ворошилов…
Большинство гостей прибыло по железной дороге: небольшой старенький паровоз, тащивший четыре вагончика (некогда относившиеся к 3-му классу), совершал на тупиковую станцию Усово от станции Немчиновка всего два рейса в день – туда и обратно. Станции, как таковой, пока не было (строительство маленького домика для нее только-только разворачивалось), а ее функции выполнял снятый с колес товарный вагон, стоявший рядом с путями. Как и было обещано, автомобиль ГПУ быстро перебросил всех приехавших на станцию к дачному особняку.
Компания на даче у Феликса Эдмундовича в это осеннее воскресенье собралась весьма разношерстная. Поздравить нас с Лидой прибыли и сановные большевики с дореволюционным стажем, и старые специалисты, достигшие немалых чинов еще в царское время, и молодые выпускники комвузов, и бойцы невидимого фронта из ОГПУ. Впрочем, вопреки ожиданиям, спецы из ВСНХ отнеслись к присутствию на торжествах чекистов довольно спокойно, хотя, конечно, дружелюбием с их стороны и не пахло.
Примерно через час после начала застолья к нам непрошеными гостями заглянули Бухарин и Микоян, дачи которых располагались неподалеку. Анастас Иванович даже шутливо изобразил обиду:
– Что же ты, Виктор Валентинович, нас позвать забыл?
– Вас пригласи, так и весь ЦК в гости звать придется, и весь Совнарком! – в таком же шутливом тоне отвечаю ему. – А попробуйте-ка устроить банкет для ЦК и Совнаркома на мой партмаксимум!
Лида, устроив детей в одной из спален на втором этаже, выбрав ту, куда менее всего доносился шум из большого зала первого этажа, где собрались гости, присоединилась к нам. Попытка жены кого-то из приглашенных напроситься взглянуть на детей была пресечена Лидой в зародыше:
– Нечего их в спальне тревожить! Сейчас вынесу по очереди посмотреть – и довольно на этом! Только не надо слишком бурно восторги выражать – ни к чему, да и детей напугаете.
Без восторгов, конечно, не обошлось, хотя ни громкие возгласы восхищения, ни хлопки вылетавших к потолку пробок от шампанского детей не напугали. Ленька отнесся ко всему с олимпийским спокойствием, лишь озираясь вокруг любопытными глазенками, а Надя так даже и не соизволила проснуться.
Отгуляв это празднество, и отправив гостей восвояси, мы с четой Дзержинских остались ночевать на даче, решив с утра выехать в Москву на автомобилях.
Этот хлопотный день остался позади, но остался, как потом оказалось, не без последствий. Присутствовавшая среди гостей секретарь Концессионного комитета ВСНХ Варвара Эдуардовна Лозицкая, бывшая замужем за одним из заместителей наркома внешней торговли, решила, если так можно выразиться, взять шефство над моей женой. Однажды, возвратившись с работы, как обычно, с немалой задержкой, я застал дома Лиду за чаем с Варварой Эдуардовной.
– Хорошо, что я вас дождалась, Виктор Валентинович! – воскликнула она. – Вы должны помочь мне уговорить Лидочку.
– На что? – резонно интересуюсь у сорокалетней дамы.
– Ну, как же! – последовал странный жест, как будто она хотела всплеснуть руками, но затем в последний момент все же сдержалась. – Пока Лида не выходит на работу, ей нужно срочно решить проблему с гардеробом. Молодая женщина, жена ответственного работника, должна больше следить за своей внешностью… – видя не очень-то довольный взгляд Лиды, искоса брошенный на нее, секретарша тут же уточняет:
– Разумеется, я не предлагаю бросаться во все тяжкие и подражать безумных прихотям нэпмановских дочек, жен и содержанок! – при последнем слове она картинно поджимает губы. – Но зачем же уродовать себя обносками? Лидия Михайловна! – тут она переходит на строгий официальный тон. – Вы просто обязаны выглядеть пусть скромно, но элегантно. И конечно, не с Петровки же вам одеваться. Там все такое вульгарное… – в ее голосе прорываются томные нотки. Похоже, ей все-таки хотелось бы и самой прикоснуться к этому самому «вульгарному», но – положение обязывает. Жене советского сановника не пристало…
Лозицкая явно почитает себя светской львицей. Шляпка, платье, туфли, и висящее в прихожей на вешалке пальто – все на самом деле не кричащее, но весьма дорогое и заграничного происхождения. Не спутаешь, в каком наркомате ее муж работает. И ее покровительственно-менторский тон, от которого и меня, и чувствуется, Лиду тоже, малость коробит. Но некоторый резон в словах секретарши есть. За последние три года Лида совсем не приобретала новой одежды, и лишь перед рождением Леньки я кое-что на нее прикупил, поскольку в старых вещах по понятным причинам оказалось тесновато. И с платьями, и с обувью, действительно, надо было что-то решать. Починка и перелицовка уже не спасали дело.
Между тем Варвара Эдуардовна продолжала:
– Поскольку привезти вам, милая, что-нибудь модное из Лондона или из Берлина будет довольно хлопотно, да и неизвестно, когда будет оказия и сколько это займет времени, я дам вам рекомендацию в хорошее ателье. В очень хорошее! – она воздела вверх указательный палец. – Неплохих ателье не так уж и мало, – и дама начала перечислять: – ателье Нефедовой, Деллоса, Коппар, сестер Колмогоровых... И все же это не наш уровень. Уж тем более, мы с вами не потащимся в эти нэпмановские заведения, всякие там «Мезон де люкс» на Петровке или «Сан-Риваль» на Покровке, да, милочка? – тон ее сделался мягким и доверительным.
– Вот многие восторгаются – «Ах Ламанова, ах модель от Ламановой!». Да… Ламанова – это имя. Но сейчас Надежда Петровна мечется между театральной богемой, – между прочим, у нее одевается жена Луначарского, – и попыткой угодить новым веяниям, создавая примитивы. Нет, нам этого решительно не нужно! – Варвара Эдуардовна сделала строгое лицо. – Я отведу вас к моей тезке, Варваре Каринской. У нее здесь, совсем рядом, на Тверском бульваре, ателье Houte Couture и прелестный чайный салон. И Варвара Андреевна делает такую замечательную вышивку… – Лозицкая мечтательно закатила глаза, но тут же спохватилась и вернула их на место.
– Кстати, – вновь оживилась она, так и не дав нам с Лидой возможности вставить хоть слово, – В этом году стали выходить вполне прилично изданные журналы мод – «Искусство одеваться» и «Домашняя портниха». Я прихватила с собой несколько номеров. Там можно посмотреть самые последние модели из Парижа, и одновременно выкройки чего-нибудь простенького, что можно сообразить для домашнего ношения…
Когда журналы были извлечены из сумки Варвары Эдуардовны и стали предметом разглядывания, Лида немного оживилась и даже сумела высказать что-то, нарушив монополию своей гостьи на поток речи. В конечном итоге, согласие на визит в салон Каринской было получено. В этом вопросе я поддержал неугомонную секретаршу – неужели я не могу одеть свою жену удобно и красиво? Обувная мастерская – тоже не проблема. Да и готовые туфли купить можно – на той же Петровке, или в ГУМе вполне широкий выбор, в том числе и импортных моделей.

И претензии вылезли сами собой - Осецкий-то и не догадался бы, без подсказки. Вот и потом - я ведь не призываю переписывать текст - может вылезти чья-то ненависть из-за его же собственной ошибки. Это ботфорт брошенный на будущее повествование.    Не мне Вам рассказывать, по каким чепуховым поводам могут портиться отношения между людьми. А уж когда гг потеряет покровителя...