- Подайте! Подайте ради Христа!
До стоянки такси, на которую заранее был вызван рассчитанный на полтора десятка пассажиров аэрокар, оставались считанные шаги; здесь попрошайки уже, как правило, не попадались. Но вот – откуда-то вывернулся этот субъект, нахально игнорирующий раструбы станнеров над входом. Тощий, нескладный, сутулый, с клочковатой пародией на бороду, облаченный в вонючие лохмотья…
- Ради Христа! Ради Христа!!!
Лана, не сбавляя шага, сунула руку во внутренний карман жилета и высыпала в подставленные грязные ладони столько чипов, сколько сумела захватить.
- Благословенна будь! Благословенна!..
Массивные двери сдвинулись за спинами, отсекая визгливые вопли. Хмурый, смахивающий на гориллу таксист – попробуй у такого выручку отнять! – уточнил: «Платформа Центурия, мисс?», все расселись по местам и кар стартовал.
К слову, Лана нисколько не преувеличивала, когда говорила Серхио, что в планетоиде на крыле особенно не полетаешь. На первый взгляд, пространства хватало с лихвой: гроздья соединенных лифтовыми пилонами платформ, парящие вокруг осветительной колонны, располагались довольно далеко друг от друга. Однако существовал взгляд второй, которому открывались серебристые нити связывающих пилоны монорельсов и сотни снующих во всех направлениях аэрокаров.
Не говоря уж о том, что система рециркуляции воздуха, завязанная на оранжерейный уровень, создавала предсказуемую, но от этого не менее рискованную схему воздушных потоков, которые вполне могли уронить и тяжелый аэрокар. Впрочем, это было не так уж и важно. Полетать можно и где-нибудь еще, а вот такое изумительное сочетание красоты и целесообразности Лане Дитц не попадалось больше нигде.
Она совсем уже настроилась спокойно поглазеть в иллюминатор, готовясь к предстоящей работе, но тут к ее плечу прикоснулся капитан Силва:
- Слушай, а зачем ты подала этому придурку? Он же не калека, просто бездельник и пьяница. И твои деньги он пропьет, только и всего!
- Дело не в нем, - пожала Лана плечами, не без сожаления отворачиваясь от иллюминатора. – Он попросил ради Христа – ради Христа и получил. Пропьет – так пропьет, его дело, не мое.
- И когда это ты успела уверовать? – удивлению Силвы не было предела.
- Никогда, Аль. При чем тут вера? Если даже через две с половиной тысячи лет после смерти человека его слова и поступки находят последователей, такой человек заслуживает уважения. Чьим бы там сыном он ни был.
- То есть, - осторожно уточнил слегка опешивший эстреллиец, - ты подала потому, что уважаешь Христа? Именно уважаешь?
- А что в этом такого? Па его тоже уважал, хотя и считал идею искупления одним человеком всего, что накосячило человечество, довольно странной. Я тебе больше скажу, Аль: если бы люди умели путешествовать в прошлое, я бы с удовольствием выучила все нужные языки и отправилась в Иудею. Просто чтобы послушать, что же на самом деле говорил сын плотника Иосифа и женщины, которую звали Мария.
- А Библия тебя не устраивает? – заинтересовавшийся Рис развернул свое кресло так, чтобы видеть лицо девушки. Отцовское воспитание привило ему что-то вроде идиосинкразии по отношению к Новому Завету и, уж конечно, никакого желания слушать Христа у него не возникало.
- Не устраивает, - покачала головой Лана. – Как-то я не уверена, что то, чем пичкают современных христиан, имеет много общего с тем, что говорил Иисус.
- Почему?
- Сложности перевода. Вот смотри: и мринг, и интерлингв имеют в своей основе языки Старой Европы с упором на английский. Однако есть вещи, которые на мринге сказать можно, а на интере даже и пробовать не стоит. Принято считать, что Иисус говорил и проповедовал на арамейском. Евангелисты записывали его слова на греческом – у арамейского очень слабая письменность. Впоследствии был сделан перевод с греческого – по сути, перевода! – на латынь, а дальше – переводы уже с этого перевода на языки верующих. Но Рис, арамейский, латынь и греческий принадлежат к разным языковым группам! Тут даже общей основы не доищешься!
Девушка разгорячилась, глаза полыхнули огнем:
- А сколько зависит от личности переводчика? От того образования, которое он получил, от  того, в каком мире он живет? Для тебя и Аля Шекспир – драматург, для меня – эксперимент сумасшедшего богача. Мы по-разному воспринимаем это слово и, значит, концепция включающего его текста тоже будет разной, понимаешь? А переписчики?! В том же русском языке слова «день», «пень» и «лень» отличаются в написании только на одну первую букву. И в некоторых старых шрифтах эти буквы, особенно в строчном варианте, очень похожи. Плохое освещение, плохое состояние исходного материала, потрепанного и полустертого. Переписчик устал, перепутал одну – одну-единственную, Рис! – букву… что станет с текстом в целом?
Лана глубоко вдохнула, выдохнула и мрачно закончила:
- И вообще… сдается мне, Христу не помешал бы в ближайшем окружении один толковый мечник – в дополнение к двенадцати трусам, слабакам и предателям.

Стоит на полке.
Коллега, не забывайте: моя героиня - не человек и уж тем более не христианка. Странно было бы ждать от нее канонического восприятия Нового Завета.