Вы правы, коллега. Особенно мне и особенно сейчас. Но согласитесь: поднимаюсь это я после операции на позвоночнике, ищу положительных эмоций, ибо плохо  мне, больно и хочется покусать вот буквально всех. И тут - ТАКОЕ!

- Катрина… - голос Али доносился откуда-то издалека. – Катрина, оставь стол в покое. Ну пожалуйста, дорогая, это же натуральное дерево!
Лана встряхнулась и посмотрела: сначала – недоуменно – на стол, потом – виновато – на Али. В зоне досягаемости ее рук натертую лимонным воском столешницу избороздили глубокие царапины. Следующий виноватый взгляд предназначался Рису, который ответил на него легкомысленной усмешкой: ерунда, мол, подруга, я не в претензии, даже лестно.
- Я куплю тебе новый стол, Али, - буркнула мрина, пытаясь пальцем затереть наиболее заметную царапину и понимая, что ведет себя сейчас как нашкодивший котенок, закапывающий лужицу на полу. Хорошего настроения понимание не добавляло.
- Скорее я куплю тебе новый офис, - вздохнул хозяин «Пещеры». – Я виноват, Катрина. Ты совершенно права. Бардак и крыса. Кемаль! – произнес он в пространство. – Пришли ко мне Абдаллу.
Али небрежным мановением изящной длиннопалой ладони свернул дисплеи и переставил свое кресло так, чтобы сидеть рядом с Ланой. Высвободив косички из плена кольца, на лету пойманного одним из телохранителей, он склонил голову к девушке и демонстративно облизнулся. Рис, которому это зрелище совершенно не понравилось, еле сдержался, чтобы не скрипнуть зубами. Хотя следовало признать, что при всей явной голубизне мужчины пара получилась  сногсшибательно красивой – и сексуальной почти до боли. А еще минуту спустя в дверях возникло подтверждение того, что создатель всего сущего, помимо умения радовать мир красотой, определенно обладает чувством юмора. Причем довольно злым.
Очевидно, этот неопределенного возраста мужчина изначально задумывался как негр. Во всяком случае, форма черепа и черты лица были именно негроидными. В сочетании с розовато-белесой кожей, глазами цвета гноя и желтыми, как цыплячий пух, бровями, ресницами и жесткими курчавыми волосами впечатление создавалось жутковатое. Покрывающие лицо и шею крупные ярко-розовые прыщи картины отнюдь не улучшали. А отвисшая челюсть, мертвенно-серая бледность и вдруг проступившая на лбу и щеках испарина испортили ее окончательно.
Мужчина сделал попытку попятиться, но дверь за его спиной уже закрылась, а на узких костлявых плечах сжались обманчиво-маленькие руки самого невысокого из охранников. Что уж там прижал этот карлик, Лана сходу определить не смогла, поскольку сама знала как минимум три варианта, однако результат оказался вполне радикальным. Захлебнувшийся воздухом пленник начал оседать и крошка-охранник ногой подцепил ближайшее кресло и ловко вдвинул его прямо под задницу клиента.
Миг – и легкие, но крепкие браслеты зафиксировали предплечья и голени Абдаллы на подлокотниках и ножках кресла. Еще одна лента шириной в пару ладоней притянула впалую грудь к спинке, а само кресло словно вросло в пол. Лане уже встречались такие штучки, даже и собирать доводилось, хотя проделать подобное сквозь толстый ковролин она, пожалуй, не взялась бы. Здесь требовалось прямое подключение к силовому кабелю такой мощности, что пожар стал бы куда более вероятным исходом, чем требуемое закрепление предмета обстановки.
Лана слегка развернула левое ухо и скосила глаз, оценивая обстановку за спиной. Капитан Силва взирал на происходящее с ненаигранным спокойствием. Надо полагать, ему уже случалось участвовать в подобной процедуре, и, не исключено, с обеих сторон. Как и самой Лане Дитц, кстати. Грета-врач процедуру не одобряла, Грете-мрине она скорее пришлась по вкусу. Мрины вообще отличались абсолютно кошачьим отношением к постановке на место зарвавшегося противника.
Наиболее любопытной оказалась реакция Риса. По ее наблюдениям, напарник привык решать вопросы либо хорошо подвешенным языком, либо хорошо поставленным ударом. Предстоящий допрос Хаузеру активно не нравился, как не нравится присутствие при хирургическом вмешательстве любому не-хирургу. Однако в данном случае, видимо, срабатывал менталитет хорошего летуна: «Что тут думать? Прыгать надо!» В общем, за команду можно было не беспокоиться. Никто не сорвется и не испортит Али затеянную игру.
Должно быть, их гостеприимный хозяин пришел к такому же выводу, потому что из обнимавшей плечи Ланы Руки ушло еле заметное напряжение. Вот Али-Бабу как раз происходящее приводило в состояние если не экстаза, то чего-то очень похожего.
Была в практике Ланы Дитц пара-тройка любовников – вовсе даже не садистов! – воспринимавших секс как возможность демонстрации силы. Не для унижения партнера или причинения ему физической или душевной боли, а просто ради самого факта утверждения себя как самого главного в данной конкретной ситуации. Это бывало довольно полезно – для сброса напряжения и приведения себя в наилучшую форму.  При условии взаимного согласия всех заинтересованных сторон, разумеется.
Здесь, однако, о взаимном согласии речь не шла. И Лана, в целом спокойно относившаяся к пыткам во всех их проявлениях, надеялась, что процесс не затянется или, по крайней мере, наиболее красочные его моменты пройдут без ее прямого участия.