Что-то мне не пишется; от слова "совсем". Операция не принесла тех результатов, на которые я рассчитывала, сидеть я не могу по-прежнему, спина болит и депрессия цветет пышным цветом. Кажется, получается какая-то ерунда. Впрочем, судить вам - а я, если что, в реабилитационной клинике попробую что-то додумать.
Тишину нарушил Али, голос которого полнился раздражением и чем-то вроде злой насмешки. Вероятно, над собой:
- Знаешь, Абдалла, я до самого последнего момента надеялся, что постарел, поглупел и разучился читать логи. И меня предал не ты, а кто-то другой. Но одного взгляда на то, как перекосило твою рожу, мне хватило, чтобы понять – мои старость и глупость здесь ни при чем.
Абдалла приоткрыл было рот, но тут же закрыл, повинуясь резкому, нетерпеливому жесту.
- Тебе зададут много вопросов. Очень много. И делать это буду не я. Мне противно даже смотреть на тебя. Но об одном я все же спрошу. И очень надеюсь на честный ответ. Почему, Абдалла? Почему ты это сделал? Неужели я мало тебе платил?
- При чем тут деньги?! – прохрипел Абдалла. – Нет, заплатили мне хорошо, но разве в этом дело!
- А в чем же тогда? – с обманчивой мягкостью полюбопытствовал Али.
Глаза прикрученного к креслу человека загорелись мрачным огнем, черты лица словно заострились. Он даже подался вперед, насколько позволяли ремни.
- Кто-то должен был это сделать!
- Предать меня?
- Да нет же! Убрать с Шанхая эту тварь!
Абдалла побагровел так, что прыщи стали казаться бледными пятнами, вытянул шею и плюнул в сторону Ланы. Не доплюнул, конечно, но очень старался.
- Ты оказал этой дочери свиньи и собаки величайшую честь, которую мужчина может оказать женщине – решил сделать ее матерью своего сына! А она посмела отказать тебе! Тебе! Я хотел, давно хотел! Только не знал, как! Заплатили… да я бы сам приплатил, а тут такой случай!
Сомнений не оставалось – они имеют дело с законченным фанатиком.
- Уберите его, - устало бросил Али. – И стол вытрите кто-нибудь.
Когда оба приказания были выполнены, он убрал руку с плеч Ланы, с силой потер ладонями словно постаревшее лицо и пробурчал:
- Я действительно виноват перед тобой, Катрина.
Лана недоверчиво хмыкнула, немного поразмыслила и выразительно пошевелила в воздухе поднятыми вверх двумя растопыренными пальцами.
- Дважды? – уточнил Али.
- Угу. Дочерью свиньи и собаки меня еще не называли. Слушай, Али, я не собираюсь скандалить. Заметил, да? Давай мои ребята сядут, а твои… ну тоже сядут, что ли. Я своих-то притащила главным образом для того, чтобы к тебе прорваться.
Али кивнул, и все расселись вокруг стола – кресел как раз хватило, да еще одно осталось свободным.
- И что ты собираешься теперь делать, Катрина?
- А ты?
- А что – я? – вскинул брови хозяин «Пещеры».
- У тебя неприятностей даже больше, чем я думала, Али. И как бы даже не больше, чем у меня. Свои-то я вымету поганой метлой часа через три, ну – через пять. На то и люди со мной прилетели. А вот с твоими все не так просто.
Лица телохранителей Али-Бабы каменели медленно, но верно. Похоже, в чем-то верные бодигарды были согласны с уволоченным прямо в кресле Абдаллой: Катрина Галлахер определенно слишком много на себя брала. Атмосфера в переговорной ощутимо сгустилась.
- А если поподробнее?
- Да пожалуйста! – Лана развернулась так, чтобы смотреть Али в лицо, не выворачивая шею. – Например, я думала, что у нашей с тобой тогдашней беседы не было свидетелей, запись если и велась, то только в твой личный архив и ты никому не объяснял причины непотребного состояния своего стола. А что мы имеем здесь?
- Марк? – Али покосился куда-то в сторону, и Лана с трудом подавила желание сглотнуть – или выругаться.
Она – она! – не заметила, как в переговорной появился еще один человек. Кстати, он был единственным из всех виденных ею до сих пор сотрудников Али, в ком не было ни капли арабской или негритянской крови. Если бы речь шла о землянине, она сказала бы, что метрах в двух от нее стоит швед или норвежец.
- Боюсь, Али, - скривился поименованный Марком незнакомец слегка за пятьдесят, - что здесь мы имеем задницу. Я уже думал об этом аспекте и этот вопрос обязательно зададут Абдалле. В числе прочих.
Лана взглядом спросила разрешения у Али-Бабы, получила его – такое же безмолвное – и обратилась белокурому гиганту уже напрямую:
- Есть еще один момент. Я не делала тайны из того, кто у меня работал. В определенных кругах бывает полезно упомянуть, что в твоем офисе работала команда Али-Бабы.
- Не поверишь, но не менее полезно бывает упомянуть – в определенных кругах! – что твоя команда работала в офисе Катрины Галлахер, - хмыкнул Али.
- Но ты ведь не говорил, кто конкретно отлаживал систему? – прищурилась Лана.
- Нет, конечно. За кого ты меня принимаешь?
- И я не говорила. Хотя бы потому, что попросту не знала. То, что Абдалла продался, разумеется, плохо. Но на мой взгляд гораздо хуже то, что эти люди, кем бы они не были, знали, кого им следует покупать. Зовите сантехников, Марк. У вас что-то здорово протекает.
Великан вздохнул так, что на секунду, казалось, вобрал в могучую грудь весь имеющийся в комнате воздух:
- С твоего позволения, Али, я пойду делать свою работу. Пока она у меня еще есть.