Совершенно верно!

А оно уже отличается. Нет лозунгов сплошной коллективизации и раскулачивания. Нажим - да, есть, и в деле коллективизации, и в заготовках. Все же Сталин верил в действенность административных мер. Пытаясь сковырнуть правых, Сталин  потакает сторонникам этого нажима (да и сам увлекся), и придержать их у него получится не сразу. Ему, как ни парадоксально, поможет Троцкий. Как? - Увидите...

Продолжаю (движок форума почему-то не хочет отображать вордовские тире в начале абзацев, хотя внутри текста  - отображает, поэтому расставляю вместо них дефисы вручную):

Глава 10. Гроза разразилась

10.2

Выступлением Молотова в печати открылась череда почти неприкрытых намеков на некую прикосновенность Бухарина, Рыкова, Томского и их сторонников к «правому уклону». По слухам, группа выброшенных из руководства московской парторганизации «уклонистов» во главе с Углановым даже ходила к Бухарину домой, в надежде уговорить его на открытое выступление с защитой своих позиций – но тщетно. Бухарин посоветовал им сидеть тихо и не высовываться. Подобный же совет он дал и группе своих учеников, которых выставили из редакций «Правды» и «Большевика», а так же с руководящих постов Институте красной профессуры. Все, на что хватило подвергавшейся нападкам троицы из Политбюро – написать в ЦК жалобу против участившихся намеков в печати насчет их принадлежности к «правому уклону». Однако жалоба не возымела никаких последствий, а кампания в печати только ширилась.
Октябрьский, 1930 года, пленум Центрального Комитета ВКП(б) первоначально должен был быть сентябрьским, но дата его созыва дважды переносилась, и вот, наконец, в пятницу, 17 октября члены ЦК собрались в Кремле. На повестке дня стояло несколько вопросов: хозяйственное положение СССР и ближайшие задачи экономической политики; международная политика СССР в связи со вступлением в Лигу Наций; чистка партии.
Первый вопрос сразу же обнаруживает нешуточный накал страстей. Доклад о хозяйственном положении делает, само собой, Рыков, как глава высшего исполнительного органа власти – Совета труда и обороны. Его речь оказалась, как я и ожидал, довольно вялой: Алексей Иванович не бросал с трибуны шапкозакидательские лозунги, которыми немало грешили члены ЦК из рядов партийного большинства, но и не подвергал эти установки открытой критике. Это был довольно сбалансированный, как сказали бы в покинутом мною времени, рассказ об экономических проблемах и возможных путях их решения. Но, не желая, видимо, давать повод для обвинений, председатель СТО СССР старался не обнажать до конца подлинной глубины назревших проблем. Да и рецепты их решения выглядели смазанными – так, что стороннему наблюдателю было бы и не понять, к чему, собственно, призывает Рыков: то ли «ломи вперед!», то ли «осади назад!».
Однако в прениях страсти неизбежно выплеснулись наружу.
Каганович, выступая одним из первых, не преминул сделать выпад в сторону докладчика:
- Товарищ Рыков повернулся спиной к успехам колхозного движения, и не желает видеть очевидного: только скорейшее объединение крестьян в коллективы даст нам возможность решить, наконец, зерновую проблему и выбить почву из-под ног кулацкого саботажа хлебозаготовок. Отчеты с мест о ходе закупок зерна ясно свидетельствуют о том, что обозначившееся нынче небывалое увеличение числа сельхозартелей и ТОЗов тут же оборачивается ростом запасов зерна в государственных и кооперативных амбарах! – Лазарь Моисеевич поворачивается в сторону Бухарина, Рыкова и Томского, сидевших в президиуме Пленума, и добавляет:
- Ваша забота о том, как бы только не обидеть зажиточного крестьянина, чтобы он, так и быть, согласился Христа ради продать нам хлебушка, не имеет ничего общего с подлинной основой пролетарской смычки между городом и деревней! – в ответ на это заявление в зале слышатся многочисленные смешки. – Не заразились ли вы от тех, кто исповедует правоуклонистские взгляды? – и тут из рядов членов ЦК раздается реплика (не разглядел, кто именно это выкрикнул):
  Они сами кого хошь в правый уклон обратят!
Рыков нервно крутит шеей, как будто его душит крахмальный воротничок рубашки, Бухарин же сидит преувеличенно спокойный, уставив неподвижный взгляд прямо перед собой. Дождавшись своей очереди, «любимец партии» бросается в бой:
- Некоторые товарищи не желают понимать, что поспешным полупринудительным объединением крестьянских кляч и деревянных сох, мы не создадим немедля замену зерновому производству крестьянина-единоличника. А посему и крестьянский хлебный рынок, который мы не можем регулировать в директивном порядке, остается для нас отправным пунктом при наших экономических расчетах. Значит, с интересами середняка и зажиточного крестьянина придется считаться, нравится это кому-либо или нет. И лишь постепенным вовлечением крестьян в систему нашей сбытоснабженческой кооперации, чем помощь зерновыми ссудами, через авансирование законтрактованных посевов, через агрономическую и ветеринарную помощь мы сможем привязать его интересы к интересам социалистического строительства, и тем самым овладеть рынком хлебов. Такова объективная экономическая реальность, данная нам в ощущениях! – вольно перефразирует Николай Иванович известное ленинское определение материи.
  Тот факт, что сейчас на ссыпные пункты поступает больше хлеба, чем в тот же период в прошлом году, объясняется, прежде всего, значительно более высоким урожаем,   продолжает Бухарин.   Кроме того, несмотря на ретивых коллективизаторов, пытающихся бежать впереди паровоза, к счастью, не были оставлены предпринимавшиеся в последние годы усилия по поддержке крестьянского хозяйства, меры, позволяющие поднять экономическую заинтересованность хлебосдатчиков. Именно в этом, а не в насаждении слепленных на скорую руку тощих колхозов, которые вот-вот грозят развалиться, лежит решение зерновой проблемы.
Не обходит Николай Иванович стороной и промышленность:
- Те, кто планирует производство, не считаясь с объективными ограничениями, задаваемыми хлебным рынком, точно также закрывают глаза и на соблюдение пропорций в промышленности. Открыто поощряемая некоторыми руководящими работниками строительная горячка не подкреплена обеспечением вновь начинаемых строек стройматериалами, оборудованием и кадрами. В результате в одних случаях мы видим пустые цеха, куда нечего монтировать, а в других случаях график строительства срывается, и дефицитное оборудование, за которое уплачено золотом, ржавеет на складах. Я уже не говорю о массовом строительном браке! И те, кто исподволь пытается приклеить ярлык «правых» всем, кто протестует против подобного безобразия, должны нести ответственность перед партией!
Разумеется, такой выпад не мог остаться без ответа.
Сразу вслед за Бухариным выступает председатель Госплана Рудзутак. Уже в первых его фразах начинается атака на «правых»:
- Нам тут Николай Иванович снова спел известную песенку насчет равнения на «узкие места». Нет уж, товарищ Бухарин! Либо мы вслед за правыми капитулянтами, засевшими в некоторых хозяйственных органах, – а что греха таить, и у нас в Госплане еще такие встречаются,   будем заниматься нытьем о том, что не хватает того и этого, а посему надо снизить темпы. Либо мы по-большевистски возьмемся эти «узкие места» расширить, чтобы они не мешали нашему движению вперед. Вы уж решайте, с кем вы, Николай Иванович,   с теми, кто испугался трудностей социалистического строительства, и тащит нас назад, или с теми, кто, засучив рукава, борется за победу социализма?
Жару поддают выступления Голощёкина и Шеболдаева, которые, уже не стесняясь, говорят о том, что Бухарину с Рыковым надо ясно определить своё политическое лицо. Либо они стоят за генеральную линию партии на всемерное развертывание темпов социалистического строительства, как в промышленности, так и в сельском хозяйстве, либо призывают партию идти на поклон к кулаку и тормозить темпы нашего хозяйственного развития.
- Бухарин уперся лбом в крестьянский рынок хлеба и не желает видеть новых пролетарских форм смычки между городом и деревней на почве создания машинно-тракторных станций и организации крестьянских производственных коллективов – пеняет ему Шеболдаев.   А он все толкует о кооперации в сфере обращения! Или он надеется таким образом затащить кулака в социализм? – в зале раздается откровенный смех. – Нет уж, нам такие поклоны в сторону кулака не нужны. И не следовало бы члену Политбюро сеять вокруг подобные настроения и заражать ими неустойчивые элементы партии, испугавшиеся временных трудностей социалистического строительства! – это заявление члены ЦК встречают дружными аплодисментами.
«Правые», хотя и остаются в явном меньшинстве, отчаянно отбиваются:
- Нам тут с трибуны бросают упрёк: как это вы, мол, всё время голосовали за партийные решения по экономическим вопросам, а теперь у вас вдруг вылезает особая линия? – начинает свое выступление Угланов.   Извините, мы никогда не голосовали за «хвосты» в магазинах и кооперативных лавках, за вздутие цен, за стройки, не обеспеченные проектами и стройматериалами. Мы не голосовали за насаждение «дутых» колхозов и за угрозы середняку записать его в спекулянты и конфисковать на этом основании хлеб! Те, кто пытается прикрыть и замазать эти грубейшие ошибки и недостатки криками о генеральной линии партии, извращают генеральную линию самым бессовестным образом! – по рядам членов ЦК проносится недовольный шум.
- Вы пугаете нас какими-то новыми, открытыми вами формами смычки города и деревни. А я не вижу ничего, кроме «хвостов», в которых толпятся рабочие, и 107 статьи УК в деревне! – выпаливает под конец Угланов.
Его речь неоднократно прерывалась выкриками с мест:
- Это вы извращаете генеральную линию! Нечего нас тянуть назад, на поклон кулаку и нэпману! Бой надо дать кулаку, а не цацкаться с ним! «Хвостов» он испугался, готов на попятный идти!
Соотношение сил на Пленуме было совершенно очевидным. Однако ещё не выступал Сталин, давно уже ставший признанным лидером партийного большинства. А между тем подошла и моя очередь выйти на трибуну.