Немного изменил начало 16 главы - добавил чуток деталей и исправил логику одного из эпизодов:
Lyon - Ambérieu - Bellegarde - Geneva

Le 15 mai 1929, nouvelle numérotation de la ligne : ligne 5 qui effectue le parcours GARE EAUX-VIVES – CORNAVIN – SECHERON – BIT.

Переиграть – сначала наблюдение за секретарем, и к профессору не ходить. Иначе тот может поинтересоваться у ученика, всплывет описание…

Глава 16. Подстава!

16.1. Оперативная командировка

Шел к концу 1931 год, приближалось католическое Рождество. Хотя дела на Родине обстояли немного получше, чем в памятной мне истории, угроза, исходящая от катастрофической засухи предстоящего 1932 года, не давала мне покоя. Просто бомбардировать начальство письмами было малопродуктивно, да и могло вызвать нежелательное внимание к моей активности. Надо было ехать в Москву и исподволь обрабатывать тех, кто мог ставить необходимые вопросы в высших инстанциях, а самому при этом высовываться поменьше…
Мои размышления прервала жена, огорошившая меня с порога новостью:
- Витя, мне нужно съездить в Париж. Оформи, пожалуйста, мне отпуск за свой счет на неделю.
- С чего бы это ты в Париж собралась? – спрашиваю ее, а в душе уже зреют нехорошие предчувствия.
- Приказ, - коротко бросает она.
Понятно… Приказ. Приказ для нее может исходить только от одной инстанции – ОГПУ. Аналитической работой она может заниматься, и не покидая Женевы, а раз посылают куда-то еще, речь явно идет о выполнении оперативных функций. Каких именно – спрашивать, разумеется, бессмысленно. Плохо. Но ничего не попишешь – приказы надо исполнять.
- Хорошо, - киваю ей в ответ, - на какие числа оформлять отпуск и брать билеты?
Решая бумажные вопросы, связанные с отъездом Лиды, я, само собой, не собирался пускать дело на самотек. Какие бы высшие соображения ни вынудили Трилиссера втравливать мою жену в оперативные комбинации закордонной разведки, смотреть на это сложа руки я не собирался. Так что билеты по маршруту Женева – Лион – Париж были приобретены не только для Лиды.
За полчаса до отъезда жены я зашел в машбюро и под строгим секретом рассказал знакомой машинистке, что и меня и Лиду внезапно посылают в служебную командировку, попросив недельку приглядеть за нашими детьми.
От нашего отеля до вокзала Корнавен, откуда уходит поезд на Лион, всего два квартала пешком по улице Мон-Блан. Я несу чемоданчик жены, сам же, как провожающий, естественно, багажа не имею… Меньше, чем через десять минут выходим на площадь Корнавен и, пропустив весело трезвонящий трамвайчик с цифрой 5 на большом белом круге над кабиной и рекламой благотворительного общества «Samaritaine» вдоль крыши, пересекаем трамвайные пути. Только что законченный строительством (кое-где еще шли доделки) новый вокзал Женевы вряд ли заслужил прозвище архитектурной достопримечательности. Просторный и удобный, лаконичностью линий он шел от конструктивизма эпохи 20-х годов, но уже приобрел черты тяжеловесной монументальности, свойственной архитектуре 30-х. Не лишен он и некоторых элементов украшательства – фронтон левого крыла несет барельеф крылатого коня, а два фронтона более длинного правого крыла, один – устремившуюся вперед обнаженную мужскую фигуру, другой - коня, но не крылатого, а со всадником. Левое крыло украшает также заманчивая надпись большими буквами «BUFFET», но нам туда не надо.
Поднявшись по лестнице на крытую платформу и посадив свою милую половинку в вагон, я пошел вдоль поезда, то и дело оборачиваясь и посылая отъезжающей воздушные поцелуи. Но вот проводник вежливо оттеснил Лиду вглубь площадки, паровоз дал протяжный свисток, и поезд, лязгнув сцепкой, тронулся. Еще через несколько секунд я вскакиваю на подножку ближайшего вагона и поднимаюсь по лесенке.
- Ваш билет, мсье! – слышу вежливое, но с требовательными нотками в голосе обращение, и меня трогают за плечо. Оборачиваюсь – проводник с шикарными усами, в черной униформе с синим кантом, широко разнесенными двумя рядами блестящих пуговиц, высокой фуражке с гербом Швейцарии на тулье и чехлом сверху. Предъявляю ему свой билет, выясняю, где находится мой вагон, и прохожу по составу на свое место. Билет я брал с тем расчетом, чтобы вагон-ресторан находился между мной и Лидой, так, чтобы даже случайно мы не пересеклись с ней в поезде.
Собирался ли я за ней следить? Да ни боже мой! В этом деле она куда искуснее меня и срисовала бы слежку на раз. Так, изредка приглядывать с дальней дистанции…
При пересадке в Лионе я с одобрением заметил, что Лида кардинально сменила облик – не узнать. Блондинистый паричок, изображавший короткую прическу с прихотливо, но аккуратно уложенными волнами волос, небольшая черная шляпка котелком, и модное веяние, взявшее старт еще в 1926-м, но только сейчас широко охватившее молодежную Европу – знаменитое la petite robe noir (маленькое черное платье). Длина платья, по стандарту современной моды, сильно ниже колен, но, как будто дань памяти недавним временам раскованных девушек-флэпперс, от колена и ниже платье выполнено из прозрачного черного шифона, и такой же шифон слегка драпирует верхнюю часть груди. Правда, в отличие от прямых силуэтов 20-х годов, нынешнее платье облегает линии фигуры. Ну, будто прямо из ателье Габриель Шанель на 31 rue Cambon! Сверху небрежно наброшено манто из черного каракуля. Хороша, чертовка!
Паричок и новая одежда превратили скромную служащую в модную кокетливую особу. Даже очки на носу не мешали этому образу, делая Лиду похожей на обитательницу Латинского квартала, - но отнюдь не из низов, рвущихся к высшему образованию. Как выяснилось вскоре, первое впечатление меня не обмануло.
В Париже, покинув здание Лионского вокзала, жена завернула в ближайшее кафе. Следом за ней отправился и я, нахально усевшись за один с ней столик.
  Мсье, я вас сюда не приглашала. Оставьте меня, сделайте милость! – довольно громко произнесла она. Но, видя, что ее обращение вовсе не возымело действия, тихо зашипела сквозь зубы:
- Ты что, с ума сошел! Как ты смеешь лезть не в свою операцию?!
- Слушай внимательно, - точно также шиплю в ответ, - сейчас ты мне расскажешь, зачем тебя послали в Париж. А иначе я открою стрельбу в потолок и разыграю здесь сцену бешенной ревности. Хочешь, чтобы твое задание было тут же и провалено? Если не хочешь, рассказывай все.
- Ты с ума сошел! – снова прошипела она, ухитрившись придать голосу еще более угрожающие интонации.
- Сошел, - тихонько соглашаюсь, чуть кивнув, и моя правая рука тянется за борт пиджака.
- Сумасшедший, - нервно встряхивает головой моя благоверная, - пошли на улицу.
- Задание простое, - медленно начинает она рассказывать, когда мы отошли от кафе на три десятка шагов, и она убедилась, что никто за нами не последовал, и поблизости не наблюдается любопытных ушей. – Выйти на контакт с объектом и передать ему данные для связи.
- С тобой? – уточняю.
- Нет.
- Как выходишь на связь?
Этот вопрос заставляет Лиду недовольно поморщиться, но она все же отвечает:
- Легенда хорошо отработана. У меня документы студентки Венского университета, и рекомендация к профессору Сорбонны. Документы и рекомендация – подлинные…
- Профессор в деле? – перебиваю ее.
- Нет, его играют втемную. По легенде, я изучаю финансовую политику Французской республики. У профессора есть ученик, в настоящее время работающий секретарем управляющего Банк де Франс Клемана Море. Мне надо получить рекомендацию для беседы с этим секретарем…
- Он и есть твой контакт, - не спрашиваю, а утверждаю.
- Да, - кивает жена.
Что же, загадки тут нет. За какую-ту минуту размышлений выдаю свой анализ:
- По какой-то причине контакт с этой фигурой потерян и надо восстановить связь. Скорее всего, выбыл связной. По какой причине – тебе, понятное дело, не сообщили.
- Не сообщили, - подтверждает Лида.
- От этого дела плохо пахнет, - с сомнением качаю головой. – Если прежний связник попал в поле зрения Сюртэ, или, того хуже, арестован, то тебя может ждать теплая встреча.
- Риск в нашем деле всегда есть, - с некоторой горячностью возражает мне жена, - но это не основание отказываться от выполнения задания!
- Отказываться? – возмущенно переспрашиваю я. – Кто говорит об отказе? Но и совать руку в капкан не стоит. Надо бы тебе сделать вот что, - начинаю перечислять, - во-первых, хотя бы денечек понаблюдать за своим профессором – не пасут ли его, случаем. Затем, если все чисто, получаешь от него рекомендацию к секретарю. А вот к обстановке вокруг него будешь принюхиваться долго и тщательно, соблюдая максимальную осторожность… - тут мои мысли затормозили свой ход. Кажется, я что-то упустил. А, вот оно!
- Так, стоп! – решительно прерываю сам себя. – Не годится. Нельзя идти к профессору.
- Почему? – недоумевает Лида. – Если вокруг все чисто?
- Чисто оно может и чисто… - тяну, стараясь четче сформулировать пришедшие в голову соображения. – А что, если ты к профессору придешь, рекомендацию он тебе даст, а за контактом твоим обнаружится наблюдение? Ну, как профессор позвонит при случае своему ученику, да спросит: приходила ли к тебе моя протеже? Ах, нет… Отследят этот разговор, или секретарь сам доложит, и Сюртэ наверняка проверку начнет – что это за студентка такая, что набивалась к их подопечному, но вот взяла и не пришла. Чего испугалась? И кто она такая? И начнут клубочек разматывать, - взглянув на Лиду, вижу, как она нервно жует губы.
- В общем, надо по-другому сделать, - подвожу итог своим размышлениям вслух. – Начнешь проверку не с профессора, а с секретаря. Принюхаешься к обстановке вокруг него самым внимательным образом и ни в коем случае не обнаруживая себя. Не меньше трех дней! Без этой проверки ни на какой контакт ни с кем не идти!
Лида в ответ на мои поучения дергает щекой, но не возражает.
- Лидуся, милая… - шепчу ей, - я же себе не прощу, если с тобой что случится…
- Ладно, - снисходительно ворчит она, - защитничек…
Пока Лида крутилась около офиса Банк де Франс на рю де Круа-де-Петит-Шамз, в 1-м арондисмане Парижа, я тоже бродил по раскинувшемуся неподалеку, на другом берегу Сены, Латинскому кварталу. Отсвечивать рядом, при отсутствии навыков скрытого наблюдения, не стоило. Мы договорились с женой, что в случае повышенного внимания к ней она будет отходить на бульвар Сен-Мишель, на заранее определенные точки встречи, а я должен быть в готовности помочь ей сбросить хвост. Бульвар, по которому я фланировал, был похож и одновременно не похож на тот, который был мне знаком по 90-м годам ХХ века. Здания практически все те же, что и тогда, Люксембургский дворец и Люксембургский сад тоже мало чем отличаются. А вот публика, магазины и кафе – совсем другие. Положим, к моде рубежа 30-х я уже привык, и она не смотрелась чем-то чужеродным. Но большой книжный магазин и книжные развалы перед ним разительно отличались – и набором книг, и дизайном полок и витрин. Другими были кафе и рестораны. Французские бистро имели не так много отличий – немного другая посуда, да плетеная мебель не из синтетических материалов. А вот всяких японских, китайских или вьетнамским ресторанчиков и закусочных, в знакомые мне времена заполонивших почти все боковые улочки у бульвара Сен-Мишель, на глаза как-то не попадалось.
Поначалу обстановка вокруг секретаря никаких подозрений у Лиды не вызвала. Но уже на следующий день она явилась на встречу, назначенную на этот раз в стороне и от 1-го арондисмана, и от Латинского квартала, в кафе на бульваре Распай, заметно встревоженная.
- Его пасут, - коротко бросила она, улучив момент, когда поблизости с гарантией никто не крутился. Потом задумалась на минуту и продолжила:
- Нет. Точнее, слежка идет не за ним. Это, скорее, похоже на негласную охрану.
- То есть, следят за теми, кто может к нему сунуться? – уточняю у Лиды.
- Именно так!
- Значит, ловушка, - бросаю с досадой. – Прежний связной наверняка провалился, и теперь Сюртэ с нетерпением ждет, кто же явится на его место. А секретарь, весьма возможно, играет с ними заодно. Тебе вряд ли грозит что-то серьезное: брать сразу наверняка не будут, предпочтут поводить некоторое время. Но и просто засветиться перед ними – уже паршиво.
- Михаил Абрамович будет недоволен, - вздохнула жена.
- Михаил Абрамович должен радоваться, что мы не попали в этот капкан, - возражаю ей.
Через день из Женевы за подписью Лиды ушла шифровка к Трилиссеру: «Студент под наблюдением. Контакт невозможен».