Продолжаю выкладку. Приношу извинения за затяжку и благодарю за терпение!

Глава 18. Ежовщины не будет!

18.1.
Небольшой отдушиной для меня в потоке срочных и неотложных дел, которые сильно давили на нервы – особенно необходимость разгребать крайне запущенные проблемы завода в Новом Сормово – стали встречи с Лазарем Шацкиным и Сергеем Сырцовым.
Свидание с Шацкиным придало мне немного оптимизма, хотя сам Лазарь был очень далек от благодушного настроения.
- Все так хорошо начиналось! – в сердцах воскликнул он почти сразу после первого обмена приветствиями. Ну, положим, начиналось все далеко не так хорошо, как он склонен представлять сейчас. Тяжело начиналось, со скрипом. Но и нынешние вести, прямо сказать, не радуют.
- Рассыпается все, - роняет тяжелые слова комсомольский вожак. – Администрация душит все наши инициативы. Общественный буксир продвинуть не удается, а где и получалось что, - и там задавили. Аргументы известные – у нас единоначалие, и нечего совать свой нос в дела администрации. А уж в дела других заводов – и подавно! Немного лучше дело обстоит с перекличкой цехов и заводов, но это только на первый взгляд, - добавляет он.
- От чего же так? – интересуюсь.
- Да от того, что директора этот почин в парадную шумиху превращают, по принципу «кукушка хвалит петуха…». Дескать, глядите, как наши коллективы великолепно со смежниками взаимодействуют, и какая у нас взаимовыручка и товарищеская помощь друг другу для выполнения решений партии и правительства. Где уж тут заниматься разрешением действительно больных вопросов! И таким же макаром угробили встречное планирование,   он в сердцах махнул рукой, уставившись глазами в пол. – Свели все к взятию повышенных сверхплановых обязательств. А от реальной проработки коллективами планов на уровне бригады, цеха и завода дружно отмахиваются. Хуже того, во многих случаях им парткомы подпевают, а профсоюзные комитеты так полностью беззубыми стали! – на этом восклицании Шацкин оборвал свою речь и, наконец, оторвав взгляд от паркета, поднял глаза на меня.
- А что же с хозрасчетными бригадами? – спрашиваю его.
Тут Лазарь чуть оживился:
- Тут дела тоже паршивые, но не настолько. Там, где бригады на заводах прочно укоренились, где бригадный подряд уже, что называется, вошел в привычку, там держимся. Все зачинатели этого дела от него не отступились. А где было по одной-две бригады «для галочки», там от нашего хозрасчета рожки да ножки остались. Но даже там, где хозрасчетные бригады прочно укоренились, работать сложно. Когда госзадания все время пересматривают, когда сплошная чехарда с госзакупками, администрация не может гарантировать бригадам соблюдение условий договора подряда,   он прямо-таки вперил в меня свой пристальный взгляд, и спросил:
- Вот ты, Виктор, к экономической политике вроде бы поближе, так объясни, отчего такая неразбериха прет с самого верха?
- А то ты сам не понимаешь! – качаю головой. – Все хотят продемонстрировать успехи в деле социалистической реконструкции хозяйства и в переводе экономики на современные индустриальные рельсы. Все! От Политбюро до последнего цехового мастера. А понимание этих успехов, также на всех уровнях, у большинства донельзя простое – произведем всего как можно больше, выполним и перевыполним… Вот и рвутся все, в меру своего разумения и полномочий, перевыполнять. Планы и программы перекраиваются и пересматриваются в сторону увеличения, берутся повышенные обязательства. А потом оказывается, что на все это средств и ресурсов никак не хватает. Тогда начинаем программы сокращать, планы урезать. Отсюда и неразбериха.
- Но ведь так строить социалистическое хозяйство нельзя! – возмущается Шацкин.
- Нельзя, - соглашаюсь с ним. – Да только нет у нас массы подготовленных теоретически и имеющих богатый практический опыт кадров, которые могли бы строить хозяйство как надо. Большинство идет ощупью, не слишком хорошо себе представляя даже, куда именно следует идти.
- Тебя послушать, так вообще тупик, и вообще ничего добиться невозможно! – теперь свое возмущение ретивый комсомолец обращает на меня.
- Почему же невозможно? – парирую его выпад. – Да ты со своими товарищами как раз и доказываешь на деле, что все не так уж и плохо. А ты что, ожидал, будто обюрократившиеся чиновники будут с восторгом относиться к инициативе и контролю снизу? Но ведь, несмотря на их сопротивление, хозрасчетные бригады, крепко вставшие на ноги, держатся. И, судя по твоим словам, держатся именно потому, что сумели делом доказать свою полезность и администрации, и парткомам предприятий.
- Да, держатся, - кивает Шацкин. – Но держатся в обороне. А вот с наступлением у нас ничего не выходит, и даже оборона далеко не всегда успешна. Крепко нас бюрократия потеснила! С нашими новыми инициативами дело-то совсем плохо… - он опять погрустнел.
- Так, - заявляю ему со всей решительностью, на какую способен, - пораженческие настроения отставить! Да, сейчас трудно, но могу тебя заверить – с окончанием первой пятилетки многое переменится. Вторую пятилетку будут планировать без штурмовщины и шапкозакидательства. То расшатывание плановой системы, которое происходит сейчас, уже встревожило многих в Политбюро, поэтому на следующие пять лет нереальных заданий не будет, что позволит восстановить элементарный порядок с управлением и хозрасчетом. И если не станем сидеть, сложа руки, то все наши инициативы можно будет продвинуть. Понял? – ободряюще хлопаю его рукой по плечу.
- Твоими устами, да мед бы пить – ворчит Лазарь.
- Ясное дело, легко не будет,  - развожу руками, - на блюдечке нам никто ничего не подаст. Это борьба, драка, причем надолго. С коротким дыханием ее не вытянуть.
На том наш разговор и завершился.
- Что же, будем драться, - произносит комсомольский вожак, пожимая мне на прощание руку, и не удержавшись в последний момент от тяжелого вздоха.
А вот встреча с Сырцовым была исключительно деловой. Мы допоздна засиделись, обсуждая, по существу, один вопрос – как исправить ситуацию в нашей плановой системе, чтобы исключить, или, во всяком случае, затруднить повторение таких перекосов, которые возникли в первой пятилетке. Многое обговорили, не по всем вопросам сошлись, и договорились при случае к этому вопросу вернуться. Пороха мы с ним не выдумали, но, по крайней мере, есть в верхних эшелонах хозяйственного управления человек,  которым можно открыто поговорить по душам…

(Странно, при вставке текста из Ворда дефисы остаются, а короткие тире почему-то пропадают... Что делать?)