Я все же с опаской шагнул через порог. Дверь за мной захлопнулась сама. Некоторое время привыкал к свету, источником которого, как и в землянке старшины Зверева, являлась коптилка и осматривался по сторонам. Слева, у стены, стоял топчан, на нем набитый соломой матрас, покрытый простым солдатским одеялом. Справа - стол и небольшая лавка. Прямо напротив входа, во всю стену, располагался трехярусный стеллаж, на котором помещалась всевозможная посуда: кастрюли, сковородки, ведра и даже, как ни странно, мне удалось разглядеть несколько чугунков. На армейский склад все это было не похоже, скорее всего, местные жители из дому притащили, кто что мог. На полу стоял тот самый котел, в котором утром девушки готовили щи.
     Лидия Ивановна, в накинутом на плечи платке, стояла у стола и очень внимательно изучала мою физиономию.
     - Так это ты, что-ли, утром без посуды приходил? Точно! И еще двое с тобой были. Я вижу, ты умнеть начал, на этот раз со своей тарой пожаловал. Своя хоть, или опять, у кого-то взаймы попросили? - съехидничала тетя Лида.
     - Своя. Старшина выдал, - буркнул я в ответ и, протягивая котелки, шагнул поближе к столу, - Нам бы каши, на троих, если можно.
     Что такое? Ну вот! Опять я что-то не то ляпнул? Старался же, изо всех сил, говорить как можно вежливей, но, видимо снова, чем-то не угодил этой невыносимо вредной женщине. Что я сделал не так? Не поздоровался, когда вошел? Странно это все как-то. Всего лишь один единственный шаг и такая мгновенная перемена в настроении! То ехидничала и усмехалась, руки в боки и вся такая из себя деловая. А тут вдруг, вскрикнула - " да что же это, Господи!", прикрыла правой ладонью рот и смотрит большими глазами, в которых застыл испуг, как будто вместо меня, к ней в землянку приведение явилось.
     Руки мои сами собой опустились, котелки жалобно звякнули.
     - Что с вами, Лидия Ивановна? Каша кончилась? Ну и ладно, шут с ней, с кашей этой! Нашли из-за чего переживать. Перебьемся и так, как-нибудь.
     Смотрю - а у нее слезы, вот-вот брызнут из глаз. Совсем видать нервишки некудышные. Надо сматываться, пока не поздно, иначе она сейчас совсем раскиснет. А потом, возьмет да и пожалуется начальству своему, что вот, мол, приперлись какие-то олухи посреди ночи, напугали, чуть не до полусмерти и все такое прочее. Нет уж, неприятности нам и даром не нужны!

Отредактировано Althoff (09-03-2015 22:53:19)

Только собрался "задний ход" включать, как эта странная тетенька тычет в меня пальцем и дрожащим голосом, жалобно этак, спрашивает:
     - Это что там у тебя, кровь? Тебя ранили? Что ж ты сразу-то не сказал! Ох ты господи, боже мой! Чего же ты...
     Фу! Так вот, что с ней приключилось. А я-то, грешным делом, напридумывал тут себе всяких ужасов. Надо ее успокоить как-то, а то она невесть что там себе вообразит.
     - Ничего страшного! Это я в лесу, об ветки поцарапался! Ухо, вот, немного ободрал, а так, все в полном порядке!
     Она посмотрела на меня, как на умственно отсталого, но тем не менее, не смотря ни на что, все же любимого ребенка и говорит:
     - А те, трое, которых в санвзвод привезли, тоже об ветки поцарапались?
     И в слезы. Меня на топчан усадила, сама схватила котелки и под причитания и всхлипывания принялась греметь крышками кострюль. Да, "солдатский телеграф" здесь очень хорошо работает! Хотя, чему я удивляюсь? Кухня всегда была тем местом, где, хочешь ты этого или нет, регулярно сходится разного чина и звания, военный и не совсем военный народ, и происходит вполне естественный обмен информацией. И тут, в принципе, ничего не попишешь - на каждый роток не накинешь платок. Хотя, лично мне, с самого раннего детства, очень хорошо врезались в память слова, которые частенько любил повторять наш с Колькой отец: "Когда я ем, я глух и нем." и "Болтун - находка для шпиона!". Трудно не согласиться, слова просто золотые.
     Вот чего не ожидал я от тети Лиды, так это такой хорошей информированности и чрезвычайной чувствительности, однако же, как говорится - факт на лицо. Получается, повар не соврал, когда сказал, что сердце, у Лидии Ивановны, несомненно доброе, несмотря на всю ее внешнюю суровость.
     - А товарищи-то твои, как? Живы-здоровы? - спрашивала она, - Те, с которыми ты утром приходил.
     - Живы, чего им сделается! - бодро отвечал я.
     Лидия Ивановна успела наполнить кашей котелки и сейчас, стоя у стола, увязывала еще что-то в небольшой узелок.
     - Тут вот, огурчики свеженькие, лучок и сальца кусочек. Ешьте, ребятушки, на здоровье, набирайтесь сил.
     По времени, пора мне и честь знать. Ну, стало быть, надо как-то покультурнее проститься и двигать восвояси. Не хотелось бы лишний раз напрягать Михаила, он и так сегодня всякой жути натерпелся, поэтому и нервы шалят. И его можно понять.
     - Спасибо вам большое за все, дорогая Лидия Ивановна! К сожалению, я должен идти. Меня ведь сержант ждет, нам по дороге, нужно еще к старшине зайти, насчет обмундирования переговорить.
     - Понимаю, - грустно промолвила тетя Лида, - служба есть служба. Что же, раз нужно - ступай. Зла на меня не держи, а если чего понадобится, заходи, не стесняйся.
     - Ладно, чего уж там. Как говорится - кто старое помянет...
     Договорить я не успел. За дверью послышались шаги и без всяких там любезностей, без кашля и стука, в землянку ввалился Зиновьев.

Отредактировано Althoff (11-03-2015 22:54:24)

В левой руке сержант держал мой вещмешок, который под завязку был набит, судя по всему, чем-то съедобным. Обозрев от порога присутствующих в землянке, он почему-то, сразу напустился на меня:
     - Ты чего здесь застрял? Сколько тебя можно ждать? - но, посмотрев на скорбное выражение лица Лидии Ивановны, немного "сбавил обороты", - Здравствуйте! Вы извините, что я без стука, но нам с этим товарищем, действительно пора идти. Давай, Андрей, забирай свою любимую кашу и пошли. Нам с тобой много чего еще нужно успеть сделать сегодня.
     - Узелок-то, - видя, что мы собираемся уходить, засуетилась тетя Лида, - узелок не забудьте!
     - Товарищ сержант! Давайте я вещмешок понесу и два котелка, а вы остальное.
     - Давай, пожалуй, - согласился Михаил и, обращаясь к Лидии Ивановне, добавил, - вот, начальство ваше уважило, в кои то веки, полную котомку харчей навалили. У меня чуть рука не отвалилась, пока до вас добрался. А на плечо никак не могу закинуть, бок еще немного побаливает.
     - И ты тоже в том лесу побывал, откуда все поцарапанными возвращаются? - сказала повариха, глядя на замызганые, в бурых потеках гимнастерку и брюки сержанта.
     - Нам просто повезло, что всего лишь поцарапались,  - отозвался Михаил и тяжело вздохнул, - некоторые из того леса совсем не вернулись.
     Я постарался закинуть на здоровое плечо довольно-таки тяжелый сидор. В вещмешке, что-то  жалобно звякнуло и сержант сразу же предупредил:
     - Осторожней! И на землю смотри не бросай! Неси аккуратно.
     Взяв со стола один котелок и узелок с продуктами Зиновьев, не прощаясь, молча двинулся к выходу. Я подхватил оставшуюся кашу и еще раз, от всей души, поблагодарив за все добрейшую Лидию Ивановну, шагнул к выходу, вслед за сержантом.
     Пытаясь не навернуться в темноте, я старался не отставать от Зиновьева, который уверенно и довольно быстро шагал впереди. Неожиданно, из-за непроницаемо-черных ночных облаков, показалась луна, озарившая все вокруг своим загадочным, мертвенно-бледным светом. Лишь на секунду, в моей душе шевельнулась какая-то смутная мысль, предчувствие чего-то страшного, подстерегающего нас впереди. Но, я так и не понял, что это было. Все лишнее из головы мгновенно улетучилось, стоило мне увидеть возле полевой кухни два знакомых силуэта.
     " - Значит, она все-таки пришла!" - какая-то безгранично-сумасшедшая радость переполнила все мое существо, заставляя сердце в груди биться в два раза быстрее. " - Пришла!!!"
     Тем временем, мы подходили к месту встречи все ближе и ближе. Я принялся уговаривать Зиновьева:
     - Товарищ сержант! Михаил Митрофанович! Да подождите, куда ж вы так разогнались-то! - я собирался уже припустить бегом, чтобы обогнать сержанта и любыми судьбами выпросить хотя-бы немного времени на разговор с Аней. Но Зиновьев сам довольно резко остановился, да так, что я едва не налетел на него. Повернувшись ко мне, ехидно улыбаясь, он тихо сказал:
     - Ну, ты нахал, вообще-то! И когда ты все успеваешь? Даю тебе десять минут. Мы с Кузьмой покурим пока и, видимо отлично понимая мое внутреннее состояние, когда чужие слова и указания влетают в одно ухо, а из другого немедленно вылетают, абсолютно не задерживаясь в голове, добавил более серьезным тоном, - десять минут, не больше. Запомни. Иначе, мы с тобой до взвода и к утру не доберемся. Как дети малые, честное слово! Иди уже! Чего застыл как истукан?
     - Спасибо, товарищ сержант! Я всегда знал, что вы хороший человек! Спасибо большое!
     От радости, я готов был обнять и расцеловать Зиновьева, но очень мешали котелки с кашей и субординация. Михаил же восторгов моих не разделял и,  как бы стесняясь своей доброты, лишь проворчал мне в ответ:
     - Начну вот, завтра, строить вас по-уставу, узнаете тогда, какой я хороший. Иди уже, не тяни время.

Отредактировано Althoff (17-03-2015 02:29:50)

Дальше... Ну а дальше, все происходило как во сне. Не знаю, может быть это призрачный лунный свет, явился причиной того, что у меня почти полностью испарилось ощущение реальности всего происходящего. По крайней мере, эта встреча с Анной запомнилась мне какими-то короткими отрывками или лучше сказать эпизодами, словно в старинном черно-белом кино.
     Сержант с Кузьмой дипломатично отошли в сторонку и, вполголоса переговариваясь о чем-то, нещадно дымили самокрутками.
     - Я вернулся, Аня! - сразу, почему-то, запершило в горле и голос мой из-за этого прозвучал как-то хрипло. От волнения, наверное.
     Ждавшая меня девушка, с какой-то отчаянной решимостью рванулась вперед и моментально очутилась прямо передо мной. Крепко обхватив руками, прижалась всем телом и заплакала. Уткнувшись мне в плечо, она, как-то по-детски, тихонько шмыгала носом и еле слышно что-то радостно шептала. Я стоял, раскинув руки с котелками в разные стороны, как последний болван конечно, что и говорить. Нет бы, поставить посуду, сбросить вещмешок и обнять как следует любимую девушку. Вместо этого, я стоял неподвижно, словно статуя, пытаясь услышать, что же она там все-таки лопочет. Наконец, удалось разобрать несколько слов: " - Андрюша, милый мой! Живой!"
     Так вот в чем дело! Она наверное подумала, что это меня сегодня или убили, или ранили тяжело. Судя по всему, тут повар и Лидия Ивановна немного перестарались с передачей непроверенной информации. Да еще   этот Витька-чалдон! Не мог, паразит, нормально объяснить, хотя бы тому же повару. Трудно что ли было пару слов сказать, мол, мы живы-здоровы, все в порядке. Обязательно надо людей до инфаркта доводить. Это я с ним проведу еще политбеседу на тему: "Для чего бойцу Красной Армии необходима голова?". Вместо "Спокойной ночи, малыши!". Каску носить или чтобы соображать, этой самой головой, хоть иногда. Кстати, а я чего стою, как дурак? Нужно срочно успокоить Аню и сообщить ей о последних изменениях в нашей военной жизни. И как можно быстрее, часики-то ведь тикают!
     - Аня, милая! Все в порядке, я живой, как видишь! Перестань, сейчас же, не плачь пожалуйста! Слышишь? Все хорошо, ребята мои тоже живы, привет тебе передают. Нас здесь оставляют, будем пока в разведвзводе. Завтра присягу примем и станем настоящими бойцами РККА. Это мне сам комбат сказал, хотя бы в этом наша судьба прояснилась. Так что, все нормально. Увидимся еще, обязательно! Подожди, дай-ка я эти котелки поставлю куда-нибудь в сторонку.
     Быстро пристроил кашу прямо на полевую кухню, на какой-то большой железный ящик. Осторожно, как приказывал Зиновьев, поставил вещмешок, прямо возле колеса и, наконец от всей души, по-настоящему, обнял мою дорогую зеленоглазку.
     Святым я не был. Нет, отказываться глупо, разные истории случались иногда в моей непутевой жизни. И девчонки были, и дискотеки и все остальное, по списку, но то, что происходило со мной сейчас, было каким-то другим, абсолютно незнакомым мне чувством. Оно заставляло трепетать все мое существо, буквально с головы до пят. Невыразимая простыми, человеческими словами радость и нежность, но вместе с тем, душу пронзал неведомый прежде страх, боязнь навсегда потерять то, что подарила мне судьба. Сжимая в своих объятьях это маленькое, доверчивое, теплое чудо, я никак не мог разобраться - что же это со мной происходит? А может и не нужно ни в чем разбираться? Может просто жить и все?

Отредактировано Althoff (18-03-2015 00:27:01)