Ну так сцена дана глазами пострадавшего от взрыва человека, он же не работник криминалистической лаборатории, откуда ему знать, что за ВВ применили?    

Холодно. Это вовсе не лазер. И к взрыву он не имеет никакого отношения.   

Одна из.  Кстати, что-то мне кажется, что нужно фамилию барону поменять - не соответствует содержанию своим юмором, как думаешь 

Ну, дык, я по-первости тоже прикалывался, а вывернуло вон куда!     Ладно, придумаем что-нить иное.   

Маленько проды:

Год 1922. Месяц август. Московская губерния, село Тимашево
 
Матрос поднялся на высокое крыльцо. Шагнул в дом, откуда неприятно тянуло мерзким ядовитым дымом, вошёл, огляделся и внезапно почувствовал холод в позвоночнике. В разгромленной горнице, где валялись разбитые в щепу стол, лавки и бесстыдно выставлял напоказ свои внутренности проломленный сундук с наполовину оторванной крышкой, на скамье возле посечённой осколками и пулями печи сидели в обнимку двое детей. Маленькая светловолосая девчушка в цветастом платьице и синеглазый мальчик лет семи.
Милиционер прошёлся по комнате, стараясь скрыть охватившее его смущение, поднял с пола опрокинутый колченогий табурет и сел на него. Неловкое молчание повисло в доме и три пары глаз, уткнувшихся в пол. У Матроса враз вылетели из головы все заготовленные слова. Он знал, что девочку зовут Ксюшей, а мальчика Никитой и что они младшие брат и сестра Ваньки Овечкина, валявшегося сейчас на задах родного дома с разрубленной головой. А ещё это дети черноволосой, очень худой и бледной женщины Елизаветы Сергеевны, смотревшей на всех навеки застывшим, неподвижным взглядом широко открытых глаз с пола в сенях.
Не зная, как начать, Матрос обежал глазами внутреннее убранство дома. Пол – наспех прибитые необработанные доски, покрытые старыми ткаными дорожками и покрывалами. На стене большая доска со множеством фотографических карточек, почему-то очень тёмных.
- Это они от лампы керосиновой затемнились, - неуверенно подала голос Ксюша, заметив его интерес.
Милиционер смущённо кашлянул в кулак. Затем, вспомнив что-то, торопливо полез в нагрудный карман гимнастёрки и достал оттуда завёрнутый в чистую тряпицу небольшой кусок сахара.
- Берите, ешьте!
Девочка робко взяла с его ладони угощение и, смешно пыхтя, разломила напополам. Одну часть отдала брату, другую тут же сунула себе в рот. Громко зачавкала, жмурясь от удовольствия. Никита ел лакомство более спокойно. Доев, Ксюша осмелела и помчалась в соседнюю комнату. Покопалась там и принесла показать Матросу своё самое большее сокровище – красные тряпичные ботинки. Они явно были с чужой ноги и великоваты девочке, но она гордо надела их и встала перед милиционером, красуясь.
А тому вдруг стало ужасно стыдно. Стыдно за то, что он уже сделал, а ещё больше – за то, что ещё предстояло исполнить. И больше всего захотелось выбежать из этого дома и бежать, не разбирая дороги, что есть мочи, ни о чём не думая, пока не упадёшь от усталости.
- Ваня мне ещё куклу привёз, а Никитке – солдатиков! – гордо заявила тем временем девочка, перестав стесняться и бояться чужого дядьку. Мальчик же сидел на лавке по-прежнему молча, и буравил Матроса недоверчивым взглядом исподлобья. – А ещё он в школу в этом году пойдёт, - Ксюша доверчиво улыбнулась и крепко ухватилась за рукав милиционера. – Ты не знаешь, мамка с Ваней скоро придут?
Спазм перехватил горло Матроса. Он сидел, медленно наливаясь краской, нервно теребя ремень винтовки.
- Хм!.. С-скоро, - выговорил он наконец, слегка заикаясь. – Как рассветёт, так и придут.
- А стрелять больше не будут? – впервые заговорил Никита. – Ужас, как стреляли давеча, мы на печке за трубой спрятались, а изба вся просто ходуном ходила. И мамка ушла давно уже и не возвращается…Ты не видел её?
Матрос не успел придумать, что же ему ответить – в дом вошёл московский чекист.
- Что тут у тебя, почему копаешься?..А-а, вон оно что!- протянул он с непонятной интонацией, заметив детей. – Па-анятно…
- Товарищ Астлов, - Матрос встал, зачем-то оправил гимнастёрку, - дозвольте… мне самому здесь?
Чекист испытующе глянул на него. Тень слабой улыбки мимолётно коснулась узких нервных губ.
- А сумеешь? Это ж дело, его любить надо. Ну как бабу. Может лучше я своего бойца кликну, есть у меня один, гм, умелец. Шашкой орудует так, что любо-дорого посмотреть.
- Не беспокойтесь товарищ Астлов, не подведу! – чётко произнёс Матрос, стараясь глядеть на чекиста как можно твёрже.
- Да? Ну ладно…Только давай по-быстрому и без лишнего шума – лучше ножом или штыком – а то там народ уже стал собираться, не будем попусту людей новой пальбой пугать. – Командир ухмыльнулся, ещё раз пристально взглянул на милиционера, недоверчиво покачал головой и вышел быстрым неслышным шагом.
Матрос с тоской посмотрел ему вслед, после затравленно оглянулся. Дети, явно напуганные незнакомым человеком, от которого, вдобавок ко всему, ощутимо тянуло смертью, забились в угол, крепко прижавшись друг к дружке и молча смотрели на милиционера широко раскрытыми глазёнками.
«Что же делать? – металась в голове загнанным зверьком суматошная мыслишка. – Если я сейчас их не добью, то чекист кого-нибудь из своих пришлёт и всё, амба, поминай как звали! Да и мне потом худо будет, не вспомнят, что именно я просигнализировал о Ванькином появлении. Ванька! – Матрос скрипнул зубами и, не удержавшись, матернулся. – Если б этот урод не решил вернуться, семья его жила бы себе спокойно. Конечно, особо не роскошествовала бы, но зато живые остались бы! А теперь… Нет, не об этом сейчас думать следует. Чёрт, может малых из дома как-нибудь вывести можно? Незаметно, задами, а там пусть себе бегут к лесу? А после, когда городские уедут, глядишь, что-то да придумаем. На худой конец к местному священнику, отцу Власию можно обратиться, вдруг поможет?»
Милиционер подошёл к покорёженному взрывом окну и осторожно выглянул наружу. В сереющем утреннем тумане пусть и не очень чётко, но всё же можно было разглядеть то, что творилось во дворе. Двое бойцов сносили убитых в одно место и складывали их в ряд неподалёку от разрушенного наполовину сарая. Там уже лежали пять или шесть трупов. Матрос пригляделся. И чекисты и бандиты после смерти оказались вместе, без какого-либо разделения, как нашли их, так подряд и положили.
Рядом стояла въехавшая во двор тачанка. Лошади нервно косились на мертвецов и недовольно всхрапывали. На ступеньке сидел Мишка Кривой. Его перевязанная голова резко выделялась светлым пятном, на котором, правда, уже выступили пятна крови. Милиционер смолил самокрутку, наблюдая с вялым интересом за товарищем Астловым.
Командир чекистов присел на корточках возле одного из убитых и деловито обшаривал его карманы. Всё найденное он осматривал самым тщательнейшим образом и затем или небрежно швырял на землю, или прятал в небольшой коричневый пузатый саквояж, наподобие докторского, что стоял рядом с ним, напоминая своим раскрытым чёрным зевом диковинного голодного зверя, распахнувшего пасть в нетерпеливом ожидании добычи.
Возле Астлова застыл неподвижным истуканом боец. Вроде бы это был один из пулемётчиков. Да, точно, это первый номер, невысокий жилистый азиат, то ли казах, то ли китаец – Матрос видел его в Волоколамске мельком. Уж непонятно каким образом почуяв милиционера, он медленно повернул голову и уставился на него немигающим змеиным взглядом чёрных блестящих глаз. Матроса передёрнуло. Почему-то он сразу понял, что именно этот человек и прикончит детей, если ему не удастся что-нибудь придумать. Довелось в гражданскую наблюдать, что творили китайцы с пленными, до сих пор по ночам, нет-нет, а кошмары мучают! Как там Астлов сказал, знатный сабельный мастер у него в отряде имеется? Жаль, не достала его бандитская пуля!
Милиционер отвернулся. Потёр гудящую голову и глухо сказал, не подымая глаз на замерших в тревожном ожидании детишек:
- Вот что. Сейчас лезьте на печку и прячьтесь там в самый дальний угол. Если есть какие-нибудь одеяла или старые одёжки, накиньте всё на себя. И чтоб лежали тихо, как мыши, ни гу-гу! Запомните, что бы в доме не происходило, ни звука! Когда можно будет, я сам вас позову, тогда и вылезете. Смекаете?
Ребятишки часто-часто закивали. Матрос, тоскливо вздохнув, махнул рукой:
- Да прячьтесь вы уже, что сидите!
За спиной, возле окна, что едва слышно прошуршало. Милиционер резко повернулся. Никого. Почудилось, или…? Он торопливо выглянул на улицу. Там всё было по-прежнему, только китаец куда-то исчез. Ладно, была не была!..