Как только до конца доделаю, так обязательно выложу, чесслово! 

Пожалуй что нет. Испанский эпизод - это и в самом деле лишь эпизод эволюции "чудо-оружия". В принципе каждая глава как раз и служит для показа его отдельной стадии. Сначала - до революции - появление идеи, затем - революция и гв - первые шаги по применению, 20-30-ые гг - качественное изменение оборудования и препаратов и т д Ну, по крайней мере, что-то такое в голове бродит, хотя есть ещё одна смутная идейка насчёт личности главизобретателя... 

Как и обещал:

...«Чато» рванулся вперёд, стремясь настичь бомбардировщик, когда его слегка встряхнуло. «Да я в струю от его моторов попал», - догадался Михаил и добавил оборотов двигателю. Плавным движением рулей он немного подвернул нос истребителя так, чтобы он смотрел в направлении стыка правого крыла с фюзеляжем. Теперь обе машины летели почти рядом.
Якушин, охваченный азартом погони даже не заметил, когда изменилось его восприятие реальности. Просто вот только что он пожирал глазами нескладную тушу «юнкерса», а сейчас перед ним предстало словно бы живое существо. Взгляд лётчика словно пронзил насквозь обшивку чужого самолёта и перед ним открылись и горячее сердцебиение всех трёх моторов, поражающее своей мощью, и тихое свечение трёх оранжево-красных сгустков, спрятавшихся внутри корпуса. Михаил даже не сразу сообразил, что это экипаж бомбардировщика.
Повинуясь невысказанному желанию, перед Якушиным вдруг появилось отливающее зелёным цветом кольцо прицела. Оно скользнуло по фюзеляжу «юнкерса» и замерло на одном месте. Михаил не отдавал себе отчёта, откуда у него взялась такая убеждённость, но он почему-то был стопроцентно уверен в том, что стрелять ему надлежит именно в это место и никуда иначе.
Лётчик самым тщательнейшим образом прицелился, глубоко вздохнул и нажал на гашетки. Четыре ПВ-1 разом выплюнули свинцовые ленты длинных очередей, дружно устремившихся к цели. Тринадцатиграммовые пули, разогнанные до скорости в семьсот с лишним метров в секунду, рванули обшивку «юнкерса», вспарывая её наподобие консервного ножа, начали жадно кромсать внутренности бомбардировщика, не различая живую плоть и мёртвый металл.
Якушин не отпускал гашетки до тех пор, пока бензин не брызнул из вражеского самолёта наружу ярким фонтаном, а из фюзеляжа не вырвались длинные языки пламени. Лётчик хорошо помнил, как безуспешно пытался атаковать «юнкерс» в первый раз, когда пару недель назад также наткнулся на фашистский бомбардировщик. Тогда, подкравшись к нему снизу, он всаживал в крылья врага очередь за очередью, не догадываясь, что баки, расположенные в них, хорошо защищены и его атаки приносят им значительно меньше урона, чем он мог ожидать.
Три раза подряд выходил Михаил в атаку, но пулемётные очереди бессильно гасли в фюзеляже и крыльях противника. Всё было напрасно, «юнкерс» не загорался и спокойно шёл своим курсом, огрызаясь ответным огнём! Якушин стрелял до тех пор, пока его «чато», потеряв скорость, не свалился в штопор, но сбить тогда фашиста он так и не сумел. Поэтому сегодня советский пилот не хотел повторить той ошибки.   
Запоздало стрекотнул пулемёт спохватившегося стрелка, но это уже не имело ровным счётом никакого значения. «Юнкерс» уже клюнул носом и свалился в своё последнее пике. Огромный огненный крест с длиннющим оранжево-красным хвостом стремительно нёсся к земле. «Чато» неторопливо, с чувством выполненного долга, снижался спиралью вслед за ним, сопровождая поверженного врага. На крыльях и ветровом козырьке истребителя играли огненные блики.
Метрах в пятистах над землёй Якушин выровнял машину. И практически в тот же миг снизу взметнулся ослепительный столб пламени и донёсся грохот мощного взрыва. Бортовые часы показывали 1 час 45 минут среднеевропейского времени. Михаил прошёл над местом падения «юнкерса», полюбовался напоследок устроенным им костром и развернул самолёт к аэродрому.

- Молодец! Молодец, чертяка! – радостно орал Серов. – Качай его, ребята! Нам уже позвонили. Испанцы просто в восторге – первый ночной бомбардировщик фашистов удалось сбить. Говорят, премьер-министр Негрин уже отправил тебе в качестве награды легковой автомобиль, представляешь?!
- Ну уж, так прям и автомобиль? – недоверчиво осведомился Михаил, пряча за этим вопросом охватившее его смущение. В самом деле, ну что он такого героического-то совершил? Ну да, сбил вражеский самолёт. Так и что – это, собственно, и есть его прямая и непосредственная обязанность как лётчика-истребителя. К чему эти восторги?
- Ты и правда не понимаешь? Дело вот в чём: фашисты очень надеялись на то, что массированное применение ночных бомбардировщиков заставит жителей Мадрида покинуть город. Говорят, на Северном фронте у них похожая операция прошла весьма успешно. В руководстве республиканцев были здорово встревожены этим обстоятельством. Сам видел, люди южные, эмоции плещут через край. А ты своей победой убедительно всем доказал, что мы можем успешно противостоять ночным налётам.
- Великое достижение, - проворчал Якушин. – Ты лучше скажи, сам-то как, никого не завалил?
- Да нет, - досадливо отмахнулся Серов. – Утюжил-утюжил воздух, да всё без толку. Ничего, я в должниках долго ходить не привык, так что постараюсь сравняться с тобой. Кстати, хотел с тобой поговорить, отойдём-ка.
Лётчики прошлись по аэродрому. Михаил чуть искоса наблюдал за товарищем и видел, как тот мнётся, не решаясь начать разговор. Это было так непохоже на отчаянно смелого Сашку Серова, которого он хорошо успел узнать за время совместных боёв в горячем небе Испании, что Якушину стало как-то тревожно.
- Не тяни, говори уже! – не выдержал он в конце концов.
Серов медленно закурил, а потом глухо произнёс:
- Знаешь, сегодня во время вылета со мной творилась форменная чертовщина. Нет, погоди, не перебивай! Я знаю, ты говорил, что после посещения этих, кхм, врачей, у тебя появились кое-какие новые способности – с этим-то мне всё как раз понятно. Усиливать способность видеть в темноте в авиации давно уже пытаются, в той же Англии пилотов чернику стаканами есть заставляют – нам специальный доклад по этому поводу даже как-то делали. Так что с этим нет никаких проблем. Но вот ты мне ответь, как так получается, что я во время полёта чуть ли не отдельных людей на земле видел, а?! Причём, и это самое странное, я не то чтобы в обычном смысле их наблюдал, а как-то иначе. Чёрт, не знаю даже как правильно тебе объяснить…
- В виде светящегося пятна? – медленно проговорил Якушин. По мере рассказа товарища и он стал словно бы припоминать что-то, о чём до этого момент то ли не задумывался, то ли забыл.
- Во-во! – обрадовался Александр. – Именно! Выходит, ты тоже это видел? Но разве такое возможно, я же на трёх тысячах ходил, что оттуда рассмотришь?
- Если честно, то я только что сообразил, когда ты мне о своих впечатлениях стал говорить. Во время атаки на «юнкерс» я будто насквозь его видел, а весь экипаж как раз и смотрелся также, как и у тебя.
- Дела, - подавленно сказал Серов и затравленно оглянулся на копошащихся у «чато» Якушина механиков, не слышит ли кто из них, что двое камарадас разом с ума сошли? – Слушай, а может нам к доктору этому сходить и всё выспросить у него?
- Точно! – обрадовался Михаил. – Давай прямо сейчас к нему махнём!
В дом, где расположились прибывшие из Союза врачи, приятелей поначалу не пустили. Когда лётчики уже подошли к входу, справа, из темноты, вдруг вышел один из тех двух или трёх крепких молодых парней, что прибыли в составе делегации медиков.
- Далеко собрались? – лениво осведомился он, отщипывая по ягодке с большой виноградной грозди и отправляя их себе в рот.
- Нам бы врача повидать, - насупился Серов. – Того, что предполётный осмотр проводил.
- Врача?! – непритворно изумился парень и тихо засмеялся. – Да вы что, ребята, он спит уже давно. Завтра приходите, тогда и пообщаетесь.
- Мы не можем ждать до завтра! – вспыхнул Якушин. – Дело срочное и не терпит отлагательств. И вообще, ты кто такой?! Встал тут, понимаешь, указания даёт! А ну, зови своего эскулапа немедленно!
Парень продолжал улыбаться, вот только глаза у него вдруг разом стали холодными, а в самой улыбке появилось нечто такое, что заставляло попятиться назад. Что-то звериное, осязаемо угрожающее, обещающее нешуточные неприятности тому, к кому она обращена.
- Хлопцы, я же вам говорю – он спит. Вы же, наверное, кроме как сюда, ещё куда-то собирались? Вот и идите!
- Ах ты ж! – задохнулся от возмущения Михаил и цапнул кобуру. – Да я тебя сейчас!
Следующее движение незнакомого паренька оба лётчика толком и не увидели. Брошенный им виноград ещё летел вниз, когда смазанный силуэт возник у них за спиной и два коротких удара-тычка бросили пилотов на землю. А в следующий миг они поочерёдно получили ещё по одному увесистому удару, напрочь отбивающему желание сделать попытку подняться.
- Сергей! – раздался предостерегающий окрик со стороны дома. – Немедленно прекрати!
Серов, немного выждав, рискнул посмотреть, кто же пришёл им на выручку. Давешний врач стоял на веранде с рассерженным выражением на лице, а негостеприимный сторож, покаянно опустив голову, виновато что-то бубнил вполголоса. Как он переместился туда, опять-таки оставалось загадкой.
- И слушать ничего не желаю! – перебил охранника доктор. – Мало ли, что там в твоей инструкции сказано, я же предупреждал – если будет что-то срочное, то меня надо разбудить немедленно. Ты понял? Не-ме-дле-нно!.. Проходите, товарищи, прошу! – он сделал гостеприимный жест, приглашая лётчиков войти. Охранник с кислой физиономией уныло отошёл в сторону, наградив, впрочем, пилотов выразительным взглядом. Да, похоже, что только что они заимели весьма неприятного врага.
Расположились за небольшим круглым столом в просторной гостиной на первом этаже. Поначалу лётчики немного мялись, ошарашенные «тёплым» приёмом и говорили сбивчиво и невпопад, но постепенно увлеклись и, перебивая друг друга, взахлёб стали рассказывать о тех необычных явлениях, что произошли с ними после предполётных процедур.
Врач слушал их очень внимательно. Иногда он задавал короткие уточняющие вопросы, помечая при этом что-то в своём пухлом рабочем блокноте. Наконец, пилоты иссякли, стали повторяться и тогда он, решительно захлопнув блокнот, жестом остановил их.
- Достаточно. Я понял суть проблемы. Дело вот в чём, - он обвёл лётчиков строгим испытующим взглядом. – Вы участвовали в эксперименте, содержание которого составляет государственную тайну! Раскрывать детали я просто не имею права. Скажу лишь, что поводов для беспокойства никаких нет. Все те, м-мм, странности, что вас напугали, являются вполне обычным явлением и укладываются в нормальную картину испытания. Летайте, воюйте, всё будет в порядке – это я вам могу твёрдо обещать! Всего доброго.
- Погодите, доктор, - вскинулся Михаил, - но как же…
- Стоп! – врач неожиданно щёлкнул пальцами перед лицом Якушина, обрывая того на полуслове. – Смотрим на меня!.. Оба!!..

Ага, спасибо! Я просто разные варианты численности экипажа "Тётушки Ю" встречал - от 2 до 4 и в итоге решил остановиться на среднем арифметическом.    Сейчас исправлю.    
А остальное военно-воздушное как?