Helix
Спасибки!   

Плюс поставил.

Набросал маленько продолжения:

Год 1937. Месяц октябрь. Испанская республика.              

Атмосфера на аэродроме царила что ни на есть рабочая. С наступлением темноты две пары истребителей «Ночного патруля» вылетели на охоту, и теперь оставшиеся на земле до рези в глазах всматривались в чёрное небо, пытаясь угадать момент, когда они станут возвращаться. Требовалось подсветить прожекторами посадочную полосу, чтобы лётчики смогли нормально приземлиться.
Прошёл уже час. Истребители не возвращались. Зденек Новак, чешский инженер-доброволец, на мотоцикле подъехал к прожекторной установке. Рядом с ней, прямо на слегка влажной траве сидел дежурный сержант-испанец. Они не успели переброситься и парой слов, когда услышали гул мотора подходящего со стороны Мадрида самолёта.
- Почему он один? – тревожно спросил чех.
Над аэродромом вспыхнули и погасли бортовые огни.
- Запускай! – Новак повелительно взмахнул рукой.
На посадочной полосе расплылись голубые дорожки. Истребитель прошёл над центром лётного поля, слегка приглушил мотор. И вдруг... яркие трассы пулемётных очередей разорвали воздух.
- Что за ерунда? – воскликнул Новак, падая ниц. – В кого он стреляет?!
Невидимый в темноте «чато» снова пронёсся на аэродромом, взрёвывая мотором, и ведя яростный огонь. Нити трассеров тянулись в сторону посадок пробковых дубов на восточной окраине лётного поля.
Да он сигнальщиков гоняет! – выкрикнул сержант. – Помните, сеньор, франкисты уже несколько раз засылали своих агентов и те пытались указать своим самолётам наш аэродром?
- А ведь и правда… Бог мой! Что он творит? Сумасшедший, ведь он сейчас разобьётся! – Истребитель ходил над аэродромом и его окрестностями настолько низко, что и в самом деле со стороны казалось, что он вот-вот зацепится колёсами за макушки деревьев.
Наконец лётчик удовлетворился и повёл «чато» на посадку. Все бросились к заруливающему на стоянку самолёту. Из кабины вылез возбуждённый Антонов.
- Что там у тебя стряслось?
- Ходил на двух тысячах. В воздухе и на земле спокойно. В смысле, всё чисто. Противника не обнаружил. Время истекло, решил возвращаться. Подхожу к аэродрому, гляжу: в центре световая дорожка, всё честь по чести, как и положено. Захожу на посадку, на тебе – по границам аэродрома вдруг они! То вспыхнут, то погаснут. Я сразу понял – аэродром обозначают. Такая злость взяла, ну, думаю, сейчас я вам, гады, поморгаю!
- Вот, сволочи! – возмутился Новак. – Они наверняка фашистов ждали, а тут наш оказался. Молодец, Николай. Ты только в следующий раз так не рискуй – слишком низко опустился, когда по «мигальщикам» стрелял, ведь горы кругом.
- Да я их колёсами давить был готов! Никого не поймали?
- Комендант с солдатами помчался округу прочёсывать, да только куда там – ищи ветра в поле. Разбежались, поди, после твоего горячего «душа»!
В это время один за другим приземлились остальные пилоты «Ночного патруля». К сожалению, их вылет также оказался безрезультатным. Вскоре они собрались у машины Антонова, горячо обсуждая недавние события.
- Да хрен они нас теперь в покое оставят, - горячо доказывал Николай Соболев. – С тех пор как мы всерьёз пощипали их хвалёного «Кондора», фашисты постоянно ведут за нами охоту. Вспомните, сколько раз за последнее время они пристраивались в темноте к нашим самолётам и бомбили аэродром? Да испанцы уже замучались взлётку в порядок приводить! Хорошо ещё, что у нас есть… - лётчик запнулся и резко замолчал, вовремя заметив предостерегающий знак Серова.
Дружба дружбой, а болтать при иностранце – пусть и коммунисте – о вещах, составляющих государственную тайну СССР, не следовало. Тем более, что несмотря ни на какие объяснения, деятельность прикреплённых к добровольцам «врачей» явственно попахивала чертовщиной. Причём проявлялось у всех пилотов, подвергшихся обработке, это по-разному: одни стали видеть в темноте как днём, другие – безошибочно угадывать действия противника, третьи – с лёгкостью переносить ранее запредельные нагрузки. Но было и нечто общее – все лётчики «Патруля» проявляли настоящие чудеса реакции. А ведь в воздушном бою этот момент зачастую являлся решающим, определяя, ни много ни мало, кто останется в живых, а кто сгорит средь обломков своего самолёта…
Гул моторов одинокого самолёта, возникшего в небе над аэродромом, прервал разговор.
- Странно. Для рейсового транспортника вроде бы рановато? – Якушин с сомнением глянул на часы. – Вот ведь, неужто накаркали и нам сейчас очередную порцию гостинцев сыпанут? – Пилоты с опаской глянули вверх.
- Да нет, - уверенно произнёс Антонов, по-особому вглядываясь в темноту. – Это «катюша» . Слушайте, а он ведь у нас садиться собирается! Сдурели там что-ли? На наш пятак ничего крупнее Р-зета не посадишь.
СБ тем временем пронёсся над посадочной полосой и, круто развернувшись, пошёл на второй круг.
- Ёлки зелёные, да у него штурманская кабина разбита и моторы маслом хлещут, - ахнул Антонов. – Где это его так разделали? Надо срочно прожектор включить, разобьётся ведь! – Новак вскочил на свой мотоцикл и рванул на пост. Но испанец, дежуривший там, на свой страх и риск уже включил освещение, указывая направление посадки.
В неярком свете стало видно, что бомбардировщик снижается, но его шасси не выпущены.
- Колёса! – заорал что есть мочи Серов, словно лётчик «катюши» мог его услышать.     
Но СБ не сел и на это раз. Едва не зацепившись за деревья на окраине аэродрома, он опять вошёл в разворот.
- Да что там у них? Я за санитаркой, - бросил Якушин и исчез в темноте.           
«Катюша» вновь появилась в поле зрения. Машина шла над самыми верхушками пробковых дубов. Над границей аэродрома лётчик убрал газ. Самолёт коснулся земли. Окутанный густым облаком пыли, с диким скрежетом и визгом сминаемого металла, он пополз по каменистому грунту, вспарывая его фюзеляжем. 
Все рванули наперегонки к месту аварийной посадки. Когда добровольцы подбежали к севшему бомбардировщику, их глазам предстала такая картина. Не обращая ни на кого внимания, командир и стрелок пытались вытащить из разбитой кабины не подававшего признака жизни штурмана.
- Лёшка! Лёшка! Очнись! Мы дотянули! К своим сели! – повторяли они. Но привалившийся к пулемёту штурман не отзывался. Лицо его было обильно залито кровью.
- Неужели убит? – растерянно, ни к кому персонально не обращаясь, проговорил лётчик. Только сейчас все обратили внимание на его белое, без кровинки лицо.
Серов, Антонов и механик Хозе ломали каркас кабины, чтобы вытащить штурмана. Когда его осторожно подняли с сиденья, он слабо застонал.
- Живой! – облегчённо выдохнул кто-то. – Кладите его аккуратней, на парашют. Да где эту санитарку черти носят?!
- Где это вас так? – участливо спросил Серов.
- Вы старший?
- Да.
Лётчик покачнулся и попробовал сделать шаг к нему. Но поморщился и остался стоять на месте.
- Вы что, ранены?
- Ерунда, царапина. Мне нужно срочно связаться со штабом авиации, имею важные данные разведки. К реке Пералес выдвигается колонна…– в эту секунду его лицо исказилось. Охнув, он стал медленно валиться на землю. Серов, быстро шагнув вперёд, успел подхватить его.
- Эк тебя! Ничего, сейчас мы вас к нашим эскулапам отвезём, они вас живо на ноги поставят!

Wil
Ну... в общем-то я для того и выложил, чтобы более знающие люди отловили "блох"! Сейчас поправлю, спасибки!